Люди и драконы
Шрифт:
— Не будем отвлекаться, — вмешался Хейдждорн прежде, чем О. Ц. Гарр успел ответить. — Признаться, я не вижу выхода. Допустим, с мехами удастся справиться. Но взять их обратно на службу — увольте! Никто из нас не доверит свою жизнь заведомым убийцам. Придется обучать новых техников, а до тех пор… до тех пор нам придется туго.
— Корабли! — воскликнул Ксантен. — Надо немедленно взять их под охрану.
— Это еще зачем? — осведомился Бодри, человек с каменно-твердым лицом. — Чего ради мы должны их стеречь?
— Чтобы их не повредили. А для чего еще, по-вашему? Корабли — наша единственная возможность связаться с Родными Планетами. Наверняка в ангарах остались мехи-ремонтники. Если мятежники решили нас уничтожить, они прежде всего должны были захватить корабли.
— И вы считаете, кому-нибудь из нас нужно возглавить отряд крестьян и занять ангары? — высокомерно произнес О. Ц. Гарр. Между ним и Ксантеном не угасала давняя вражда.
— Возможно, это единственный выход, — ответил Ксантен. — Хотя на крестьян надежды мало. Давайте поступим так: я слетаю к ангарам и все разведаю, а вы и другие знатоки военного дела займетесь набором и обучением ополченцев.
— Предпочту дождаться конца совещания, — заявил О. Ц. Гарр. — Если выяснится, что ваше предложение самое дельное, я, разумеется, сделаю все, от меня зависящее. Если господа сочтут наиболее разумным использовать ваши способности для слежки за мехами, надеюсь, вы тоже выполните свой долг.
Два дворянина обожгли друг друга ненавидящими взглядами. Годом раньше они едва не встретились на дуэли. Высокий, стройный, нервный и энергичный Ксантен, будучи более проницательным, чем О. Ц. Гарр, тоже во многом не соответствовал идеалу Хейдждорна. Консерваторы особо упирали на то, что он недостаточно педантичен и пренебрегает модой.
— Я с радостью беру это на себя, — вежливо ответил Ксантен и добавил, обращаясь к присутствующим: — Нельзя терять ни минуты, господа. Я улетаю сейчас же, рискуя показаться смешным. Надеюсь завтра вернуться с известиями.
Он поклонился Хейдждорну, как того требовал этикет, кивнул членам совета и вышел.
Миновав площадь, он вошел в Дом Эзлдюн и поднялся к себе. Жилище Ксантена находилось на тринадцатом этаже — четыре комнаты, обставленные в стиле так называемой Пятой Династии, эпохи возвращения людей с Родных Планет Альтаира. Его жена, Араминта из семьи Онвейн, ушла по своим делам, и Ксантена это устраивало. Окажись Араминта дома, она сразу начала бы выпытывать, где он пропадал. Поди докажи, что он заседал на совете, а не изменял ей в загородном особняке. Если не кривить душой, Араминта порядком ему надоела, да и он ей, наверное, тоже. Выходя за него замуж, она явно рассчитывала, что вскоре будет блистать на светских раутах в роли самой знатной дамы замка, — и прогадала. Дети их тоже не связывали. У Араминты была дочь от прежнего брака, и родись у нее второй ребенок, то в случае развода его пришлось бы уступить Ксантену, а тому, в свою очередь, уже нельзя было бы иметь детей [3] .
3
Рождаемость в замках была строго ограничена. Каждому господину и каждой даме разрешалось иметь одного ребенка, от второго приходилось избавляться или подыскивать ему «крестного» — человека, не воспользовавшегося своим правом на зачатие. Обычно «лишних» детей отдавали под опеку искупленцев.
