Люди и куклы (сборник)
Шрифт:
Нестеров. Конечно, думал, еще бы не думать. В общем-то, я его не предавал, это как-то случайно вышло. Я его очень любил и повсюду за ним таскался. И в тот вечер мы с ним вместе были. А когда эти, из района, меня спросили, кто снял замок с амбара, я сказал — отец. Ведь я дал честное пионерское, что правду буду говорить.
Анита. Какой замок с амбара?
Нестеров. Куда наших мужиков загнали, пятерых.
Анита. Кулаков?
Нестеров. Отец говорил, никакие они не кулаки,
Анита. Так он был прав, ты так считаешь?
Нестеров (помолчав). Не знаю. Никак я тогда не считал. Меня сразу в Артек отправили: герой-пионер, часами наградили. Я совсем от этого голову потерял…
Анита. А когда нашел?
Нестеров. Аня, страшно, конечно, так думать про отца, но у нас, сама должна знать, зря не сажают. Значит, была его вина, а не моя. Я сделал тогда, как мне мать велела, и не отрекся от отца, а кем он меня считает — увидим.
Анита. Я встаю, отвернись.
Нестеров взял гитару, перебирает струны. Анита, закутавшись в простыню, прошла за его спиной. Остановилась.
Нестеров. Аня, я давно хочу спросить: у тебя в Испании кто-нибудь остался?
Анита (помолчав). Нет, я одна.
Нестеров. Теперь ты не одна, теперь ты — Нестерова, жизнь наша только начинается. И у тебя сразу — большая семья: муж, свекровь, дочь Люська, и, представляешь, никто не скажет, что не твоя: на Катю похожа, значит, и на тебя. А мама моя тебя сразу полюбит как родную: она в Кате души не чаяла… Я уж не говорю, что у тебя родни — вся деревня, все — Нестеровы. Хоть и многих война повыбила… Вот закончу сейчас одно важное дело — и рванем к нам на Урал. У тебя как раз сессия кончится… И с этого дня не будем расставаться, обещай мне!..
Анита вдруг начинает плакать, закрыв лицо краем простыни. Плачет, как ребенок, громко, навзрыд.
Нестеров (вскочив, обнимает ее, успокаивает). Аня, Анита, что ты? Что с тобой? Не плачь, не надо… Я тебя люблю. Все будет хорошо. Знаешь, как в сказке: они сразу полюбили друг друга, жили долго и счастливо и умерли в один день…
Конец шестой картины.
Интермедия пятая
Кобулов и Балдис.
Кобулов. Слушай, Янис, что суетишься? Подходящую девочку найти не можешь?
Балдис. Девушку нашел. Старушка пропала.
Кобулов. Ты уже на старушек перешел? Какая старушка, если не секрет?
Балдис. Нужная. Из архива. Трое суток не выходит на работу, врача не вызывала, дома нет.
Кобулов. Пропащих старушек, знаешь, где надо искать? В морге, а еще лучше — на кладбище.
Балдис. Ты все шутишь, а это
Кобулов. Я тебе ценных старушек целый эшелон пригоню. Они тебе весь архив перекопают.
Балдис. Спасибо, Богдан, что надоумил. Надо пойти проверить секретную документацию в ее секторе.
Расходятся.
Картина седьмая
Комната Аниты. На столе букет цветов, подаренный Нестеровым. У стола стоит Анита. На стуле, загородив выход, сидит Вера Викентьевна. Внешне она сильно отличается от «архивной мышки» в третьей картине первого акта: одета элегантно, на коленях большая дамская сумка. Поля летней шляпки бросают тень на лицо.
Анита. Это просто невероятно. Вы меня потрясли. Трудно поверить.
Пауза. Вера Викентьевна молча смотрит и ждет.
Но я вам верю, верю!.. У меня нет оснований не верить — вы же предъявляли такое убедительное удостоверение… Я, правда, не очень понимаю, почему вам понадобилось все это говорить мне… Именно мне… Я действительно близко знакома с Нестеровым, нас даже в «Огоньке» вместе напечатали, но Егор никогда не говорил мне, что он ваш сотрудник. Все это так странно… Извините, я пойду поставлю чайник… (Движется к выходу.)
Вера Викентьевна. Никуда вы не пойдете.
Анита. То есть как это — не пойду?.. Почему?
Вера Викентьевна. Потому что инструкции я знаю не хуже вас. Так вот: согласно инструкции «тридцать восемь дробь два» при попытке шантажа с невыясненными целями вы обязаны немедленно доложить своему старшему, по возможности обманув, обезвредив или изолировав шантажиста. А чаю я с удовольствием выпью, когда мы доведем дело до конца. Вот так, милая студентка, личный агент Кобулова, сексот по кличке Кармен!
Анита. Какие глупости вы говорите!..
Отворачивается от Веры Викентьевны и, быстро развернувшись, замахивается для удара. Но у сидящей на стуле Веры Викентьевны в руке оказывается пистолет.
Вера Викентьевна. В чем преуспели за эти годы, так это в обороне без оружия. Я этим новшествам не обучена, боюсь их, поэтому при следующей попытке вынуждена буду вас просто шлепнуть. А я не для этого сюда пришла.
Анита. А для чего?
Вера Викентьевна. Садитесь. Терпеть не могу, когда собеседник стоит. Знаете, в ЛПБ есть такая пытка для подследственных — стойка. А я не следователь.
Анита медленно опускается на стул.
Не будем тратить времени на рассказы о том, откуда я знаю, что ваша кличка Кармен, что вы лейтенант службы ЛПБ, что ваше задание — опекать полковника Нестерова. Я работаю в архивах той же самой службы и ежедневно имела контакт с Егором Ивановичем. Но в отличие от него, я работаю в архивах с тысяча девятьсот тридцать первого года и кое о чем знаю больше, чем даже сам Лаврентий Павлович Берия.