Люди и боги
Шрифт:
Священник уважительно склонил голову:
— Насколько я могу судить, очень мудрый план, милорд.
— Не стану врать, что сам это придумал. Нечто подобное сделал Айден Альмера, я лишь несколько видоизменил его стратегию.
— Что не умаляет вашей заслуги. Однако заглянем еще дальше: герцогство Ориджин процветает, Первая Зима тонет в богатстве, а вы — по-прежнему владыка. На что тогда направите усилия?
— Хм… это становится занятно. Но вы не загоните меня в тупик. Искровые цеха представляются мне хорошей штукой — конечно, если находятся под властью феодалов. Я направлю
— И снова я восхищаюсь вашим планом. Но…
Эрвин перебил со смехом:
— Не спрашивайте: «Что дальше?» Я видел отчеты министерства науки: в Поларисе есть подходящие места для четырнадцати плотин! Это больше, чем возведено за столетие! Если на своем веку я с этим справлюсь, то не стану придумывать новых целей, а сяду писать мемуары… в окружении стареющих склочных фавориток.
— Конечно, милорд. Четырнадцать новых плотин сделают вас величайшим императором, и ничего иного не потребуется. Вопрос в другом. Вы сказали: «Плотина хороша лишь под властью феодала». Почему так считаете?
— Корона и без того сильна, раз уж я — владыка. Если она получит еще и контроль над плотинами, то власть будущих императоров станет опасно велика. С такими орудиями сложно удержаться от соблазна и не сделаться тираном.
— Я имел в виду иное. Почему непременно лорды, а не, скажем, инженеры или ремесленные гильдии? Ведь именно последние потребляют большую часть искры. Лорды лишь освещают и отапливают свои дворцы.
Эрвин переглянулся с альтессой. «Милый, даже не спрашивай! Понятия не имею, что стрельнуло в голову Давиду!»
— Хм. Отче, зачем это? Земли, замки и плотины принадлежат лордам. Так было всегда. Какой смысл в переменах?
— Быть может, перемены улучшат жизнь простого люда.
— Она и так улучшится: каждый лорд позаботится о своих подданых и обеспечит искрой.
— Но огромные доходы от плотины оставит себе. На эти деньги лорд создаст крепкое войско и подавит любые протесты черни, если та посмеет быть недовольной.
Эрвин развел руками:
— Ну, да. Само собой разумеется. Как же еще?
Давид только поклонился:
— Конечно, милорд, так и устроен мир. Но позвольте еще один вопрос: как вы поступите с первокровью? Она дает возможность говорить с Предметами. Вольете ее только лордам? Своей семье? Одному себе?
— Ну, уж точно не простолюдинам!
— Я бы не говорил так однозначно. Перчаткая Могущества — отличный инструмент, чтобы строить плотины. Но захочет ли дворянин проводить целые дни, ворочая гранитные блоки? Не разумней ли оснастить Перчаткой простого каменщика?
— И этот каменщик сможет разобрать мой замок?! Нет, отче. Я дам первокровь лишь тем, кому доверяю, а эти люди, в большинстве своем, дворяне.
— Кукловод — тоже дворянин…
Эрвин не дал ответа: отвлекся ради совещания о том, где следует причалить.
Большинство судов, идущих в Рейс, причаливали в городке Мейхор, у паромной переправы. От Мейхора к Рей-Рою шла прямая и удобная дорога. Но туда корабли прибудут только в полдень. Учитывая время на разгрузку, будет уже поздно пускаться в путь и придется заночевать в Мейхоре.
Выше по течению есть залив Подковы — несколько рыбацких причалов и большой водопой. Он не так удобен, зато в него можно попасть еще на рассвете. Если оставить припасы на борту и поскакать налегке, то к ночи есть шанс добраться в Рей-Рой.
Эрвин выбрал залив Подковы. За час до рассвета корабли северян вошли туда.
— Сегодня особенный день, мой милый! — Шептала Тревога, спускаясь с трапа. — Сегодня что-то случится.
На берегу стояла странная тишь. Все звуки издавали северяне, их кони, их амуниция, корабельные снасти. Степь встречала чужаков молчанием. Ни скота, ни людей; даже ветра нет — трава стоит, будто нарисованная.
— Лысые хвосты, — буркнул ганта, — куда все пропали? Обычно тут коров да коней без счета. Лучший водопой на десять миль вокруг.
Разведка тут же была послана в поля. Однако с корабельной мачты степь и так видна на мили. Никакой засады, никакой армии — пустота. Тревога ни на шаг не отходила от Эрвина.
Пока длилась высадка, разведчики все же нашли нескольких языков. Рыбак с рыбачкой ставили сети, мальчишка-пастушок пригнал полдюжины коров на водопой. Все они пришли из хутора ниже по течению и ничего не знали. Хайдер Лид запугал их до мокрых штанов, но услышал только:
— Так вы же пришли, вот все наутек! Мы б тоже унесли ноги, если б успели…
Эрвин знал, что дело не в этом. Корабли северян плыли слишком быстро, степняки не успевали разбегаться с берегов, давали увидеть себя напоследок. А тут стояла такая тишь, будто все ушли еще вчера. Имелась причина, но языки ее не знали.
— Пошлите курьера к Степному Огню, — предложил Гордон Сью. — Останьтесь в корабле, позовите Морана сюда. Так будет безопасней.
— Так будет медленней, — ответил Эрвин. — Скорость — главное. Выступаем все.
— В доспехах?
— В легких. Если случится бой, нам все равно не победить, но налегке будут шансы сбежать.
Окружив себя роем разведчиков, четыре роты выехали в Степь. Ни облачка не было в небе, утреннее солнце жарило в затылок, впечатывая в землю черные тени всадников. Среди зеленого простора лугов отряд выделялся темным пятном. Эрвин гнал из головы сравнение: по белой скатерти ползет муха, которую вот-вот прихлопнут.
— Отец Давид, продолжим нашу беседу. Вы сказали: Кукловод — дворянин, и я не успел возразить. Отвечу теперь. Пусть он и граф, но только во втором поколении. Душа Виттора Шейланда — это душа торговца, который втайне завидует истинным лордам. Он ощущает себя ущербным, неполноценным, и потому ненавидит весь мир. Меряет всех по себе: не считая себя достойным, презирает и остальных. Будь он воспитан с гордостью и самоуважением, никогда не упал бы так низко.