Люди и куклы (сборник)
Шрифт:
Парис. Царь, а жены боишься, как простой пастух.
Менелай. Я ее не боюсь, но связан клятвой. Я пообещал Тиндарею, ее покойному отцу, никогда не путаться с гетерами и не заводить наложниц. Только с этим условием я получил Спартанское царство, а мой брат Агамемнон — престол в Микенах. Теперь понял?
Парис. Ну и дела! По мне, лучше умереть вольным пастухом, чем всю жизнь нервничать на царстве!
Менелай (раздраженно). А кто
Уходит. До Париса доносится: «Выдумал тоже, нервничаю. Ничего я не нервничаю. Нервного нашел!» Парис беззвучно смеется. Менелай возвращается.
Менелай. Надеюсь, все это (делает широкий жест) останется между нами.
Парис. Можешь на меня положиться. Я умею хранить секреты. Я — целый склад всяких секретов.
Менелай. Склады часто разворовывают. (Уходит.)
Парис подходит к обрыву. Смотрит в море.
Парис. Хоть бы одним глазком увидеть, как из пены родится эта Рыжая Афродита. (Вглядывается в даль.)
На площадку у грота выходит Елена. Она в дорожном плаще. В руках — бич. Парис стоит к ней спиной.
Елена (неуверенно). Менелай…
Парис (оборачиваясь). Я за него.
Елена. Значит, ты — мой супруг, лживый изменник, и этот кнут предназначается тебе!
Замахивается бичом.
Парис. Постой! Уж больно ты быстра на расправу. Шуток не понимаешь.
Елена. Если Менелай — мой муж в шутку, мне не смешно.
Парис. Стало быть, ты — Елена?
Елена. Это так же верно, как то, что ты — Парис, троянец, многостранствующий гость нашего дома. (Парис кивает.) Кем угощает тебя мой радушный супруг?
Парис. Как это — кем? Я не циклоп — пожиратель людей. Мы здесь пьем вино и беседуем. Беседуем и пьем вино. Чем еще заниматься двум друзьям на досуге?
Елена. Вас двое, а на ковре четыре кубка. Менелай — самая настоящая гидра, но ведь не трехголовая.
Парис (мнется в нерешительности). Эти кубки… Кубки эти…
Елена. Ну? Ну?
Парис. Не нукай, не зануздала еще. Эти кубки… Вообще так. Хочешь верь, хочешь — нет. Вчера в полночь к нам на огонек завернули два странника.
Елена. Или две странницы?
Парис. Э, не поймаешь. Два странника, я сказал. Ты знаешь, боги часто приходят к людям в обличье странников. Их двое и нас двое. Всего четыре. Четыре кубка.
Елена. И что же дальше?
Парис. Дальше я
За спиной Париса на площадку вступают подруги, вернувшиеся с купания. Парис их не видит.
Елена. Хочешь знать, что было дальше?
Парис. А ты-то откуда знаешь?
Елена. Боги послали мне видение. Это все-таки были странницы, и они вернулись, чтоб уличить тебя во вранье.
Парис оборачивается и застывает с раскрытым ртом.
Подруги. Что это с ним?
Рыжая. Он еще не проснулся. Поднять его подняли, а разбудить забыли. (Парису.) Закрой рот.
Подруги. Гляди-ка, а он пользуется успехом.
Рыжая (Елене). Не очень-то зарься на него, девушка. Он даром что красавчик — ни драхмы за душой.
Елена молчит.
(Подруге). Она, должно быть, пригнала за царем колесницу. Видишь — бич. Эй, ты царская рабыня?
Елена молчит.
Подруги. Ты что — немая?
Елена. Вы обе угадали. Я — рабыня царя. Немая рабыня. Но царю этого мало. Он хочет, чтобы я ослепла. (Рыжей.) Чтобы я не могла разглядеть вас и назвать по имени.
Рыжая. Тебе наши имена неизвестны.
Елена. Ты так думаешь? Твое имя нетрудно угадать. Его можно пересыпать, как горстку монет. Оно остается горьким осадком на дне кубков, валяется в любовном поту чужих постелей. У тебя есть, было и будет только одно имя. И клянусь, ты на него откликнешься. Шлюха! Шлюха! Шлюха!
Рыжая. Ах ты ехидна! (Бросается на Елену.)
Елена наотмашь хлещет ее бичом. Еще раз, еще. Рыжая визжит.
Парис. Остановись, царица! Хватит… (Вырывает у Елены бич.) Пусть она такая, как ты говоришь, но шкурка-то у нее нежная, как у тебя…
Рыжая рыдает, сидя на земле. Елена, придя в себя, смотрит на Рыжую и вдруг разражается слезами. Обе плачут в голос. Подруга Рыжей не выдерживает и вступает с басистым ревом.
Вот так спелись! Ну будет, будет. Не огорчайте Эхо.
Женщины замолкают, и вдруг за сценой слышен чей-то одинокий плач, потом крик «Госпожа! Госпожа моя!». На площадку перед гротом выбегает Эфра — рабыня Елены, уже немолодая женщина.
Эфра (Елене). Госпожа моя… Беда! Беда ворвалась в твой дом!
Елена. Ты поздно спохватилась, Эфра. Об этом надо было кричать раньше.
Эфра. О чем ты, госпожа? Раньше я никак не могла успеть. Я бежала изо всех сил, клянусь крылоногим Гермесом — посланцем богов…