Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I
Шрифт:
На основе анализа обстоятельств проведения административной и судебной реформ в России 1700-х – начала 1720-х гг. представляется возможным констатировать, что в отмеченный период имела место реализация трех сценариев заимствования зарубежного правового опыта: 1) сопровождаемое минимальной адаптацией прямое перенесение на отечественную почву иностранных правовых институтов; 2) углубленная адаптация зарубежных образцов к российским условиям, попытки осуществить синтез зарубежных и отечественных правовых институтов; 3) поверхностное, фрагментарное заимствование иностранных правовых институтов.
Первый сценарий претворялся в жизнь в тех сферах преобразований, в которых соответствующие отечественные образцы либо отсутствовали как таковые, либо абсолютно не соответствовали проводимой законодателем линии реформирования. Прежде всего, здесь необходимо вспомнить о создании «регулярной» армии и военно-морского флота, что сопровождалось учреждением невиданных прежде органов военного управления и военного правосудия. Так, всецело заимствованными из Западной Европы явились учрежденные в ходе военно-судебной реформы 1700-х – начала 1710-х гг. военные суды (кригсрехты),
В связи с этим особый интерес представляет вопрос об источниках тех законодательных актов, которые образовали нормативную основу организации и деятельности кригсрехтов и аудиторской службы. Таковыми актами, как известно, были: «Краткое изображение процесов или судебных тяжеб» 1712 г. (содержало нормы, регулирующие военное судоустройство и военно-уголовный процесс) и Артикул воинский 1714 г. (содержал военно-уголовные нормы). В 1715 г. оба этих акта были изданы в новых редакциях.
Вопрос о круге зарубежных нормативных источников, которые были использованы при составлении «Краткого изображения процесов…» и Артикула воинского, остается к настоящему времени проясненным не в полной мере. Что касается Артикула воинского 1714 г., то принято считать, что при его разработке привлекались акты шведского, датского и австрийского военного законодательства последней трети XVI – XVII в., особенно широко – нормы шведского Воинского артикула редакции 1683 г. 72 (Caroli XI, K"onigs in Schweden, Kriegs-Articel, de an. 1683). Кроме того, В. В. Кучма высказал мнение, что при подготовке Артикула воинского были приняты во внимание также нормы уголовного законодательства Византии 73 . В «Кратком изображении процесов…» источники, использованные при его составлении, оказались указаны непосредственно в заглавии редакции 1712 г.: «против римскоцесарских и саксонских прав учрежденное…»
72
Бобровский П. О. Происхождение Артикула воинского и Изображения процессов Петра Великого по Уставу воинскому 1716 г.: историческое исследование. 2-е изд. СПб., 1881. С. 9–10, 33–42; Hoffmann P. Peter der Grosse als Milit"arreformer und Feldherr. Francfurt am Main, 2010. S. 164.
73
Кучма В. В. Феномен рецепции византийского права в российском военно-уголовном законодательстве Петра I // Античная древность и средние века. Ставрополь, 1995. Вып. 27. С. 7–18. В. В. Кучма не привел, однако, никаких данных, свидетельствующих об ознакомлении Петра I с переводами актов византийского законодательства (что могло затем отразиться в законотворческом процессе).
По авторитетному мнению П. О. Бобровского, при подготовке «Краткого изображения процесов…» в самом деле использовались в первую очередь акты военного законодательства Саксонии, а также австрийские («римскоцесарские») и датские военно-процессуальные акты. Так, заключительный раздел «Краткого изображения процесов…» редакции 1715 г. – «О оглавлении приговоров…» – был почти всецело заимствован из седьмой главы датской Инструкции военным судам 1683 г. (Christiani V, K"onigs in Dannemarck, Kriegs-gerichts-instruction). В свою очередь, с точки зрения К. Петерсона, основным источником, использованным при разработке «Краткого изображения процесов…», был уже упоминавшийся шведский Воинский артикул редакции 1683 г. 74
74
Бобровский П. О. Происхождение Артикула. С. 29, 43–46; Peterson C. Peter the Greats Administrative and Judicial Reforms. P. 338–339.
Между тем, при всей неокончательной ясности, какие именно акты зарубежного военного законодательства оказались использованы при составлении «Краткого изображения процесов…» и Артикула воинского, со всей определенностью возможно констатировать, что акты российского законодательства XVII – начала XVIII в. при их подготовке не привлекались вовсе. Что же касается роли Петра I в разработке характеризуемых актов, то применительно к «Краткому изображению процесов…» никаких следов его участия не усматривается (чему не приходится удивляться, поскольку будущий император вообще не испытывал особого интереса к проблематике судопроизводства) 75 . А вот в подготовке Артикула воинского Петр I принял весьма активное участие, внеся в черновую редакцию свыше 70 поправок и дополнений (все из которых вошли в редакцию 1714 г.). Часть этих поправок и дополнений носила стилистический характер, часть – вполне содержательный (как, например, собственноручно написанный царем раздел «Изъяснение о лишении чести») 76 . В данном случае трудно не согласиться с Э. Аннерсом, назвавшим Артикул воинский «творческим достижением» Петра I 77 .
