Люди огня
Шрифт:
— Но это же совершенно бессмысленно! Как это может быть, чтобы мы все проживали одну и ту же жизнь по-разному и в разных телах?
— Благодаря обману чувств, иллюзии.
— Чему? Иллюзии? Я не по… Это просто безумно!
— Как и весь мир. — Она уселась поудобнее и многозначительно подняла вверх указательный палец. — Скажи мне, Маленький Танцор, что существует на самом деле? Мир? Этот мир? — Она обвела рукой вокруг и постучала по стене пещеры. — Или… на самом деле существуют Видения?
— Вот что существует на самом деле. — Он скрестил руки на груди и, вытянув ноги перед собой, ударил пяткой о земляной пол пещеры.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что если я возьму один из этих углей и потру им твою ногу, ты завизжишь от боли.
Она захлопала в ладоши и захохотала:
— Я завизжу? Или это ты только подумаешь, что я визжу? А? А может, вообще все, что ты видишь вокруг, — это лишь твое Видение настоящего мира?
— Значит, если я так не подумаю, ты визжать не будешь?
— А что, если это зависит от того, насколько искренне ты в это поверишь? Ты уверен, что какая-то частица твоего мозга не уговаривает тебя: «Если ты ее обожжешь, она завизжит»? Просто потому, что, если ты сам обожжешься, ты будешь визжать. Может, это и есть общая реальность, а? Ты думаешь, что я так же ощущаю боль, как и ты сам, — поэтому так оно и есть.
— А разве нет?
— Это не важно. — Она снова выставила вперед указательный палец. — Мы говорим о том, откуда ты знаешь то, о чем думаешь, что ты это знаешь.
— Но я могу ощущать тебя — прикоснуться, услышать твой голос… а после этой зимы еще и обонять тебя!
— Ты так думаешь? Но скажи-ка мне, разве это всегда так? Может, я и не существую вовсе, едва ты отсюда выйдешь, а? Может, Два Дыма, и твоя жена, и Голодный Бык тоже не существуют, пока ты не вернешься и не увидишь их там, где надеешься их увидеть. Может, мы все — лишь твое представление о том, что существует на самом деле?
— Но они существуют! — вскричал юноша. — Я знаю, что они существуют. К тому времени, когда я вернусь, Два Дыма понаделает новых наконечников для дротиков. Отец изловит еще несколько лосей. Я их всех увижу, когда вернусь.
— Конечно, увидишь — но ты не можешь доказать, что они существуют сейчас. Понимаешь?
Он в растерянности покачал головой:
— И правда, не могу… Но ведь это совершенно очевидно! Они должны существовать! Ведь иначе…
— Вот именно — иначе… Понимаешь, ты не можешь даже сам себе доказать, что твой отец существует на самом деле. Ты вполне мог выдумать весь этот мир. И единственный человек, который знает, что этот мир существует, это ты. И ты не можешь мне доказать, что он существует таким, каким ты его выдумал.
Он широко раскрыл рот, совершенно растерявшись:
— Но представь себе, что я сейчас возьму дротик и проткну тебя. Ты его почувствуешь… и умрешь от него.
— В самом деле? — Она откинулась назад и скрестила на груди руки. — А что, если я лишь частица твоего Видения? Может, тебе только кажется, что я почувствую дротик в моем теле, что я умру… Видишь, ты не можешь мне доказать, что я существую на самом деле.
Запутавшись, он смог лишь затрясти головой.
— Эх, Маленький Танцор. Старый Шесть Зубов сказал мне как-то раз — давным-давно, — что жизнь —великая тайна, что лишь в глубине самих себя мы можем знать, что существует на самом деле. Я не могу доказать тебе, что ты существуешь на самом деле. Я не могу доказать, что этот огонь на самом деле горит, что это не Видение. Конечно, если я положу на него руку, он меня обожжет, но на самом ли деле будет существовать эта боль? Или я ее лишь выдумаю? И это будет еще одна иллюзия?
— Она будет существовать на самом деле.
Она плотно сжала коричневые старые губы.
— Вот интересно… Шесть Зубов рассказывал мне. что он однажды видел, как Зрящий Видения Духа Танцевал с огнем. Древние легенды, о которых вы, молодые, даже и не слышали, повествуют, что в древности Зрящие Видения научились этому у Первого Человека. Они Танцевали с огнем.
Он мгновенно побледнел и быстро ответил:
— Но это ведь может значить что угодно. Может, они просто размахивали горящими палками…
— Нет, — с силой произнесла старуха. — Память, конечно, хитрая штука — она изменчива, как Видения. Но я так ясно помню Шесть Зубов, помню взгляд его глаз — будто прозрачные струйки воды, в которых сверкает весеннее солнце. Он видел такой Танец. Он говорил, что Зрящий Видения Танцевал, держа в руках раскаленные уголья, Танцевал босиком по огню — и не обжигался. Шесть Зубов считал, что для этого нужно вернуться к Единству, изменить Видение таким образом, чтобы оно стало реальностью, а этот мир — выдумкой, иллюзией.
— Ты знаешь, я предпочитаю верить в реальность дротика, — сказал Маленький Танцор. — Подумай только, ведь я все время себе делаю больно — режу себе руки, когда неловко раскалываю кремень, и потом течет кровь, и я думаю: «Когда же это я порезался?» Если бы я выдумал мир, как ты мне советуешь считать, я бы не воображал, что мне больно. Какой в этом смысл?
— Конечно — если не допускать возможности, что это камень Зрит в Видении, что ранит тебя.
— Камень?..
Старуха внимательно смотрела на его лицо, прищурив глаза:
— Не можешь же ты считать, что мир вокруг не Зрит Видений? Откуда ты знаешь — может, ты сам лишь выдуман камнем? Или летучей мышью? Или. например, деревом? Что, если мышь, спрятавшись в своей норке, прямо сейчас Зрит в Видении тебя, твои мысли и чувства? Ты можешь мне неопровержимо доказать, что ты не частица Видения, которое Зрит кто-то другой… или даже что-то другое?
Он вскочил на ноги, обернулся кругом и вытянул руки: