Люди песков (сборник)
Шрифт:
— Да, был разговор. Может, проводите, если, конечно, не трудно?..
— Проводить-то не трудно, только… — Анкар-ага с сомнением покачал головой.
Кибитка Чопана-ага стояла на самом краю поселка. Возле кибитки обычно держат на привязи телку или барана, у Чопана-ага не было даже навеса. Возле очага лежал перевернутый котел. Вокруг кибитки буйно разросся бурьян. Половина участка даже и не вспахана, на другой — джугара скошена не вся, а проплешинами. Тощий ишак лениво жевал остатки неубранной джугары. Если бы не жидкий дымок,
Анкар-ага нахмурил брови, громко кашлянул и, отодвинув в сторону старый палас, заглянул в кибитку. Две маленькие смуглые девочки, удивительно похожие друг на друга, сидели возле огня.
— Где ваш отец? — строго спросил Анкар-ага.
Одна из сестер обернулась:
— Отец, тебя спрашивают!
Куча тряпья в углу зашевелилась, и Чопан-ага поднялся навстречу гостям.
— Анкар-ага! Проходите, проходите, пожалуйста!..
Анкар-ага неодобрительным взглядом окинул кибитку. Пусто, не прибрано, в очаге тлеет сухой бурьян, а ведь дров кругом — завались…
— Ты что ж, Чопан-ага, заболел, что ли?
— Да болезней во мне особых нет, только вот брюхо от голоду пухнет!..
— А ты лежи больше! Небось знаешь пословицу: лежачему быку корма нет! Работать надо!
— Когда уж нам работать. — Чопан-ага закряхтел, вставая. — Иди-ка, доченька, дровец принеси, кумганчики на огонь поставьте!
Босые, озябшие девочки вышли во двор.
— А я у тебя вроде телку недавно видел, Чопан-ага? Где она?
Хозяин махнул рукой:
— Три недели, как продали…
— Так… Теперь, значит, кибитку продавать будешь? А для детей нору выроешь? Как суслик?!
Чопан-ага молча вздохнул.
Анкар-ага обернулся и взглянул на гостя. Тот сочувственно покачал головой.
— Как же это у тебя получается? Жена и старшая дочка в колхозе работают, а ты весь день на боку лежишь? Даже по хозяйству никакого от тебя проку!
— Так ведь оголодал, Анкар-ага!.. Их-то в поле кормят, кашу с мясом дают!..
— За работу дают! А ты?! Совсем ты опустился, Чопан-ага. Хоть по кусочку бы в день перекапывал, глядишь, к весне поле расчистил!.. Неужели тебе ребятишек не жалко?!
— Да ведь проку-то от этого копания никакого… Вон он, урожай! — Чопан-ага кивнул на редкие хворостины джугары. — Я и убирать не стал. Только ишаку прокормиться!.. Не растет… Такая, видно, земля…
Гость не выдержал:
— Нашей земле цены нет, если к ней с умом подойти! Вот что, Чопан-ага, не надо мне вашей кибитки! Я к вам на той неделе приду, зерна полпудика прихвачу, после урожая вернете. А землю вы напрасно ругаете. Нашей земле только угодить надо, она никогда не обидит! Я вас научу!
— Спасибо вам! — Чопан-ага благодарственно поднес ладони к глазам. — Я что ж… Я с удовольствием…
Чая гости дожидаться не стали. Чопан-ага вышел проводить их. Пройдя шагов сто, Анкар-ага обернулся, Чопан-ага стоял с лопатой
Незадолго до отчетно-перевыборного собрания в «Бирлешик» приехал Рахманкулов.
Вскинув на плечо двустволку, он сразу же направился к реке, но Паша прекрасно понимал, что не фазаны интересуют Рахманкулова в его колхозе. Своими глазами хочет посмотреть «райком», что тут натворил председатель «Бирлешика».
Рахманкулов дошел до финиковых деревьев, поднялся на насыпь у старого арыка и оттуда оглядел берег. Все пространство от арыка до реки, по которому раньше бродили в бурьяне коровы, было застлано зеленым бархатом молодых всходов. Старый арык перекрыли в том месте, где он соединялся с главным каналом, а на новые земли проведен был новый арык.
Сколько же здесь гектаров? Пятьдесят? Семьдесят? Может, сто? Паша и сам небось толком не знает. А рай-план и инспекция и не подозревают о существовании этих посевных площадей… Да и первый секретарь первый раз видит это великолепие. И не увидел бы, пожалуй, если бы не анонимка…
Значит, так, товарищ Анкаров, — в одно ухо влетело, в другое вылетело?! Бюро райкома само по себе, а ты сам по себе? Уважаешь мнение колхозников? Но ведь анонимное письмо тоже написано членом колхоза. Нескладно получается… Совсем было решили спустить на тормозах, подождать, — может, и правда, что выйдет, а тут письмо… Хоть и анонимное, а сигнал — нельзя не реагировать!.. Ладно, Рахманкулов, не горячись, постарайся разобраться спокойно…
Поразмыслив таким образом, секретарь райкома не спеша спустился с насыпи пригорка и направился к женщинам, работавшим на ближайшей карте. Работа у них шла споро: одни разбрасывали навоз, другие окапывали межи, ровняли края карт…
— Это чья же бригада работает? — поинтересовался Рахманкулов, подходя к молодой женщине, проворно орудовавшей лопатой.
— А все здесь, товарищ Рахманкулов, — не смущаясь ответила молодуха. — Любую бригаду найдете!
— Вы-то сами из какой?
— Я из бригады Нунны-пальвана. Мы всегда на подхвате — как какая бригада не управляется, мы тут как тут! Скажут, канал копать, канал копать поедем!
— Постойте, постойте, а не вы ли там на канале в бригадирах ходили? Вы сноха Анкара-ага?
— Да, я Кейик Анкарова.
— Много я о вас слышал.
Рахманкулов с интересом посмотрел на ее красивое раскрасневшееся от напряжения лицо.
— Что же вы обо мне слышали? — Кейик с улыбкой взглянула на первого секретаря.
— Хвалят вас. Восхищаются. Но вы ведь и правда замечательно работаете! И на канале и здесь! Вон сколько целины подняли! И все вашими руками!
Кейик, прекрасно знавшая, как досталось в райкоме Паше за эти новые земли, не растерялась: