Люди ратного подвига(сборник)
Шрифт:
— Разрешите огонь? — нетерпеливо спросил по радио Гранкин.
— Отставить! Отвести машины назад, за гребень! Заикину — вытащить «четверку»…
Лапшин выскочил из танка.
— Гоглидзе! Разворачивайся и ломай сарай! — приказал он механику-водителю. — Понятно? Гранкин! Обходите взводом город справа вдоль рва. Найдите переход и ударьте по батарее во фланг или тыл. Будете атаковать — дайте две красные ракеты.
В бою, в условиях, когда обстановка меняется чрезвычайно быстро, не оставляя времени на сколько-нибудь длительное раздумье, своевременность принятия решения приобретает первостепенное значение. Нередко смелость и сообразительность командира, моментально принятое правильное решение приводят к
В то же время взвод Гранкина, направленный в обход, должен был по предложению командира роты отвлечь на себя внимание противника.
Снова грянули разрывы. На этот раз они легли ближе. Пока механики-водители укрывали машины за гребнем, автоматчики по приказу Лапшина забрасывали ров охапками сена. Вскоре туда же полетели доски и бревна разрушенного сарая. Прошло совсем немного времени, как проход был готов, и танки, преодолев ров, на полных скоростях устремились вперед, с ходу стреляя из пушек. Расстояние быстро сокращалось. Лапшин увидел, как машине, шедшей впереди, прямым попаданием разбило гусеницу. Но и на батарее почти одновременно разорвалось два снаряда, и одно орудие замолчало. Перед батареей лежал поваленный забор. «Маскировка. Вот почему мы не увидели ее раньше», — мелькнула мысль.
Все остальное произошло так стремительно, что трудно было вспомнить ход боя в подробностях. Гитлеровцы подтянули еще два орудия, очевидно снятые с позиций, находившихся в другой части города. Лапшин успел подумать, что это облегчит Гранкину выполнение задачи. Потом откуда-то из-за домов выскочили две гитлеровские самоходки, и Лапшин тотчас же направил им навстречу взвод лейтенанта Цюрупы. Одна из самоходок вдруг окуталась дымом, другая развернулась и стала уходить. В том же направлении взлетели две красные ракеты. Не успели они погаснуть, как появились три танка Гранкина и двинулись во фланг батарее. Гитлеровцы попытались было развернуть орудия, но не выдержали двойного удара и стали разбегаться. Пехотинцы в траншее подняли руки, сдаваясь ворвавшимся туда автоматчикам.
Бой, о котором рассказал на зачете капитан Павел Иванович Лапшин, памятен ему и сейчас. Памятен не только потому, что за него он был удостоен звания Героя Советского Союза. Этот бой помог офицеру глубоко осознать важную истину: победа в современном бою дается лишь тому, кто действует смело, активно и решительно, глубоко знает военное дело.
На берегах Западной Двины
Шел одиннадцатый день непрерывных боев. Прорвав в первый день наступления долговременную оборону, войска медленно продвигались вперед: противник все еще упорно цеплялся за сильно укрепленные города Витебск и Полоцк, несмотря на то что они были почти полностью окружены советскими войсками.
Полоса наступления гвардейской стрелковой дивизии проходила между этими городами, к которым были стянуты основные силы гитлеровцев. Противник оказывал здесь меньшее сопротивление, поэтому дивизия сумела продвинуться дальше своих соседей, блокировавших Витебск и Полоцк. Ее части находились примерно в сорока километрах от Западной Двины, и командование армии возложило на дивизию задачу форсировать Западную Двину, захватить понтонный мост и плацдарм
Выполнение операции было возложено на два батальона стрелкового полка, возглавляемого командиром этого полка подполковником Шляпиным, и на гвардейский Краснознаменный артиллерийский полк гвардии подполковника Ковтунова.
Пехотинцы и артиллеристы совершили сорокакилометровый ночной марш, к утру вышли в назначенный район и сосредоточились на опушке лесного массива.
Командиры полков с командирами батальонов и дивизионов тотчас же приступили к рекогносцировке.
С опушки леса хорошо просматривалась почти вся пойма реки. Через реку был наведен большой понтонный мост. К нему слева из лесу вела шоссейная дорога; на том берегу она поднималась вверх на отлогую высоту и терялась среди домиков населенного пункта, в центре которого высилось большое двухэтажное каменное здание.
До реки было около километра. Местность ровная, открытая. Перед мостом окопы предмостного укрепления, блиндажи. На противоположном берегу, ниже населенного пункта, по обе стороны дороги — тоже траншеи, завешанные маскировочными сетями, круглые, по всей вероятности минометные, окопы.
— Нелегко будет взять в лоб, а? — спросил Ковтунов, покосившись на Шляпина. Но подполковник молчал, яростно пощипывая огненно-рыжую окладистую бороду. Потом посмотрел направо, где лес подходил к берегу реки.
— Скверно то, что мы очень мало знаем о противнике, — сказал он, — собственно, не знаем почти ничего. Но попробуем все-таки кое-что предположить. Мост охраняется. Судя по траншеям на этом берегу, их может занять рота гитлеровцев. На противоположном — приблизительно тоже рота, усиленная. Теперь оценим местность…
Через час уже вовсю шла подготовка к переправе. Решение, совместно принятое Шляпиным и Ковтуновым, сводилось к следующему. Первый батальон должен был занять исходные позиции на опушке леса против понтонного моста, атаковать предмостное укрепление и захватить переправу; его должен был поддерживать артиллерийский дивизион капитана Муратова. Еще один батальон сосредоточивался в лесу на берегу реки, в километре правее моста. При поддержке дивизиона майора Лебеденко этот батальон должен был одновременно с первым батальоном переправиться через Западную Двину и ударом во фланг занять населенный пункт на высоте. 1-й дивизион капитана Воробьева с закрытых позиций на лесной поляне обеспечивал переправу огнем.
В неглубокой промоине у самого берега реки Шляпин и Ковтунов расположили совместный командный пункт. Они решили переправиться с передовыми подразделениями.
Здесь уже кипела работа. Солдаты разбирали лесную сторожку, делали плоты, готовили надувные лодки, на руках подкатывали густо замаскированные зелеными ветками пушки. В дело пошли все средства, вплоть до пустых бочек и бидонов из-под бензина.
И, как всегда, работа перемежалась веселой шуткой да острым словцом, язвительной подначкой. Веселый, неунывающий солдат Полегенько из батареи управления полка подшучивал над не умеющим плавать Вилкой.
— Хлопцы, — говорил он, обращаясь к окружающим, — а где ж мы на том берегу утюг возьмем?
— Это еще зачем? — заранее готовые рассмеяться, спрашивали его артиллеристы.
— А як же! Если рядовой Вилка нырнет, чем брюки-гимнастерку ему гладить будем? Он же у нас хрант!
— Ну, если уж он нырнет, — вставлял кто-то во время паузы между взрывами хохота, — то ему уж ни утюг, ни брюки не понадобятся.
Когда все приготовления были закончены и Ковтунов проверял распределение личного состава по плотам и понтонам, к нему подошел майор Михалев.