Люди и призраки

Панкеева Оксана Петровна

– Легко и быстро, – утешил его мальчишка. – Она чемпионка Европы по горным конькам.

Этот странный титул ничего не говорил Кантору, но от дальнейших вопросов он воздержался, экономя силы, и стал молча наблюдать, что будет дальше.

– Я так и знала! – возмущенно воскликнула дама, приблизившись на расстояние, с которого ее можно было разглядеть подробнее. Кантор мимоходом подумал, что все мужское население Поморья дружно лишилось бы чувств от восторга, узрев такую даму где-нибудь на публичном катке. Во-первых из-за ее внешности, полностью отвечающей поморскому идеалу красоты, а во-вторых из-за ее коньков. Знатоки и ценители этого вида развлечения, бедные поморцы

просто сдохли бы от зависти. Таких коньков Кантор отродясь не видел, хотя прожил в Поморье целых две зимы и даже сам научился кататься на этих неустойчивых железяках. Но коньки мэтрессы Татьяны вряд ли можно было назвать «неустойчивыми железяками». Во-первых, они имели три пары полозьев – одно ровное, другое зубчиками, третье с зазубринами спереди назад. Высота этих полозьев постоянно менялась, как по волшебству, в зависимости от того, нужно ли было хозяйке разгоняться, тормозить или просто держаться на склоне. Во-вторых, на этих конструкциях была еще куча всяческих приспособлений, в которых бы и великий алхимик Амарго, пожалуй, не разобрался бы. И в-третьих, они были не железные. Уж неизвестно, из какого метала они были выкованы, но уж точно не из железа. Железо так не сверкает, как его ни полируй, да и цвет у него другой.

– Татьяна, не шуми, – попросил Доктор, недовольно поморщившись.

– Я так и знала, – продолжала та, – что ты опять встретил какого-то потерпевшего, и торчишь тут, держишь его. А дома все с ума сходят!

– А если ты знала, сказала бы им, чтобы с ума не сходили, – неохотно проворчал почтенный мэтр, явно не желая ввязываться в скандал.

– Ты что, маму не знаешь? Она все равно отправила меня проверить.

– И ничего в этом страшного нет, тебе лишняя практика не помешает. И незачем так разоряться.

– Разумеется, ничего страшного! Кроме того, что мне надо на работу, где меня ждет пациент, а я тут с тобой прохлаждаюсь!

– А ты не прохлаждайся, проверила – и дуй к своим пациентам. Только захвати с собой птенца, вот тут, в кармане. Возьми сама, у меня руки заняты.

– Он еще и птенцов насобирал! – проворчала чемпионка по горным конькам и подъехала поближе. – Может, давай лучше я тебе помогу? Вдвоем мы его, пожалуй, сможем втащить наверх. А один ты так будешь стоять до самого отнюдь не победного конца.

– Ерунда, – перебил ее Доктор. – Я знаю, что делаю. Бери птенца и бегом к выходу. Я тебе потом все объясню.

Грозная дама слегка смягчилась, видимо решив, что раз птенца надо нести бегом, то его положение намного хуже, чем у «потерпевшего».

– Ладно, давай, – она подкатила поближе и протянула руку к карману. – Он совсем крошка, или уже соображает?

– Он вполне взрослый, можешь с ним даже пообщаться. Только не распускай язык, парень не с Эпсилона, а с Дельты.

– С Дельты? А они там водятся? – удивилась дама. – Ну, иди сюда, маленький, не бойся.

– Я не маленький, и не боюсь! – как всегда, не удержался Мафей и перебрался в подставленную ладонь, смешно балансируя крылышками.

– О, конечно, – согласилась Татьяна, причем без малейшей иронии. – Такие большие мальчики ничего не боятся. А судя по тому, с каким интересом ты взираешь на мой бюст, ты действительно уже не маленький.

Мафей засмущался и поспешно перевел взгляд на что-то другое. На Кантора.

– Я быстро, – пискнул он. – Я сейчас же позову мэтра Истрана, и он тебе поможет.

