Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах

Шэксон Николас

В малых и средних компаниях происходит очень много нововведений (я говорю о полезных инновациях, позволяющих производить более совершенные и дешевые товары, а не об инновациях лондонского Сити, которые просто перераспределяют богатства в пользу верхов и возлагают бремя рисков на низы). Но офшорная система работает в совершенно противоположном направлении.

Офшорная система субсидирует многонациональные корпорации, помогая им сокращать налоги, быстрее расти и мешать здоровой конкуренции мелких инновационных компаний, которые становятся объектами атак хищников, желающих «повысить ценность», создающуюся в процессе «взаимодействия», якобы возникающего в результате поглощения мелких фирм крупными, более диверсифицированными компаниями. В известной мере взаимодействие может быть полезным фактором (порождая, например, эффект масштаба), но хищники слишком часто «повышают ценность» просто за счет получения неправедных, непроизводительных офшорных налоговых

привилегий. Некоторые компании-хищники получают максимальные прибыли за счет того, что отыскивают мелкие, действительно инновационные компании, которым пока не удалось самим открыть эти неправедные приемы получения привилегий, и выжимают из них все до последней капли.

Это вымывает с рынка подвижные, конкурентоспособные и инновационные фирмы и перемещает их в крупные корпоративные бюрократические структуры. В результате происходит ограничение конкуренции, что, возможно, приводит к росту цен. Долг растет, рядовые граждане платят больше налогов и становятся свидетелями того, как приходят в упадок их социальные институты, в первую очередь школы и больницы. Я уже не раз говорил, что отложенное налогообложение – это в сущности беспроцентный государственный кредит, дата погашения которого не установлена.

Посмотрите, что происходит, если многонациональная корпорация является банком. Подобно «подсаженным на стероиды» многонациональным корпорациям, банки искусно уходят в офшоры, где стремительно развиваются: они используют налоговые гавани для ухода от налогов, от требований обязательного резервирования и других норм финансового регулирования и для ускорения заимствований. По данным Банка Англии, в 1986–2006 годах банки достигли ошеломляющей нормы прибыли на свой акционерный капитал, составившей 16 %⁴². Этот усиленный офшорами рост означает, что теперь банки, ставшие достаточно большими, потребуют со всех нас выкуп. Пока налогоплательщики не дадут банкам того, что те хотят, следует ожидать финансовых бедствий. Проблема коммерческих структур, ставших «слишком великими, чтобы рухнуть», то есть обанкротиться, возникла из-за офшоров. Но и это еще не все.

Пока налогоплательщики не дадут банкам того, что те хотят, следует ожидать финансовых бедствий

Следующий момент, который мне хотелось бы обсудить, требует небольшого объяснения. Многие возлагают вину за последний кризис не только на дерегулирование, но и на возникшее в мире нарушение равновесия. Средства приходят из стран, имеющих положительное сальдо торгового баланса

(Китай, Индия, Россия, Саудовская Аравия), в страны, испытывающие дефицит (США и Великобритания). В странах, испытывающих дефицит, это приводит к чрезмерному потреблению и заимствованиям. А теперь взглянем на выполненную организацией Global Financial Integrity оценку, согласно которой незаконные финансовые потоки, исходящие из развивающихся стран, достигают в общей сложности триллиона долларов в год. И снова отмечу: большая часть этих гигантских средств исходит из крупных развивающихся стран вроде Китая, России и Саудовской Аравии, и уходит в крупные страны – члены ОЭСР вроде Великобритании и США. Незаконных потоков, имеющих противоположную направленность, гораздо меньше, так что чистым результатом трансграничной перекачки средств становится ежегодный приток сотен миллиардов долларов в экономики богатых стран и секретные юрисдикции⁴³. Незаконные, не отраженные статистикой и едва ли заметные потоки, дополняют отраженные официальной стратегией дисбалансы.

А теперь посмотрим, с чем сопряжены эти незаконные потоки. Возьмем, например, метод, известный как повторное оформление счетов-фактур. Допустим, лондонский трейдер покупает у экспортера из Москвы груз нефти стоимостью 100 миллионов долларов. Экспортер выставляет покупателю счет-фактуру на 120 миллионов долларов и просит без лишнего шума перевести 20 миллионов долларов на свой личный счет в Лондоне. Российская торговая статистика отразит факт экспорта нефти на сумму 120 миллионов долларов, хотя на самом деле нефти вывезли только на 100 миллионов долларов. Для специалистов, составляющих торговую статистику, 20 миллионов долларов остаются совершенно невидимыми, хотя и представляют вполне реальный незаконный финансовый поток, исходящий из России и направленный в Великобританию, и у этого потока вполне осязаемые последствия. Эти 20 миллионов долларов будут реинвестированы, скажем, в лондонскую недвижимость, с которой русские могут получать не облагаемый налогами рентный доход. Незаконные потоки ни в какой мере не повышают производительность. Они вызывают искажения на рынке британской недвижимости и увеличивают прибыли, получаемые банками от ипотечных операций. Цены на жилье в Великобритании растут; людям, впервые покупающим себе жилье, все труднее занять место на лестнице собственности; пузырь недвижимости разбухает все сильнее, а в экономике увеличивается сумма долга.

