Люди полной луны
Шрифт:
Маленькие, гораздо меньше мотыльков, золотистые ангелы начали кружиться перед глазами Самвела Тер-Огонесяна, и нежный звон их серебристых колокольчиков заполнил его уши, когда он увидел, как грациозно Глория Ренатовна входила в ресторан и садилась за столик. Боже, как она садилась! Самвел потряс головой, но добился лишь более хаотичного мелькания ангелов перед глазами и более концентрированных звуков нежности в звучании небесных колокольчиков.
— Отойди в сторону, — приказал Самвел одному из поваров. — Я буду создавать шедевр.
Самвел Тер-Огонесян достиг такого изумительного искусства в кулинарном деле, что становился к плите лишь по собственному желанию и только в минуты эмоционального потрясения. Последний
Глория Ренатовна заказала бокал донского «Суховея», жареные колбаски и мороженое, а ей принесли блюдо из фаршированной перепелиными яйцами стерляди, сваренной в молодом вине, бутылку настоящего красного «Бли» и золотистое дорогое мороженое «Версаль». Она слегка вскинула в удивлении бровь и невозмутимо попробовала от всего понемногу. А после того как официант вместо счета принес ей букет колокольчиковых роз и записку «Ваш раб Самвел», она впервые со времени гибели Крокодила захотела ощутить бесцеремонность мужской руки на своей груди, и лишь внутренняя дисциплина Глории Ренатовны подсказала ей, что в таких вопросах, как порабощение одного из самых богатых и известных в городе людей, спешить не стоит. Глория Ренатовна приняла букет, прочитала записку, вторично вскинула в удивлении бровь и, уже с продуманной и контролируемой грациозностью, покинула ресторан…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сообщение о том, что в сквере городской больницы № 7 обнаружен еще один труп без признаков насилия на теле, поступило в отделение милиции в 1 час 40 минут. Игорь Барка-лов в это время, пыхтя от напряжения, вталкивал в камеру временного содержания разбушевавшегося слесаря-наладчика кислородных полуавтоматов местного оборонного завода. Слесарь настолько разбушевался, что даже задержание, применение дубинки и наручников не успокоили его гневную, бунтующую и налитую водкой до немыслимых пределов натуру. До прибытия патруля он со всей силой неосознанного протеста бил по лицу своего коллегу по профессии за то, что встретил его на улице Панфилова в повязке дружинника. Затем он по инерции всеотрицающей злости стал бить по лицам прибывших на место происшествия милиционеров и был остановлен жесткими и болезненными методами. После этого он слегка застыл и успокоился в накоплении ударной силы противодействия и находился в таком состоянии до прибытия в отделение. В отделении обманутый его подавленным состоянием дежурный капитан приказал снять наручники, и слесарь-наладчик с чудной фамилией Павлинов стал бить по лицам потерявшего бдительность дежурного и находящегося в его комнате Игоря Баркалова, заскочившего туда с невинным вопросом «Машина в сторону центра есть?». Каким-то странным образом, в тесном пространстве дежурной комнаты, не сразу удалось применить успокаивающие агрессию приемы, тогда как стихийные размахивания кулаками неукротимого слесаря дали эффектные и болезненные результаты на лице Игоря и на лице дежурного капитана. В конце концов все образовалось, и последним штрихом этой битвы стал заключительный аккорд: ладонью по спине вбивание слесаря в камеру временного содержания.
— От года до трех, — констатировал Игорь, захлопывая дверь камеры.
— Пятнадцать суток и штраф, — усмехнулся дежурный, проворачивая ключ в захлопнувшейся за Павлиновым двери.
В это время и поступило сообщение. Второй труп в сквере городской больницы.
— Опять девочка? — спросил Игорь у дежурного.
— Нет, мальчик, — усмехнулся дежурный и спросил: — Кто поедет? Самсонов уже там.
— Я, конечно, — заспешил Игорь и с надеждой добавил: — А где Басенок?
— В Сочи, — перечеркнул надежды Игоря дежурный.
Игорь, конечно, знал, что у Степана был отпуск и родственники в пятизвездном городе, а спросил он просто так, машинально, мысль его работала уже в строго профессиональном направлении. В это время из камеры временного содержания раздался боевой клич и послышался интенсивный шум разразившейся битвы. Это слесарь Павлинов стал бить по лицам находящихся в камере двух местных алкоголиков, одного устроившего погром в гостинице командированного и пьяного в дым чемпиона города по боксу, студента последнего курса радиотехнического института Николая Ванюкова.
— Ну, я поехал, — заспешил Игорь.
— Давай, — махнул рукой дежурный, не обращая внимания на раздающиеся из камеры звуки яростного боя. — Прокуратура тоже уже там.
В ночном сквере больницы № 7 было людно. Начальник горотдела полковник Самсонов и заместитель городского прокурора Миронов стояли чуть в стороне от работающих на месте происшествия экспертов и о чем-то неспешно беседовали. По их лицам было видно, что они говорят о будущем. Это будущее начнется завтра с утра, и оно будет шумным и неприятным для начальника горотдела и, в какой-то мере, косвенно, для зампрокурора Миронова. Второй труп молодой девушки в сквере больницы — уже слишком. Болтливые горожане сделают из этого трагедию национального масштаба, а местная пресса всеми силами поддержит версию.
— Как все-таки неприятно, — с досадой произнес Миронов.
— Да что вы говорите? — с легкой ехидцей удивился Самсонов и этим удивлением выразил свою прямую неприязнь к зампрокурора Миронову, которого считал выскочкой, дилетантом и козлом по жизни.
— Вас это удивляет? — в свою очередь удивился Миронов и посмотрел на Самсонова с таким видом, с каким обычно смотрит воспитанная дама на замордованную жизнью женщину, недостаточно вежливо толкнувшую ее в переполненном троллейбусе.
Игорь подошел к врачу-эксперту, высокому и сутулому Эльмиру Кречугину, с видом проходящего мимо зеваки.
— Что вы тут делаете? — с любопытством спросил он и поздоровался за руку с Эльмиром.
— Нефть ищем, — неохотно ответил Эльмир и разразился длинной тирадой: — Это труп, но дело в том, что этот труп я уже обследовал раньше. Помнишь, три дня назад самоубийство, девушка повесилась, медсестра, прямо у себя в ванной?
— Помню, — ответил Игорь и похолодел от предчувствия.
— Ну так и радуйся, это она. Опять выкопали и положили на то же место, что и Останскую.
— Да-а… — «обрадовался» Игорь. — Счастья-то привалило. А ты не в курсе, почему медсестра повесилась?
— Нашла веревку, а выбрасывать жалко было, — сердито пробурчал Эльмир. — Это не я, а ты сыщик.
— Я в основном по грабежам специализируюсь, но если не хочешь говорить, то и не говори, я не настаиваю.
— Не настаиваешь?… — Эльмир закурил свой любимый «Казбек». — Я бы тоже на ее месте повесился. Двадцать лет, в семнадцать попала на обложку журнала «Силуэт» как самая красивая девушка региона. Лицо, фигура, чтоб я умер. Хирурги пятой больницы, где она операционной сестрой работала, друг на друга со скальпелями бросались, и вот… — Эльмир резко оборвал свое повествование и спросил у проходящего мимо фотографа: — Закончили?