Люди и боги
Шрифт:
— Полагаете, милорд, что подлость более присуща черни, чем дворянам?
— Конечно. Аристократ может обмануть и предать, но для того ему нужно преодолеть себя, пересилить императив воспитания. А низкородным подлость дается легко — ведь им не прививаются строгие принципы. Чернь кажется доброй и законопослушной лишь потому, что слаба. Обычный страх удерживает ее в узде. Если чернь получит такую власть и силу, как лорды, — она проявит гораздо больше зверства.
— Вы так считаете?
— И имею доказательство: бригада Пауля. За исключением одного человека, отряд состоит из мужиков. Я никогда
— Благодарю, милорд, что вспомнили о Пауле. Я хотел рассказать вам кое-что. Мы узнали о Пауле еще в год Семнадцатого Дара. Тогда он звал себя Натаниэль. Своей первокровью он инициировал мальчишку по имени Мик, а тот попал в руки церковной стражи — и достался нам. Мик весьма подробно описал Натаниэля, и вот что любопытно: последний предстает в его рассказе очень добрым человеком.
— Пф! Да уж, добрее некуда!
— Старый уэймарский библиотекарь также знал Натаниэля, и его слова подтвердили рассказ Мика. Натаниэль тех времен — это добрый отзывчивый чудак. Он помогал и библиотекарю, и Мику, охотно делился знаниями, дал первокровь лишь потому, что Мик его попросил! Мещане несколько раз избивали Натаниэля. Подумайте: он же мог запросто уничтожить их, но стерпел побои и не дал сдачи. Что это, если не доброта? Однако затем наш бедняга попал в руки графов Шейланд. Десять лет в темнице Уэймара — и на свет родился тот зверь Пауль, которого знаете вы.
— Пытки превратили ягненка во льва? Простите, отче, так не бывает. Я назову пятерых Ориджинов, кто подвергался заточению и пыткам. Двое от этого погибли, но ни один не стал зверем.
Отец Давид лишь кашлянул. Альтесса пояснила: «Он говорит: вы, Ориджины, и так звери».
— Хорошо, — огрызнулся Эрвин. — С другой стороны есть механик Луис, простолюдин. Он был тряпкой до пыток — а после свихнулся и стал козленком. Есть Ворон Короны, которого я бросил в темницу Первой Зимы. Он вышел оттуда моим верным слугой. Вдумайтесь: начал служить тому, кто заставил его страдать. Я вот о чем, отче: мучения не меняют материала, из коего сделан человек. Сталь остается сталью, солома — соломой. Сталь можно закалить огнем, солому — нет.
— Ваша логика доказывает: Натаниэль был создан из крепкого матриала. Это верно, однако зверем его сделали графы Шейланд.
— А что вы скажете об остальных бойцах бригады? Держу пари: их не держали в темнице годами. Им дали Персты и велели убивать — и они стали убивать охотно, с великим удовольствием. Ни один из них ни разу не совершил благородного поступка. Не пощадил жертву, не отпустил пленного, не пристрелил Пауля, в конце концов. Самое страшное существо — это человек, рожденный слабым, но вдруг получивший силу.
— В целом, я согласен с вашими рассуждениями. Большая сила создает соблазн, перед которым сложно устоять. Но боюсь, что вы судите о дворянах по себе. Не будучи дворянином, я могу наблюдать ваше сословие со стороны. К сожалению, не все лорды похожи на вас. Многие так же опьянели бы от силы, как и солдаты бригады.
— Вы предлагаете не давать первокровь никому? Я рассматривал и такой вариант. Но ваши же магистры потребуют инициации… Хотите, чтобы я им отказал?
— Нет, милорд, хочу обратного. Вообразите общество, где каждый владеет первокровью.
— Как вы сказали?..
— Каждый человек инициирован. Каждый имеет свой собственный Предмет, подходящий таланту и ремеслу владельца. У кучера — Предмет-лошадь, которая скачет по воздуху быстрее ветра. У ученого — Предмет-книга, в которой все законы мироздания. У лекаря — Предмет против всех болезней. У крестьянина — плуг, который сам вспахивает поле. Разве не прекрасным был бы такой мир?
— Прекрасным?.. — Эрвин выпучил глаза.
— Конечно, ведь каждый сможет раскрыть свой талант и делать именно то, что ему по душе. Не будет зависти, злобы, подлости, насилия — все это свойственно несчастным людям. Пусть каждый найдет место, на котором он счастлив.
Впервые за год знакомства Эрвин усомнился в уме Давида.
— Отче, в Поларисе больше сорока миллионов человек. Вы хотите дать им всем Предметы? Правда?! Как-то я встретил одну дюжину парней с Предметами — да спасут вас боги от такой встречи!
* * *
Перевалило за полдень. Солнце жарило невыносимо до тошноты. Степь оставалась все так же безлюдна и плоска. Последнее раздражало особенно сильно. Эрвин слишком привык к горам и городам, где здания, стены, скалы служат укрытием от солнца и чужого взгляда. А тут до самого горизонта — хоть шаром покати. Умом он понимал: это хорошо, что степь настолько открыта, и никто не нападет внезапно. Но все же чувствовал себя уязвимо, будто голый.
Среди однообразия степей Эрвин заметил полосу травы иного оттенка. Направил к ней коня, радуясь хоть какой-то перемене. И с удивлением обнаружил, что эта трава — на самом деле, камыш. Там протекала речушка, настолько мелкая и медленная, что заросла почти вся. В редких просветах виднелась темная с прозеленью вода.
— Эй, Ориджин, — сказал ганта Гроза, — не забудь спешиться и напоить своего Дождя. Иначе мне придется убить тебя на месте.
— В этой луже?..
— Следи за языком, волчий сын! Это Ройдана, священная река, давшая имя нашей столице. Всякий, кто идет к нам с миром, должен напоить коня ее водами.
Ройдана пахла гниющей травою, маслянисто черный цвет воды напоминал пиявку. Берег представлял собой полосу такой вязкой и липкой грязи, что войдешь в сапогах, а выйдешь босиком. Но спорить с гантой хотелось меньше всего, и Эрвин покорно спрыгнул с коня. Подвел Дождя к так называемому берегу, хлопнул по заду:
— Иди, попей сам.
Конь послушался и подошел к воде, чавкая копытами по жиже. Эрвин остался на сухой земле.
— Ганта, почему ваши друзья должны хлебать гнилую воду? И где тот звонкий хрустальный ручей, из которого пьют враги?
Гроза отчего-то не уловил сарказма:
— Брокка вон там, на десять миль южнее. Она есть на всех картах, вот враги и берут из нее воду. А Ройдану знаем только мы.
— Чем же она священна?
— Там, где Брокка сближается с Ройданой, стоит град Пламенного Быка. Без Ройданы не было бы Рей-Роя, а может, и всего степного народа.
Путь предстоял еще долгий, хотелось развеять тревогу и скуку. Эрвин попросил рассказать. Ганта хмыкнул:
— Волк хочет узнать шаванскую легенду? Течет река!.. Ну, слушай.