ЛЮДИ КРОВИ
Шрифт:
– Там все небо сверкает огнями! – говорит она, крепко прижимаясь ко мне.
– Да, мы уже почти дома, – киваю я.
Солнце появляется на небе незадолго до того, как мы доплываем до маяка.
Я снимаю катер с автопилота и беру штурвал. Скелет маяка вырисовывается в бледном утреннем свете. Он напоминает неуклюжее сооружение, построенное из детского конструктора. Элизабет смотрит на маяк, потом переводит взгляд на огни Майами, а потом – на пронизанные утренними лучами облака, плывущие по небу, которое сначала становится золотым, а потом – с восходом солнца –
– Так красиво! – говорит она.
Ее глаза удивленно расширяются, когда мы вплываем в канал и минуем первый из высоких домов, тянущихся вдоль побережья Майами, которое все еще очень далеко от нас. Но Бискайский риф – всего в нескольких милях справа. Он просто поражает Элизабет небоскребами из стекла и бетона
– Это Майами? – спрашивает она.
Я отрицательно качаю головой и взглядом указываю на высоченные дома, которые постепенно, издалека вплывают в поле нашего зрения.
– О! – восхищенно восклицает она.
Острая тоска по дому пронзает меня, когда я обращаю взгляд на юг и вижу зеленые верхушки деревьев на Солдатском рифе. Значит, скоро покажутся Своенравный риф и Кровавый риф.
– Видишь вон те острова? – спрашиваю я Элизабет.
– Это твой… то есть наш? – она указывает на Солдатский риф.
Я качаю головой:
– Южнее. Второй отсюда. Там твой новый дом. Она всматривается вдаль прищурившись, потом пожимает плечами:
– Я не вижу. Слишком далеко.
Я смотрю на песчаные отмели по сторонам канала и понимаю, что отлив еще только начался и у нас полно времени, чтобы доплыть до своего острова. Улыбаясь, я обещаю Элизабет.
– Скоро ты его увидишь.
17
Собаки первыми чуют наше приближение. Они поднимают лай, еще когда мы плывем каналом. Лодка движется вперед уже просто по инерции. Моя молодая жена стоит на носу. Глядя вниз, в воду, она предупреждает меня о скалах и время от времени кричит:
– Берегись!
Когда мы входим в маленькую гавань Кровавого рифа, выкрики Элизабет, лай собак, шум моторов заставляют Артуро Гомеса – бородатого, босого, длинноволосого и еще более загорелого, чем обычно, – появиться на палубе своей тридцатипятифутовой лодки «Морской Луч». В правой руке у него черный автоматический пистолет. Увидев меня, он ставит оружие на предохранитель и засовывает его в правый карман своих шортов. Карман отвисает под тяжестью пистолета, шорты спускаются чуть ниже, так что становится видно внушительное брюшко Артуро. Я улыбаюсь, видя, как он втягивает живот, заметив на палубе Элизабет, одетую в красный топ и обтягивающие шорты. Трудно поверить в то, что этот неопрятный бродяга – тот же самый человек, что и лощеный чиновник, всегда безукоризненно одетый президент концерна «Ла Map».
Как я и предполагал, Артуро бросил якорь посередине бухты, чтобы держаться подальше от собак. Его посудина перегородила всю бухту. Так что, чтобы причалить к берегу, мне приходится аккуратно огибать «Луч».
– Славная девушка, – говорит Артуро, прохаживаясь вдоль борта своего катера и внимательно следя за нашими движениями.
– Славная бородка, – в тон ему отвечаю я.
Он потирает щетину на физиономии и обнажает зубы в ослепительной улыбке:
– Да уж, ты дал мне достаточно времени, чтобы отрастить ее!
– Ты же сам говорил, что отпуск тебе не повредит.
– Отпуск! – смеется Артура – Меня так давно не было в офисе, что там, должно быть, решили, что я либо умер, либо меня уволили. Ты хоть знаешь, что уже август на дворе?
Я отрицательно качаю головой и удивляюсь тому, насколько неважным для меня сделалось время.
– Какой сегодня день? – спрашиваю я.
– Вторник, второе августа.
– Питер! – предупреждает Элизабет с носовой части.
Я смотрю вперед и вижу, что мы плывем слишком быстро. Замедляю ход, чтобы, причалив, не стукнуться носом о пристань. Элизабет – на посту, со свернутым канатом в руке. Она терпеливо ждет, когда можно будет спрыгнуть на сушу и пришвартовать лодку. Рубец, Шрам и еще с полдюжины рычащих собак поджидают нас на пристани. Их лапы широко расставлены, зубы оскалены, хвосты напряжены.
– Ты уверен, что ей ничего не грозит? – спрашивает Артуро из своей лодки.
Элизабет оборачивается и смотрит на него так, как будто от него воняет тухлой рыбой. Внезапно она резко, пронзительно свистит, и собаки мгновенно убираются с пристани. Мы с ней смеемся, глядя, как Артуро заливается краской.
Элизабет закрепляет канат, я заглушаю моторы и любуюсь пристанью, ближайшими деревьями, коралловыми стенами своего дома. Морской бриз быстро уносит запахи выхлопов «Большого Бэнкса» и навевает знакомый аромат соленого морского воздуха и свежих зеленых растений. Теперь я чувствую себя дома. Мне даже кажется, что вот-вот я услышу беззвучное приветствие отца. Я заново переживаю его потерю. Как было бы прекрасно, если бы он мог встретить мою жену!
Артуро тоже пришвартовывает свою лодку.
– Рад тебя видеть! – говорит он, пожимает мою руку и похлопывает меня по спине. – Это твоя жена? – он протягивает руку и ей, улыбается и говорит: – Поздравляю. Она просто, красавица. Элизабет смотрит сквозь него, не обращая никакого внимания на его жест.
– Можно теперь пройти в дом? – беззвучно спрашивает она меня. – Я хочу посмотреть, как там, внутри.
Артуро ждет, потея на солнцепеке. Улыбка его уже стала вымученной, но руку он все еще не опускает.
– Пожалуйста, Элизабет, подай ему руку. Этот человек полезен мне. Он скоро уйдет.
Элизабет вздыхает, протягивает Артуро вспотевшую ладошку и выдавливает из себя улыбку.
– Так как насчет войти в дом, Питер? – вновь неслышно обращается она ко мне.
Натянуто улыбнувшись, я произношу вслух:
– Почему бы тебе не спуститься в каюту и не собрать свои вещи? Мы должны разгрузить лодку.
Я спущусь через несколько минут и помогу тебе.
Она обжигает меня гневным взглядом и беззвучно восклицает:
– Он всего лишь человек! Почему бы не заставить его сделать это?