Люди огня
Шрифт:
Между деревьев шевельнулась какая-то тень; он повернул голову, надеясь увидеть лося. Что-то черное скользнуло от ствола к стволу… Олень?
Зверь выскочил на небольшую лужайку. Уставившись на Маленького Танцора горящими желтыми глазами, огромный черный волк стал неподвижно, приподняв переднюю лапу. Следящий!
Ноги молодого человека будто налились свинцом, горло сжалось — не сглотнуть…
— Уходи! — Он пригрозил зверю дротиком. — Уходи и скажи Первому Человеку, что я не буду его Зрящим Видения! Ты и он… в общем, вы меня не заставите, раз я не хочу! Ты слышишь?
Волк не шевельнулся.
«Я — Маленький Танцор… и не подчиняюсь никому, кроме самого себя!»
Волк склонил голову и повел носом по покрытому настом снегу, будто обнюхивал след, но не сводил внимательных глаз с Маленького Танцора.
— Уходи! — указал тот дротиком в глубь леса.
Низко опустив голову и повесив хвост, волк повернулся и беззвучно скрылся между деревьями.
Маленький Танцор улыбнулся и принялся ритмично постукивать дротиком о дротик, напевая песенку. Его ноги вновь стали легкими и сильными — он как будто не бежал, а танцевал по тропе. Его внимание было целиком поглощено то милым образом жены, то победой над волком…
Тут он заметил, что облачка над головой потемнели, утратив сияние, которое придавало им заходившее солнце. Казалось, они вскоре станут совсем черными. Он выбежал на вершину хребта и слегка напрягся, увидав на западном горизонте зловещую массу клубящихся темных туч.
Выбежав на тропу, Ломает-Рог замедлил шаг. Дротик — с каким тщанием он изготовил его! — упирался в крюк атлатла. Он оценил расстояние и старательно при целился в широкую спину Маленького Танцора. Невнимательный мальчишка глядел только вперед и ни разу не оглянулся! С такого расстояния промахнуться было невозможно.
— Это тебе за Волшебную Лосиху, — прошептал Ломает-Рог едва слышно.
Сердце его торжествующе забилось, на губах показалась зловещая улыбка. Он вытянул руку, напряг мощные мускулы… и едва не упал, когда кто-то дернул сзади за атлатл! Готовый вырваться крик замер у него на губах; он обернулся и стал лицом к неведомому врагу.
Это была Танагер! Она прижала палец к губам и жестом позвала его за собой, а потом умчалась на легких ногах в гущу леса.
Он побежал следом, с трудом сдерживая забурливший гнев. Оказавшись рядом с ней под прикрытием толстых сосен, он заскрежетал зубами:
— Это еще что! Что за сумасшедшая дурь…
— Тссс! — Она с упреком взглянула на него и, вытянув шею, посмотрела на тропу.
Он сел, весь дрожа от злости:
— На этот раз твои шутки зашли слишком далеко! На этот раз я…
— Дурак! — прошипела она. — Пошли, нам нужно поговорить.
Она отошла еще дальше от тропы, виляя между деревьями, и легко перепрыгнула через ствол валежника — а ему пришлось перелезать через препятствие! Наконец она остановилась, обернулась к нему и уперла руки в тонкую талию:
— Сядь!
— Не вздумай…
— Сядь же! — Она ткнула его пальцем в грудь.
Он невольно плюхнулся на мох, а она присела перед ним на корточки:
— Я только что не дала тебе совершить самую ужасную ошибку твоей жизни.
— Худшую ошибку! Да я ведь почти что…
— …погубил себя навсегда! — Танагер сердито засверкала глазами, качая головой. — Что ты придумал? Что ты его убьешь, а она немедленно бросится в твои объятия? Да у тебя ума меньше, чем у лося во время гона!
Ломает-Рог только свирепо сверкнул на нее глазами.
— Послушай-ка, — начала она объяснять, разводя руками. — Волшебная Лосиха любит его. Да-да… любит.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я за ней следила. Ты их слишком высоко в горах искал. Они живут гораздо ниже и южнее —в пещере у одного из каньонов.
— Но я знал, что он вернулся к Белой Телке.
— И что дальше? Если бы ты его убил, Лосиха возненавидела бы тебя на всю жизнь! Она любит его. И если ты убьешь мужчину, которого она любит, что тогда? Ты думаешь, она хоть раз на тебя посмотрит?
— А откуда она узнает, кто его убил?
— Откуда узнает? — засмеялась Танагер, прикрыв рот гибкой рукой. — А кто еще всю зиму бродил по лесу как дурак? Только ты, теленок неразумный! Вот откуда она узнает! Ведь об этом говорят во всех селениях Красной Руки — гадают, чем это кончится.
Даже сквозь пелену гнева и растерянности эти доводы показались ему убедительными.
— А, начинаешь понимать наконец! — улыбнулась она. — Послушай, мы ведь с тобой старые друзья. Я просто не могла тебе позволить погубить две жизни просто потому, что у тебя член мозги перевесил!
— Откуда только ты обо всем узнала, девочка?!
Ее лицо стало веселым и лукавым.
— Потому что я хоть и странная, да зато наблюдательная! Я смотрю и слежу. За всем слежу — за животными, за людьми… Я знаю, почему люди поступают так, а не иначе, — ведь я всегда жила сама по себе и следила за ними. Все люди сосредоточены на своих проблемах, а я просто подсматриваю за ними и стараюсь понять, почему они ведут себя так или иначе. Как будто животных выслеживаю.
Он попытался сообразить, что ему теперь делать. Больше всего ему хотелось бы просто встать и уйти. Но тут она снова улыбнулась ему и нарушила ход его мыслей:
— И вот уже три месяца, как я больше не девочка.
— Но ведь ты…
— Да, я в менструальном вигваме не была. Я ведь Танагер. При первых же признаках я спряталась в лесу. Когда мне покажется, что время пришло, я дам им повыть надо мной и раскрасить меня. Но я еще не готова.
Он изумленно покачал головой:
— Но ведь это же самое важное событие в жизни женщины! Совершенно особенное!
— Но я ведь Танагер. У меня и особенное не как у всех.
— А ты не боишься, что тебя поймает Кровавый Медведь?