Молодой крестьянин помог Ксантену снять желтый костюм, в котором ему полагалось присутствовать на совете, и облачиться в темно-желтые охотничьи бриджи, черную куртку и сапоги. Повесив на плечо сумку с тепловым пистолетом и спиральным резаком, надев шапочку из мягкой черной кожи, он вышел на площадку, вызвал лифт и спустился на первый уровень, в оружейную. Раньше здесь сидел за стойкой дежурный мех, готовый выполнить любую просьбу посетителя. Теперь, к великому неудовольствию Ксантена, ему пришлось самому рыться среди разбросанного оружия. Из арсеналов с уходом мехов исчезли все дробовики, мощные тепловые ружья и большая часть спортивных винтовок. «Не к добру это», — подумал Ксантен. Наконец он нашел все необходимое: запасные заряды для теплового пистолета, связку зажигательных гранат и мощный монокуляр.
Поднимаясь на первый этаж, он раздумывал: кто будет ремонтировать лифт, когда тот в конце концов сломается? Он подумал о Бодри и других непримиримых консерваторах и усмехнулся. В недалеком будущем их ожидает множество сюрпризов.
Лифт остановился на последнем этаже. Ксантен направился вдоль парапета к радиорубке. Обычно здесь за пишущими машинками сидели три специально обученных меха, от колючек на их головах шли провода к приемнику. Теперь перед радиостанцией с брезгливым выражением лица стоял Б. Ф. Робарт и неуверенно крутил ручки настройки.
— Есть новости? — спросил Ксантен. Б. Ф. Робарт кисло улыбнулся:
— Трудно что-нибудь понять в этой неразберихе. Иногда прорываются случайные голоса, но толком никто ничего объяснить не может. Кажется, мехи штурмуют Делору.
Вслед за Ксантеном в рубку вошел Клагхорн.
— Я не ослышался? Замок Делора пал? — спросил он.
— Нет еще, но долго не продержится. Делора даже не крепость, а так — живописные развалины.
— Поразительно! — пробурчал Ксантен. — Мехи разумны. Как может разумное существо творить такое зло? А мы-то, глупцы! Сколько веков прожили с ними бок о бок, а так и не научились их понимать.
Он взглянул на Клагхорна и сразу пожалел о своих словах. Клагхорн долго изучал мехов и мог принять «глупцов» на свой счет.
— Само по себе это неудивительно, — возразил Клагхорн. — В истории человечества можно найти тысячи подобных случаев.
Ксантена слегка покоробило, что Клагхорн ссылается на историю человечества, когда речь идет о подотряде мехов.
— Неужели их скрытность никогда не вызывала у вас подозрения? — спросил он.
— Никогда, смею вас уверить.
«Клагхорн излишне чувствителен», — подумал Ксантен. Впрочем, это вполне объяснимо. Его основную доктрину ни в коем случае нельзя было назвать простой, и Ксантен да и многие другие понимали в ней далеко не все. На радость О. Ц. Гарру, чьи консервативные взгляды в недавнем прошлом подверглись острой критике, бунт мехов основательно подмочил репутацию Клагхорна.
— Жизнь, которую мы ведем, не может длиться вечно, — заметил Клагхорн. — И вообще, странно, как мы еще до сих пор не вымерли.
— Пожалуй, вы правы, — поспешил согласиться Ксантен. — Впрочем, не стоит загадывать наперед. Все меняется. Кто знает, может, крестьяне тоже против нас — решили, например, нас отравить… Я должен идти. — Он поклонился Клагхорну, в ответ тот кратко кивнул. Попрощавшись с Б. Ф. Робартом, Ксантен вышел из радиорубки.
Он поднялся по винтовой лестнице в закут, где жили птицы. Здесь царил страшный беспорядок. Птицы коротали время в ссорах и азартных играх. Одна из этих игр напоминала шахматы, но никто из господ еще не смог разобраться в ее правилах.
В замке Хейдждорн обитали сто птиц. За ними присматривали несколько измученных крестьян, на чью заботу птицы отвечали черной неблагодарностью. Это были очень шумные существа алой, желтой и синей окраски, с длинными шеями и дергающимися головами. Они отличались любопытством и врожденной непочтительностью, которую невозможно было изжить даже упорной дрессировкой. Появление Ксантена вызвало у них множество грубых шуток:
— Эге, кому-то вздумалось покататься! Тяжеловат, братец!
— Почему бы этим наглым двуногим не отрастить себе крылья!