– Ты только не говори ему, как ты меня нашел, – посоветовал Кантор, понимая, что сам Мафей с перепугу не додумается скрыть свои похождения в Лабиринте. – Скажи, что ты к Жаку заглянул. И ни в коем случае не телепортируйтесь в гостиную,

вдруг там еще какие-то налетчики остались. Одного Элмар, кажется, приголубил, но мало ли что…

– Хорошо, – кивнул цыпленок и проворно шмыгнул в подставленный карман. – Держись. Я скоро.

– Ах, вот почему ты меня так торопишь с этим птенцом, – понимающе кивнула Татьяна. – Что ж, удачи вам. Постараюсь поскорее.

Она взяла в руки два странных приспособления, которые во время разговора болтались, пришитые к перчаткам, что-то нажала, отчего коньки в очередной раз поменяли полозья, и шустрыми короткими шажками заскользила прочь. Вверх и вправо, потом вверх и влево, все теми же плавными зигзагами.

– Наставница! – снова повторил Доктор и усмехнулся каким-то своим мыслям. – Подумать только! Неужели похоже?

– Вполне, – отозвался Кантор. У него почему-то появилось смутное подозрение, что он сходит с ума. И уже давненько. Слишком уж много всяческих несуразностей с ним происходило в последнее время. Сначала кулачный бой с мэтрессой Джоаной, потом этот крашеный мальчишка, посиделки с палачом, Мафей, превратившийся в цыпленка, а теперь еще эта дама на коньках… Действительно, полный сюр. Наверное, он все-таки повредился рассудком в том подвале. Как в прошлый раз. – Но больше похоже на то, что она твоя родственница. Не мать, потому что ее она упоминала в третьем лице. И не жена, такие вещи я чувствую. Тетушка или сестра?

– Не угадал, – вздохнул мальчишка. – И никто не угадывает. Даже коллеги, пока не откроют ее настоящий облик. Довольно странное явление, обычно так не бывает, чтобы человек выглядел в Лабиринте старше своего реального возраста, а она почему-то является именно так. Это моя дочь. Старшая.

– Тоже врач? – поинтересовался Кантор, в основном для поддержания разговора. Молчать было как-то жутковато, от этого ощущение, что он сходит с ума, только усиливалось.

– Вроде того. Она психоаналитик.

– Красивая, – отметил Кантор. Опять же, чтобы не молчать. И с гордостью отметил, что он не деревня какая, и слово «психоаналитик» для него не загадка, в отличие от «чемпионки Европы по горным конькам» – Даже в этом возрасте.

– Ты заметил? – усмехнулся Доктор. – По-моему, в отличие от твоего малолетнего приятеля ты больше интересовался ее коньками, чем бюстом.

– Мало я в своей жизни бюстов видел? А вот коньков таких не видел ни разу.

– Интересный психологический нюанс, – согласно кивнул собеседник. – Надо будет одному коллеге идейку подкинуть, он как раз пишет диссертацию о возрастных особенностях восприятия. Кстати, такой бюст и такую косу она сможет отрастить дай бог годам к сорока, так что малыш любовался чистой иллюзией.

– С ним точно ничего не случится?

– Абсолютно. Разве что Татьяна утомит разговорами, да и то, пожалуй, не успеет. Язык у нее, должен заметить, что помело. В кого только такая? В двоюродную бабушку, что ли? Или в моего папу?.. Знаешь что, давай помолчим. А то меня все время тянет что-нибудь лишнее ляпнуть.

Кантор молча кивнул. Меньше всего ему хотелось молчать и думать о всяких гадостях, которые так и лезли в голову, но он прекрасно понимал, почему его новый приятель так стремится помолчать. Не потому, что боится сказать лишнее, нет. Он просто устал, и разговоры ему мешают. Мешают стоять и держать за обе руки одного невезучего «потерпевшего», как обозвала его Татьяна. Очень, кстати, правильно обозвала… Что ж, помолчим. Да и, в конце концов, чего он так боится сойти с ума? Он и так чокнутый, и это все знают, а второй раз с ума не сходят, во всяком случае, пока не вылечатся после первого. Так что бояться нечего.