Люди и призраки
Шрифт:
— Первое: я хочу, чтобы твои родители не знали, сколько я тебе плачу. Пусть лучше думают, что ты получаешь всего десять долларов в неделю. Дело в том, что мне известно: твой отец теперь работает на заправочной станции. Я видел его, когда приезжал туда. Кроме того, твоя мать дни напролет проводит на кухне за выпечкой, пытаясь сохранить свой бизнес. В этих условиях мне представляется более разумным не говорить им о том, сколько денег ты получаешь. Как ты думаешь?
— Вы хотите сказать, что я должен обмануть своих родителей? — искренне удивился я.
— Конечно, решать тебе самому. Но если твои родители узнают,
Я задумался. Потом ответил:
— Нет, сэр. Мне как-то ничего не приходит в голову.
Доктор Лезандер рассмеялся, словно его позабавил мой ответ.
— Обязательно что-нибудь надумаешь. С полным карманом денег у тебя быстро появятся свежие идеи.
Я ничего не ответил. Мне совсем не понравилось, что док Лезандер решил, будто я способен скрыть от родителей такие вещи.
— И второе.
Док Лезандер сложил руки на груди, и я увидел, что его язык двигается во рту, касаясь щеки.
— Это связано с Соней Гласс.
— Сэр? — непонимающе произнес я.
Мое несколько успокоившееся сердце снова заколотилось как бешеное.
— Мисс Соня Гласс, — повторил док Лезандер. — Некоторое время назад у нее заболел попугай, и она принесла его ко мне. Так вот: ее попугай умер от воспаления мозга. Прямо здесь.
Док Лезандер прикоснулся рукой к клетке.
— Несчастное создание. Хочу тебе сказать, что моя Вероника и Соня ходят в один и тот же класс воскресной школы. Нам показалось, что мисс Гласс ужасно расстроена твоими странными вопросами, Кори. Она рассказала Веронике, что ты настойчиво расспрашивал ее о какой-то пьесе, которую мисс Гласс исполняет на пианино, и о том, почему попугай так… странно реагирует на эту музыку.
Док Лезандер улыбнулся.
— Еще мисс Гласс сказала Веронике, что, похоже, ты знаешь какой-то секрет, и спросила, не догадываюсь ли я или Вероника, в чем он состоит. Кроме того, есть еще одна маленькая деталь, а именно то, что в твоем владении каким-то образом оказалось зеленое перышко ныне покойного попугая мисс Катарины Гласс. Соня сказала, что не поверила своим глазам, когда увидела у тебя это перышко.
Глядя в пол, доктор Лезандер начал разминать пальцы правой руки.
— То, что она сказала, — правда?
Я с трудом сглотнул. Если я сейчас скажу, что это неправда, док ни за что не поверит.
— Да, сэр.
Доктор Лезандер закрыл глаза. На его лице появилась боль, но лишь на мгновение.
— Где же ты нашел это перышко, Кори?
— Я… нашел его…
Наступил момент истины. У меня возникло ощущение, будто в комнате что-то свернулось, как змея, готовая броситься и укусить. Хотя свет, струившийся сверху, был ярким, даже резким, казалось, что в углах комнаты с кафельным полом сгущаются тени. Внезапно я понял, что доктор Лезандер расположился между мной и лестницей. Он ждал, его глаза были по-прежнему закрыты. И даже если я сейчас сумею проскользнуть мимо доктора на лестницу, наверху меня все равно схватит миссис Лезандер. Я опять упустил свой шанс.
— Я нашел его на озере Саксон, — ответил я, бросая вызов судьбе. — На опушке леса. Перед восходом солнца, когда машина, к рулю которой был прикован наручниками мертвец, упала в озеро.
Доктор Лезандер улыбнулся, по-прежнему не открывая глаз. Смотреть на это было страшно. Влажная кожа на его лице туго натянулась, лысый череп блестел в свете лампы. А потом он засмеялся, смех лился из него ручейком, булькавшим сквозь блестевшие металлом зубы. Когда его глаза наконец раскрылись, их взгляд пронзил меня. Несколько мгновений я видел перед собой два лица одновременно: нижняя улыбающаяся половина и верхняя, выражавшая неприкрытую ярость.
— Так-так, — проговорил доктор и потряс головой, словно только что услышал замечательно смешную шутку. — И что же теперь мы будем с этимделать?
— Вы когда-нибудь видели раньше этого человека, мистер Маккенсон?
Мистер Штайнер, сидевший напротив моего отца в дальней кабинке кафе «Яркая звезда», вытащил из пиджака кожаный бумажник. Оттуда он достал фотографию в прозрачной пластиковой оболочке и положил на стол перед отцом.
Фотография была черно-белая, неважного качества. На ней был снят мужчина в светлом пальто по колено, приветливо махавший рукой кому-то за пределами снимка. Темные волосы этого человека были гладко зализаны назад, так что казалось, будто на голову надета шапочка, квадратный подбородок был разделен надвое ямочкой. Позади мужчины виднелся блестящий капот старомодного автомобиля, откуда-то из тридцатых — сороковых годов. Несколько мгновений отец изучал снимок, уделив особое внимание глазам и улыбке, застывшей на лице белым шрамом. Но сколько бы он ни рассматривал фотографию, перед ним было лицо незнакомца.
— Нет, — наконец ответил он, толкнув через стол снимок к мистеру Штайнеру, — я никогда не видел этого человека.
— Теперь он наверняка сильно изменился. — Мистер Штайнер тоже взглянул на снимок, но так, будто глядел в лицо заклятого врага. — Он мог сделать пластическую операцию. Самый простой способ изменить свою внешность — это обриться наголо и отрастить бороду. Тогда даже родная мать может вас не узнать.
— Извините, но мне незнаком этот человек. Кто он?
— Его зовут Гюнтер Внизу-в-Темноте.
— Как вы сказали?
Сердце отца едва не выскочило у него из груди.
— Гюнтер Внизу-в-Темноте, — повторил мистер Штайнер, затем проговорил имя более отчетливо, и стало понятно, что он произнес его не по-английски: — Данинадерк [34] .
Откинувшись на спинку стула, отец даже открыл рот от изумления. Мир закружился перед его глазами, и ему пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть.
— О господи! — прошептал он. — Господи более мой! «Пойдем со мной… Данинадерк».
34
Игра слов: «Down in the Dark» — «Dahninaderke».