Люди разбитых надежд: Моя исповедь о шизофрении
Шрифт:
Развод прошел без осложнений. Моему мужу поручили опекунство над нашим сыном. И все.
На Рождество я сделала скворечник кирпичного цвета из остатков детского конструктора с таким маленьким отверстием, в которое могла влететь лишь воображаемая птичка.
Когда меня выписали, у меня оставалась квартира, но я потеряла работу. Нельзя осуждать супермаркет за это решение. Тяжело вести бизнес, когда ваши кассиры раздают товар. Однако они отнеслись с глубоким пониманием к ситуации в целом.
Хотя у меня осталась квартира я очень нуждалась в работе. Деньги, которые мне удалось сохранить, таяли. После множества попыток я нашла
Работники лаборатории дразнили персонал офиса, сажая огромную жабу на бачек с водой в женском туалете. Некоторые из нас целый день ходили с полным мочевым пузырем.
Я встретила девушку, которая согласилась снимать вторую спальню в моей квартире. Она была хорошей. А моя спальня была достаточно большой, чтобы устроить там кровать для сына, которого я забирала раз в две недели на выходные. Квартирантка облегчила мое материальное положение, потому что на работе платили мало.
Через несколько месяцев работы в компании у меня начались проблемы. Я принимала все выписанные лекарство, но было очень тяжело сосредоточиться. Сначала я отнесла это на счет скучной работы, поскольку моя должность предусматривала большой объем печатной работы. Но когда компания расширила сферу моей деятельности, стало еще хуже. Бывали дни, когда я сидела, уставившись в единственную страницу, и не могла ничего сделать. Слова плыли и менялись местами на странице. Я все время чувствовала себя утомленной и постоянно опаздывала на работу. Особенно сложно бывало после обеденного перерыва: до него я еще могла разогнать свою усталость. В результате меня уволили.
К счастью, я нашла другую работу. Я говорю «к счастью», потому что моя квартирантка сообщила мне о своем решении покинуть город. Теперь я лишилась материальной поддержки от сдачи комнаты. Когда она выехала, я сняла квартиру с одной спальней в этом же доме, как раз под вестибюлем.
Чтобы получить новую должность, я должна была пройти много собеседований, их содержание обычно было чрезвычайно скучным. Самое трудное при поисках работы было пережить стыд. Как сказать: «О, в это время я была в психиатрической больнице»? Сомневаюсь, что это оказывало благоприятное впечатление. А когда они спрашивали о сыне, я не знала, что отвечать. Если я скажу, что он живет с отцом, они подумают, что со мной не все в порядке. Мне кажется, что матерей обычно не лишают прав, если только они не проститутки, алкоголички или сумасшедшие.
Это не очень благодарное дело — объяснять людям, что ты сумасшедшая. Кое-кто советовал мне вообще не упоминать о семье, но я не могла принудить себя письменно отказаться от моего ребенка. Я ощущала, что едва лишь эти слова появятся на бумаге, как возврата уже не будет.
Но для новой работы, казалось, это не имело значения. Они позарез нуждались в машинистке, и я прошла печатный тест с положительным результатом. Это было несложно. Компания была небольшая и держала всего нескольких служащих. Мы были коллекцией интересных характеров и разных жизненных путей. Я сразу приспособилась.
Я имела собственную рабочую комнату и оставалась работать в одиночестве. Прошла неделя, я ощущала себя все увереннее. Меня наняли, чтобы замещать Эмили, которая должна была идти в декретный отпуск, и она готовила меня. Ее должность включала бухгалтерию, прием, машинопись и решения всевозможных проблем.
Эмили чувствовала, что я была заперта и одинока, и она обычно старалась поддержать меня добрым словом. Она с доверием рассказала мне о своих опасениях относительно ребенка, и я заверила ее, что все будет хорошо. Она дала мне ощутить себя нужной, значимой. Эта дружба поддерживала меня. За то время, что мы провели вместе, она стала моей самой близкой подругой на много лет.
Когда она ушла, я заняла ее место. На протяжении некоторого времени я справлялась хорошо, но это забирало все мои силы. Я звонила Эмили 3–4 раза в день за поддержкой и советом, возвращалась домой совсем изможденной, сразу падала и засыпала.
Личной жизни у меня не было. Я немного общалась, но отношения казались сложными, к тому же, меня угнетал страх, что раскроется моя болезнь.
Я работала там уже 5 месяцев, когда возникли проблемы. Я не могла сосредоточиться, от этого страдала скорость печати. Меня это невыразимо огорчило, я склонилась вниз и начала плакать. В другой раз из-за галлюцинаций я начала «списывать» в книгах самые важные счета. По каким-то причинам я решила, что эти симптомы вызваны лекарством, которое я принимала. Я думала, что, отказавшись от таблеток, буду способна выполнять работу лучше, буду более бодрой и не такой разбитой. Это была ошибка. Взорвался психоз, и полностью овладел мной.
Когда начались галлюцинации, я не пошла в больницу. Я ощущала, что обратившись туда снова, рискую правом свиданий с сыном. На протяжении 2 дней я лежала на полу, обращаясь к уродам с адскими лицами. Галлюцинации были настолько ужасные, что я начала молиться Богу, и так пылко, что в конце концов он сам явился мне как галлюцинация. У видения не было длинной седой бороды, он не держал посох. Он имел ласковое лицо, даже с веснушками. Я открыла ему свою душу, и из нее вылился монолог отчаяния. Он слушал, кивая головой с действительно глубоким сочувствием. Я считала, что Бог наслал на меня болезнь как кару. Но видение убедило меня в противоположном. Он сказал, что так сложилась жизнь. Казалось, он обиделся, что я предъявила обвинение ему в такой жестокости, и сказал, что я должна научиться бороться. Образ начал исчезать и я протянула руку, чтобы коснуться его. Но он уже растаял.
В конце концов, я позвонила в больницу, и они попросили меня прийти. Я сказала им, что хочу только спать. Персонал согласился проинструктировать меня по телефону. Карен посоветовала мне вскипятить немного молока. Она сказала, что оно уменьшит напряженность. Я достала кастрюлю свободной рукой, второй прижимая трубку к уху. Неудачное движение вспотевших ладоней — и молоко плеснуло на пол, где образовалась липкая белая лужа, которая превратилась в розовую, а потом в красную. Красная лужа постепенно двигалась, разделяясь на круги. Круги становились лицами, прикрепленными к худым, жилистым шеям, которые поднимались и падали на линолеум.
Я не знаю точно, когда положила трубку. Я абсолютно не контролировала себя и вышла на улицу. Небо было темное, собирался легкий дождь.
Мой брат с полицией нашли меня лишь в полдень. Совсем одурманенная, я принимала участие в собственной версии Марафона Надежды Терри Фокс. Я шла посреди переполненного шоссе. Кто-то должен был проявлять заботу о моей безопасности, иначе я бы погибла. Машины разъезжались и сигналили, а я думала, что они поздравляют меня. Большего сумасшествия не могло быть. Брат и полиция окружили меня пышным эскортом. Я понимала, что они делают это из-за моего бегства.