Люди огня
Шрифт:
Все было готово, когда люк вновь открылся и корзина поползла вниз. Ее спускал человек, сидевший на корточках на краю люка. Его было хорошо видно, нашего тюремщика, ярко освещенного полуденным светом. А вот он нас скрытых в полутьме подвала, я думаю, видел неважно Марк прицелился и запустил заточку. Человек наверху даже не успев застонать, начал медленно падать лицом вниз прямо в люк. Я бросился было к стене, но Марк удержал меня за руку.
— Недалеко, — шепнул он.
Грузное тело упало прямо у нас перед носом.
— А вот теперь подальше, — Марк толкнул меня во тьму и потащил за собой мертвеца. И вовремя. Почти тотчас наверху появился еще один араб и наугад выпустил по нас автоматную очередь. Несколько пуль прошили тело первого тюремщика, которым успел закрыться Марк, но моего приятеля, похоже, не задело. Мы затихли. Верхний тюремщик, видимо, поверил в нашу смерть и наклонился над люком. Этого оказалось достаточно. Марк сделал молниеносное движение — и второй террорист упал вниз вслед за первым с заточкой в горле.
Мы прислушались. Было тихо.
— Кажется, пока все, — прошептал Марк. — Ну что, будем выбираться.
Он деловито вытащил заточки из глаза первого трупа и из горла второго и аккуратно вытер их о традиционные белые одежды арабов. Я отвернулся.
— Еще пригодятся. А ты смотри сюда. И для тебя будет работа.
Он разоружил охранников. У одного вынул пистолет и отдал мне, у второго забрал автомат.
— Автомат — это хорошо, — прокомментировал он. — Хотя то, что были выстрелы, — это плохо. Полезай ко мне на плечи. Ты легче. Достанешь до люка?
Я залез, но до люка оставалось по крайней мере полметра. Я не мог дотянуться: — Нет, Марк, никак.
— Видно что-нибудь в комнате? Может быть, можно использовать веревку? У нас же есть веревка от корзины. Есть на что набросить?
— Не знаю. Почти ничего не видно, только стены. Марк, отсюда не выбраться! Они все продумали!
— Не нервничай. Слезай.
Я спрыгнул на пол.
— А эти на что? — Марк указал взглядом на мертвецов, потом наклонился и положил их один на другого. — Так выше. — Он бесцеремонно встал на трупы. — Теперь полезай. Дотянешься. Только возьми веревку, скинешь мне.
Я залез и дотянулся.
— Хорошо, упитанный араб попался, — прокомментировал Марк, и я понял по голосу, что ему больно.
— Как твоя нога, Марк?
— Болтай поменьше. Потом разберемся.
Я подтянулся на руках и оказался наверху. Комната была пуста. Я кинул Марку веревку, и он поднялся вслед за мной. Сквозь небольшое окно была видна пыльная и безлюдная улица арабской деревушки. Мы щурились от яркого дневного света.
— Сюда! — сказал Марк и открыл окно. Мы спрыгнули на землю. — Быстрей! Мы и так потеряли много времени.
Быстрей! Только куда? Фиг разберешься в этих каменных лабиринтах! В конце улицы показались люди, и Марк не задумываясь дал по ним автоматную очередь. Среди них была женщина. Я видел сползший с седой головы черный платок и глиняный кувшин, выскользнувший у нее из рук и разбившийся о камни. Вода расплескалась и смешалась с кровью и песком.
Еще несколько арабов появились из-за утла. Эти, по-моему, были вооружены, но у Марка реакция оказалась быстрее. Раздалась автоматная очередь, и мы устремились дальше.
— Все! — крикнул Марк. — Теперь это только лишняя тяжесть, — и отбросил автомат. Затем быстро освободился от своих полуразвалившихся ботинок. — Только мешают!
— Возьми! — шепнул я и пихнул ему пистолет. — Я все равно промахнусь.
— Ладно! Быстрее!
Мы выбежали из деревни. Перед нами простиралась пустыня — песок и камни, больше ничего. Не оглядываясь, мы бросились вперед. Только у голых желтых скал, что торчали на горизонте, когда мы выскочили из деревни, мы позволили себе передохнуть, упав на землю. Погони не было, и дальше мы двинулись медленнее.
Было около полудня, и солнце палило беспощадно.
— Слушай, Марк, — устало спросил я. — Как ты думаешь, сколько нас продержали?
— Даже если предположить, что мы долго валялись под кайфом, никак не больше двух недель.
— Ты хочешь сказать, что это апрель? Градусов тридцать.
— Скажи спасибо, что не сорок. Здесь такой климат. Пустыня все-таки.
Мы решили идти на запад, точнее — на северо-запад. Даже если это пустыня Негев, в этом направлении мы должны были выйти к границе или к морю, а море — это поселения. Но не было ни моря, ни дорог, ни поселений.
Ночью стало холодно, чертовски холодно, а нам нечем было разжечь огонь. К тому же Марк в кровь сбил себе ноги.
— Слушай, ты сможешь завтра идти? — спросил его я.
— Идти надо сейчас. По пустыне ходят ночью.
Но надолго его не хватило. Раны на ногах кровоточили, и мы вынуждены были остановиться.
— Может быть, с тобой поделиться ботинками? — произнес я. — Будем носить по очереди.
— У тебя какой размер?
— Сорок второй.
— А у меня сорок пятый. Так что помалкивай.
Уже на следующий день мы в полной мере ощутили прелесть пустыни. У нас не было воды, а жара и не думала спадать.
— Почему ты не захватил воды, Марк? — занудствовал я. — Ты же старый солдат. Ты же знаешь, что такое пустыня.
— Сначала было не во что, а потом некогда, — мрачно ответил он.
Третий день подарил нам новое развлечение. Кажется, это называется хамсин. Стало еще жарче. Поднялись пыль и песок, повисшие в воздухе густым туманом. Стало трудно дышать. Солнце превратилось в четкий стальной диск, но, вот странно, это нисколько не сказалось на интенсивности его излучения.