Люди из ниоткуда. Книга 2. Там, где мы
Шрифт:
Потому как всё равно мы реально бессильны помешать тем людям выполнять то, что ими задумано…
Нам в любом случае выпала бы роль не более роли статистов, бессильных наблюдателей. И то не гарантия, что периметр тщательнейшим образом не охранялся. И тому, кто сунулся бы туда поглазеть на их перемещения, было попросту не сдобровать. В таких «заведениях» скромно, по десятку, не укрываются. Скорее всего, там от двух до пяти сотен одних только бойцов. Не стройбата, не штабистов и даже не ВДВ. Это специалисты самого высокого уровня. Им доверено охранять тех, кто наделён РЕАЛЬНОЙ, весомой и нешуточной, властью…
Поверить, что всё происходившее с нами за последнее время носило чей-то предумышленный и продуманный характер. Нас просто пасли. Как коз на выгуле. Не торопясь и тщательно. Тот факт, что мы до сих пор существуем, что наш тёплый и сытый огузок ещё тогда не попробовали на крепость калёными щипцами… не является чем-то значительным. Вроде свидетельства нашей неприступной прочности, нашей неуязвимости.
Он объясняется лишь одним простым фактором — занятостью и терпением наших оппонентов, давно и хорошо знающих нас. К нашему великому сожалению…
Я замолчал.
Давая время народу переварить и усвоить сказанное, можно и самому собраться с мыслями, и из кучи-малы заготовленной страстной и жаркой болтовни не по делу выделить, тщательно просеять то немногое, что по-настоящему имеет ценность и практический смысл.
— Жалею ли я о том, что не ринулся с вами на разборки с «портовиками»? Нет. Нам это не по силам. Не тот уровень. Пусть ни для кого здесь не будет секретом и обидным открытием, но среди нас, — я обвёл взглядом разом насупившихся мужчин, — да, среди нас ПОЧТИ нет тех, кому было бы по зубам напроситься на скоротечную драку с этими "ведьмами катакомб"… Да, мы сломали хребет Долдону, начистили рыло ещё паре группировок. И на фоне этого очень даже напрасно возгордились, решив, что нам теперь всё по плечу…
Хочу сказать вновь: нет, к моему великому сожалению, среди нас далеко не все обладают необходимыми навыками. Хотя бы их мизером, чтобы хотя бы на равных тягаться с элитным спецназом страны…
Шумный вздох оскорблённой гордости и разочарования был мне ответом. Правду знать о себе зачастую неловко, возмутительно. Но необходимо.
В это время тихонько приоткрылась дверь, и в образовавшуюся небольшую щель заглянул молоденький караульный. Перехватив мой взгляд, он радостно закивал мне и показал два пальца правой руки. Я едва заметно кивнул в ответ, — вижу, понял. Значит, вернулись ещё двое наших разведчиков. Слава Богу…
— …Чтобы окончательно расставить точки над всеми «i», я могу прямо сейчас назвать тех, кому ещё по плечу раздавать оплеухи подобным терминаторам. Прежде всего, это Иен.
Сотни глаз почти синхронно повернулись в сторону всё так же невозмутимо сидящего в уголке Лондона. Повышенное внимание масс, казалось, его абсолютно не трогали. Не вводили в розовую краску.
Но на меня… На меня он глянул с некоторым интересом. И я не стал тянуть с обоснованием:
— Да, Иен. Ты. Скажи нам ещё раз, — какой род войск воспитал в тебе такого отменного солдата?
— Сэр… — Мне показалось, что Иен слегка озадачен. Но всё ещё колеблется. — Мне казаться, я говорил этот факт. Королевская морская пехота Великобритания, сэр!
— Замечательно, спасибо. Так вот, — я обернулся к ничего не понимающей толпе, — разрешите представить вам, мои дорогие соотечественники, сёстры и братья! Весьма легендарная и уважаемая в мире личность, отважный солдат и превосходный стратег, тактик и командир… полковник Разведки военно-морских сил Её Величества Королевы Великобритании. Сэр Деррик Хоуп. Собственной персоной! Прошу любить и жаловать…
На миг мне показалось, что Лондона сейчас хватит апоплексический удар… Его челюсть непроизвольно клацнула от неожиданности, руки судорожно сжались в кулаки…но истинно английская кровь, истинно аристократическая выдержка помогла ему взять себя в руки.
Лишь едва уловимый блеск стальных глаз говорил мне о тщательно скрываемом волнении. Ещё бы, — не каждый день раскусывают, да так принародно и просто, одну из величайших фигур политических тайн почившего мира…
Что же касается присутствующих, то единственным выражением всеобщего переживаемого чувства в это момент был слабый звук. Полувсхлип — полустон нашего невоспитанного матершинника Переверзи:
—..б твою мякину, чтоб я сдох… на…, бля…!
Казалось, этой гениальной фразой, в которой издревле заложен весь спектр переживаний, потрясений и глубинных чувств русского народа, мужик выразил единодушное мнение всех. Ему порукой было всеобщее гробовое молчание. Что ещё можно было добавить, когда сказаны ТАКИЕ слова?!
— Но… сэр, как Вы смогли… — Иен нарушил молчание так обыденно, словно мимоходом спрашивал, — а никто не видел его спичек? Железные нервы у парня…
— Если Вы, сэр, будете так любезны немного подождать, я скоро всё объясню. И Вам, сэр Хоуп, и всем присутствующим здесь лицам. — Я вопросительно посмотрел на Иена. Кем бы он там ни был у себя дома, для меня он давно и надёжно Иен, Лондон. Надёжный и…добротный, наверное. Как и всё, что вышло с его уже мифической родины. Не могу сказать, что сходил с ума от «Ливерпуля» и «Липтона», но вот обувь, одежду, шерсть и «Роллсы» они делать умели.
Лондон кивнул мне почти учтиво, с достоинством, — мол, я подожду…сэр… Чёртова аглицкая аристократическая стать! А что Деррик был когда-то и остался аристократом до мозга своих крепких костей, я знал точно. Даже в сортире, при запорах, — держу пари, — сэр Хоуп держался, как на приёме у королевы.
Такова уж их природа.
— На фоне последних открытий сразу хочу оговориться, что наш большой гость с берегов туманного Альбиона вне всяких подозрений. Лондон — человек чести. Превосходный и отважный воин. И мы не раз убеждались в этом. — Одобрительный ропот был мне поддержкой. Заодно люди успокоились. В такое время впору подозревать собственный зад в сговоре с коленками сзади. Но если Верховный Вождь говорит… И в гуле семейников мне чётко слышалась нота всеобщего невысказанного облегчения.
— Далее. Наши давно уже знакомые лица, — Чекун, Хохол, Круглов и Бузина. И достопочтимый гражданин эстет русской словесности Переверзя. Меткие, вёрткие, выносливые, драчливые. И везучие. Что по нашим делам просто дар небес…
— Отдельными лицами в этой шеренге стоят товарищ Глыба, — Федор помахал мне при этом радушно лапкой размером с детский горшок, — и всеобщий любимец гильдии кузнецов, — малыш Ян. Вон какого детинушку лес вскормил…
Двухметровый «малыш» с пудовыми ручонками, грудью и плечами гладиатора смущённо заулыбался, не зная, куда себя и деть.