Есть еще одно обстоятельство. Эндрю Халдейн, исполнительный

директор Банка Англии, в мае 2009 года опубликовал заслуживающую внимания статью, в которой очень точно сформулировал суть проблемы: «Если существует объединяющая тема, то ею является информационный провал. Это кризис порожден и продлен недостатком информации»⁴⁴. Финансовые рынки в 2007 году были захвачены врасплох, потому что никто не знал, что делают другие игроки рынка, чего они стоят, каковы риски и где они существуют (или не верил в имеющуюся информацию). При этом словно бы не существовало никакой, подчеркиваю, никакой, офшорной системы, несущей ответственность за полную непрозрачность.

Секретные юрисдикции специализируются на мошенничестве. Этим занимаются все офшоры. Наряду с секретностью и брюзгливым нежеланием сотрудничать с другими юрисдикциями офшоры обеспечивают корпорации нескончаемыми стимулами, особенно финансовыми, чтобы те могли вести свои дела через несколько юрисдикций. Обычно такие цепочки представляют сложную смесь офшорных и традиционных юрисдикций, что сбивает с толку регулирующие органы. Как отмечалось в докладе МВФ, офшорная система, прибегая к обычным вежливым и высокопарным недомолвкам, поощряет «усиление сложности и непрозрачности финансовых схем», что может «помешать финансовому надзору». Непроницаемые для взора офшорные следы, разделенные вдоль и поперек и рассеянные по всему миру, увеличивали расстояние между кредиторами и заемщиками. Это привело к ситуации, когда банкиры больше не знают, кто их конечные клиенты. Вряд ли стоит удивляться тому, что Royal Bank of Scotland в 2003 году предложил золотую кредитную карту с лимитом расходов до 10 тысяч фунтов стерлингов некоему англичанину Монти Слейтеру из Манчестера. Монти Слейтер оказался собачкой породы ши-тцу.

Не хуже других эту проблему пытался объяснить в свое время еще Джон Мейнард Кейнс: «Отдаленность собственности от деятельности есть зло в человеческих отношениях. Вероятно или наверняка, эта отдаленность в долгосрочной перспективе вызовет напряженность и вражду, которые сведут все финансовые расчеты к нулю». Это фундаментальный порок, лежащий в основе проекта глобализации. Предоставив свободу финансам, жители демократических национальных государств утратили свою свободу выбирать и осуществлять законы и правила, которые им удобны. Они перепоручили эти свободы финансистам мира в обмен на обещание, что свободные потоки капиталов прольются на них таким золотым дождем выгод и прибыли и восполнят собой любую утрату свободы. Налоговые гавани помогли свести эти расчеты к нулю.

Глава 10

Сопротивление

В борьбе с идеологами офшоров

В апреле 1998 года Организация экономического сотрудничества и развития сделала поразительное признание: оказывается, налоговые гавани причиняют огромный вред. В докладе ОЭСР признавали, что налоговые гавани и связанные с ними офшорные виды деятельности «размывают налоговые базы других стран, искажают схемы торговли и инвестиций, подрывают целостность системы налогообложения, ее справедливый и объективный характер и широкое общественное признание. Подобная вредоносная налоговая конкуренция снижает благосостояние в мире и подрывает уверенность налогоплательщиков в честности систем налогообложения»¹. Офшоры – это не просто территории, система или процесс. Это еще и свод интеллектуальных доводов. Инициатива ОЭСР стала первым в мировой истории не только серьезным и продолжительным, но и очень продуманным наступлением на секретные юрисдикции². В то время получили широкое распространение протестные антиглобалистские движения, однако практически все контраргументы его лидеров были направлены против торговых организаций и игнорировали факт существования офшорной системы. Доклад ОЭСР предполагал масштабное и всестороннее обсуждение, поскольку он поднимал слишком важные вопросы, связанные с практикой международного налогообложения, но эта тема никак не прозвучала в программных заявлениях антиглобалистов.

Докладу позволили увидеть свет по нескольким причинам. Во-первых, стало невозможно игнорировать появившиеся к тому времени свидетельства о налоговых гаванях, использование которых уже превратилось в «массовое, возрастающее по экспоненциальному закону» явление. Во-вторых, весь пафос доклада был направлен против малых островных государств Карибского бассейна, не входивших в ОЭСР³, и никоим образом не затрагивал ни интересов, ни роли стран – членов ОЭСР. Поэтому некоторые страны ОЭСР, не бывшие налоговыми гаванями, энергично проталкивали его публикацию. В-третьих, можно отметить еще одну немаловажную деталь: налоговые гавани проявляли слишком откровенное пренебрежение мнением крупных международных межправительственных организаций. Почти два года ОЭСР предупреждала о готовящейся публикации своего доклада, и практически ни одна секретная юрисдикция не только не предприняла серьезных попыток что-то изменить, но даже не удосужилась отреагировать на эти заявления.