75
Подробнее см.: Серов Д. О. Из истории военного законодательства России XVIII века: «Краткое изображение процесов или судебных тяжеб» (разыскания о внешней истории текста) // Война
76
Публикацию всех этих поправок и дополнений, подготовленную П. П. Епифановым, см.: Военные уставы Петра Великого / Под ред. Н. Л. Рубинштейна. М., 1946. С. 66–79.
77
Цит. по: Hoffmann P. Peter der Grosse. S. 165.
Однако, несмотря на всю работу российского законодателя над проектом Артикула воинского, необходимо признать, что этот законодательный акт остался в основе своей компиляцией западноевропейских уставов и инструкций. В еще большей мере очевиден компилятивный характер «Краткого изображения процесов или судебных тяжеб…». Вместе с тем отказ Петра I от использования предшествующих актов российского законодательства в рассматриваемом случае нельзя не признать обоснованным. Новоучрежденные кригсрехты с аудиторской службой (равно как и в целом реформированная «регулярная» армия и военный флот) являлись принципиально новыми объектами правового регулирования, что потребовало издания новаторских законодательных актов, источники для подготовки которых могли быть заимствованы единственно из Западной Европы.
Второй сценарий претворялся в жизнь в тех сферах преобразований, в которых сложились столь прочные национальные традиции государственного строительства и правового регулирования, что законодатель-реформатор не решился на их кардинальную ломку – прежде всего в системе местных и высших органов государственной власти, в системе органов городского самоуправления, в общем судебном устройстве, в уголовном и гражданском законодательстве, в формах систематизации законодательства. Так, несмотря на упомянутую стратегическую установку Петра I на систематическое перенесение на отечественную почву шведских правовых образцов, процесс этого перенесения осуществлялся отнюдь не прямолинейно, велась целенаправленная законотворческая работа по адаптации шведских институтов к российским условиям. В свою очередь, уже заимствованные институты через непродолжительное время, случалось, подвергались контрреформаторскому русифицированию.
К примеру, заимствованный из Швеции принцип структурного и функционального отделения судебных органов от административных сохранялся в государственном аппарате и в системе законодательства России менее пяти лет. Наиболее радикальное установление по разграничению полномочий между административными и судебными органами законодатель внес в ст. 22 Инструкции или наказа земским комиссарам от января 1719 г.: «А что до юстиции в уезде принадлежит, то впредь губернатору или воеводе и земскому комиссару до онаго дела не иметь». В той же ст. 22 руководящим должностным лицам низовых органов управления предписывалось (всецело в шведском духе) оказывать органам правосудия необходимое содействие: «Губернатору или воеводе яко началствующему всей губернии или провинции надлежит вышнему суду вспомогать <…> земскому комиссару яко нижнему начальнику в уезде нижнему суду вспоможение чинить» 78 . Зарубежное влияние здесь совершенно очевидно: как установил К. Петерсон, в качестве источника для составления Инструкции земским комиссарам 1719 г. была использована шведская Инструкция дистриктным управителям (h"aradsfogde) 1688 г. 79
78
ПСЗ. Т. 5. № 3295. СПб., 1830. С. 637.
79
Peterson C. Peter the Greats Administrative and Judicial Reforms. P. 268.
А вот в изданной в том же январе 1719 г. Инструкции или наказе воеводам Петр I уже отказался от столь буквального копирования иностранного правового образца – при всем том, что названная Инструкция была, как убедительно продемонстрировал К. Петерсон, подготовлена на основе шведской Инструкции ландсховдингам (landsh"ovding) 1687 г. 80 В ст. 5 шведской Инструкции прямо говорилось: «Ландсховдинг да не будет никак касаться разбирательства спорных дел или смешивать свою и судебную должность – ни в городах, ни в деревне» 81 . В ст. 5 российской Инструкции воеводам исходная шведская норма подверглась существенной переработке: «Хотя ему, воеводе, не надлежит ссор, тяжебного дела между подданных судить и судьям в расправе их помешательство чинить, однако ж ему крепко смотреть, чтоб земские судьи по данной им инструкции уездный суд управляли и подданных продолжением и волокитами не утесняли» 82 .
80
Ibid. P. 270–281.
81
Цит. по: Ibid. P. 272.
82
ПСЗ. Т. 5. № 3294. С. 625.
Одновременно в ст. 6 российской Инструкции оказалось предусмотрено право воеводы вносить в надворный суд протесты на решения по гражданским делам, вынесенные размещенными в провинции судами первого звена. Иными словами, не желая вовсе порывать с многовековой отечественной традицией, по которой местный орган общего управления обладал на подведомственной территории всей полнотой власти, законодатель в 1719 г. сохранил за главой провинциальной администрации, в современном понимании, право надзора за деятельностью «нижних» судов.