Люди песков (сборник)
Шрифт:
— Вот, Нунна-ага давно не платил. — Сазак поднял глаза от ведомости и сквозь очки взглянул на старика.
— Это как же так?! — Нунна-пальван даже поднялся со стула. — Помнишь, в тот вечер, когда картину показывали, я тебе билет свой отдал и восемь рублей в него вложил! «Возьми, говорю, сколько полагается, а билет припрячь у себя!» Ты что ж, запамятовал? Так, браток, не годится! Деньги, как говорится, счет любят!
— Да, да, правильно… — краснея, сказал Сазак. — Я теперь вспомнил!
— Хорошо, что вспомнил!.. — Нунна-пальван многозначительно
Паша усмехнулся:
— Не нужно нам взносов с этих твоих… баранов!..
— Не нужно, не нужно! — поспешно подтвердила Гыджа.
Сазак степенно разъяснил, что с выручки от продажи предметов личного хозяйства партвзносов платить не положено.
— Ну гляди… — Нунна-пальван снова опустился на стул. — Не говори потом, что Нунна доходы скрывает! Таким делом не шутят!.. У меня, Паша, раз мы собрались тут партийные люди, вопрос есть один — обсудить… Насчет подхалимства. Есть у нас Поллык-ага, человек вам известный… Привычка у него уж очень плохая. Увидит кого из начальства, чуть не до земли раскланивается, а как рядовой колхозник — от него и «здравствуй» не дождешься! Я уж не знаю, как там у него с фермой, может, все очень благополучно, тогда дай ему бог удачи, а вот важничает он — спасу нет! Как вы считаете, я теперь партийный человек, должен я ему указание сделать, к порядку его призвать?! А ты, Сазак, не смейся! Ничего тут смешного нет! Ты потому ежишься, что и сам не без греха — любишь перед начальством на брюхе поползать! Председателя «хозяином» кличешь, а другого и по имени не назовешь. «Эй!» — и все.
— Выходит, и меня учить хочешь!
— А чего, ты святой, что ли! Я за то, чтоб не было у нас этого! Я против подхалимства!
— Подхалимство! Против меня ты, а не против подхалимства! И насчет денег намеки сейчас строил!
— Не намеки, а прямо тебе скажу: с партийными деньгами очень аккуратно надо обходиться!..
Сазак разобиделся не на шутку:
— Вот, председатель, гляди: могу я работать в таких условиях?!
— Да… — Паша с сожалением покачал головой. — Видно, не сварить нам сегодня каши!.. Разговоры эти, может, и нужные, но я не о том хотел потолковать!.. Ладно, в другой раз давайте! Пока на этом закончим. Сейчас бригадиры начнут собираться. Время только зря потратили!..
Через полчаса в конторе уже шла обычная ежевечерняя, а вернее сказать, еженощная планерка. Бригадиры, табельщики, активисты — все сидели на привычных, ставших уже постоянными местах. Паша внимательно просмотрел сводки, поданные бригадирами, и протянул их Сазаку, сидевшему наготове со счетами. Тот быстро начал отстукивать, подбивая данные для сводки. Минут через пятнадцать он уже мучился в сельсовете у телефона, тщетно пытаясь дозвониться в райком.
Трудное это дело — районная связь. Минут пять крутит Сазак ручку, кричит, вызывая район, опять крутит, опять
— Алло! Райком! Алло! Кто говорит?! Райком, райком!..
Сазак вешает трубку, некоторое время ждет, потом снова снимает ее с рычага.
— Так чего ж ты, Ахмед.. — слышится в трубке кокетливый девичий голос. — Сказал, придешь, а сам…
Сазак чертыхается и снова бросает трубку. Девушка, секретарь сельсовета, внимательно смотрит на него и укоризненно качает головой:
— Ничего у вас не получится… Давайте уж я опять…
Сазак с облегчением передает ей трубку.
Ручка телефона крутится с молниеносной быстротой.
— Алло! Алло! «Социализм»? «Социализм», положите трубку! Алло! Ахмед, хватит тебе трепаться! Сводку передавать надо! Алло, райком? Сельхозотдел дайте! Сельхозотдел? Примите сводку «Бирлешика!»
Обрадованный Сазак выхватывает у девушки трубку.
— Пишите! На семнадцатое декабря годовой план выполнен на восемьдесят три и три десятых процента. Дневной прирост — два и тридцать семь сотых процента. По первой бригаде…
Когда Сазак вернулся в правление, в насквозь прокуренной комнате сидели только его помощник и табельщик.
— А где же люди? — удивленно спросил Сазак.
— Разошлись. Председатель сказал, чем время даром терять, лучше идите отдыхайте…
— А как же наряд на завтра?
— Да он все уже сказал.
— Интересно… Такие, значит, порядки решил заводить… Новатор!..
Глава третья
Солнце стояло уже высоко. Тетя Огулдони попробовала кашу, потушила под котлом огонь и, распрямив спину, взглянула на работавших неподалеку сборщиц. Закончив одну карту, женщины перешли на соседнюю, и непохоже было, чтоб собирались идти на перерыв.
«Вот чертова баба наша невестка! — с гордостью подумала Огулдони. — Умеет заставить людей работать! Да сказать по правде, она и сама работать здорова, долго ли она в кибитке сидела, как родила! Сговорилась с женой Поллыка, что та будет за ребенком присматривать, — и в поле». Огулдони с удовольствием подумала, как прямо с работы пойдет к жене Поллыка, где рядом с их собственной девочкой лежит в люльке ее маленькая внучка.
Если девочка спит, Огулдоии не станет ее будить, подождет, пока проснется. Тогда бабушка возьмет ее ка руки и понесет домой и всю дорогу будет с ней разговаривать. Такая умница — все, ну как есть все понимает!.. Покличешь ее, так и улыбнется и загукает!..
Да, великое дело ребенок! Вот родила Солтанджамал, и словно подменили девку: ровная, ласковая, и свекровь ей стала хороша, а перечить совсем забыла, живут теперь душа в душу… А все потому, что ребенок!.. Связывает их одной ниточкой… А что девочка родилась — не беда, жив будет Ходжали-джан, будет у них и мальчик!..