Люди с рюкзаками
Шрифт:
Но, как со всеми пирамидами, чтобы удержаться на ней, приходилось постоянно врать, и в первую очередь – самому себе, а также всем остальным. Местные оставались на плаву, но остальные – теряли абсолютно все, от денег до здоровья. И эти две стороны медали могли существовать, только если подавляющее большинство проигрывает.
Те, у кого было особенно мало вариантов и денег, кто не говорил по-английски и, может быть, даже никогда не планировал уезжать – поехали в Казахстан, Грузию, Армению, Узбекистан, Киргизию. Здесь их ждало чувство особенной общности, но через пару месяцев без работы и перспектив (как экономических, так и сердечных) – они либо падали духом окончательно, без возможности пошевелиться и
10
Во всех столицах и на всех популярных морских курортах подскочили цены на аренду – интересно, что новоприбывшие самонадеянно и неадекватно приняли это на свой счет, забыв про пандемию, миграционный кризис в Африке, огромную инфляцию. Они практически гордились этим, питались этой радостной новостью – что где-то они что-то изменили и были замечены, хотя потом хором жаловались на цены.
В душе же упивались упоминанием на передовице просто по национальной принадлежности, всерьез веря небылицам локальной оппозиции, слухам и хитрым блогерским клик-бейтам. Им так нравилось быть значимыми, что они брали на себя эту негативную волну роста цен, чтобы их рывок в пропасть казался более весомым. Будто бы оправданным.
Волна повышения арендной платы и коммунальных услуг, что прокатилась в 2022 и 2023 году – от Великобритании до Австралии, от Италии до Турции, от Канады до Аргентины – в каждой стране часто связывалась с уже существующими проблемами. В США говорили о гигантах арендной недвижимости, в Испании – о пустующих домах и квартирах, кто-то винил конкретных политиков прямо перед выборами, кто-то даже своих родителей, в Турции и Греции – оппозиция приписывала все золотым визам и мигрантам. Многие видели основную проблему в снижении темпов строительства нового жилья. Другие – в AirBnb и краткосрочной аренде. Где-то кризис усугубился на фоне природных катаклизмов. Некоторые муниципалитеты в срочном порядке начали восстанавливать пустующие (изъятые, оставленные) дома, которые ранее были брошены на произвол судьбы.
Людям приходилось переезжать в более дешевые города (и из-за этого рушилась их социальная жизнь, а иногда и карьера), маленькие квартиры (и распродавать мебель, которая туда не помещалась), другие страны. Истории о паре из Австралии, которая зарабатывает 100 000 долларов в год на двоих и все равно живет в палатке, потому что квартир в аренду просто не осталось, стали типичны.
Риелторы притворялись нейтральной стороной, беря бешеные комиссионные с новой арендной платы и не понимая, что получать за один день месячную зарплату обычного человека – это не нормально. Даже если вы сделали макияж и надели костюм за 2 000 долларов.
В то время как обычная арендная окупаемость недвижимости вращалась вокруг 25 лет (от 20 до 30 лет в разных странах), даже учитывая возросшую стоимость конкретного объекта из-за инфляции, владельцы квартир и домов ставили ренту, эквивалентную окупаемости за 15 или 20 лет. Все игнорировали самый явный факт – личности самих людей, которые выселяли других и устанавливали новую цену и на продажу, и на аренду.
Никто не хотел верить, боялся, что это окажется единственной правдой, и что они – настоящие жертвы. Что на фоне снижения собственного уровня комфорта власть- (недвижимость-) имущие просто в конкретный момент решили стать феодалами. Просто потому, что они всегда ими и были. И теперь вспомнили свою истинную сущность.
11
Но предавали не только незнакомцы, но и люди, которых они знали много лет. Всех наказывали по-своему – одним отзывали согласие на удаленку, увольняли, запугивали, принижали. Жены бросали уехавших мужей, оставляя детей и имущество себе, несмотря на все былые договоренности. Девушки, что поехали вслед за первой любовью и обнаружили рай в шалаше обнажающе бесчеловечным и черствым, возвращались к родителям. Родители бросали детей. Дети бросали родителей.
Домашние конфликты у кого-то совсем было утихли на целый год, но у большинства, уже имеющего проблемы разных видов агрессий, стали основой жизни. И море, пальмы, ощущение судьбоносности, проблемы, которые одних сплачивают – не могли никак спасти тех, кто оказался в такой семейной ловушке. Их жизнь стала еще более несносной, и на фоне южных пейзажей это было заметно всем прохожим, кто так никогда не жил, или тем, кто помнил, как это бывает.
Пассивная агрессия виднелась в семьях настолько щемяще знакомо, что хотелось отвернуться. Во всех печальных глазах миленьких 25-летних девушек, что шли по проспектам, набережным и паркам с одинаковым выражением лица – глядящим в никуда, побитым, терпеливо выжидающим в стыде, пока их мужчина перестанет учить их жизни прямо на улице, указывать им что делать, напирать, доказывать, пудрить мозги, пересказывать статьи с передовыми идеями, объяснять основы жизни и правила выживания в этом мире. Или просто практически дословно пересказывать очередные 5 часов бесполезного серфинга в Интернете.
Это было так типично, так эталонно, и их было так много – токсичных пар, где женщина постоянно, часами, день за днем, выслушивала лозунги, умные мысли, гениальные выводы и манифесты мужчины, который с утра до вечера сидел в интернете и даже не был ни сформировавшейся личностью, ни самодостаточной единицей общества – что становилось не по себе. До такой степени, что было сначала грустно, потом отвратительно, а потом – опять становилось страшно, как в былые.
В таких «семьях» нервозность и стресс, которые были всем уже почти привычны, переходили в нервные срывы и панические атаки. В балийских бунгало, в стамбульских апартаментах и на черногорских виллах они переживались тихо. Упоминать о них было потом не принято. Об этом не говорили, как в принципе и всегда. Но теперь оторванные от всего мира жертвы обоих полов становились рабами принятых ими поспешных решений совместного переезда. В то же время десятки тысяч, оставшись на родине, вздохнули с облегчением, освободившись от подобных партнеров, которые уехали.
12
Новости не давали отвлечься, и многие отказывались от них, чтобы спрятаться от внешнего мира и притвориться, что их личность не имеет никакого отношения к их государству. Но получалось ненадолго. Как наркотик, они засасывали миллионы душ в водоворот происходящей драмы, без возможности отделить правду от вымысла, хороших от плохих, подлинную ситуацию от придуманной ради кликабельного заголовка.
Лежа на деревянной кровати, слушая пение экзотических птиц посреди ночи под маленький теплый тропический дождик в декабре, иногда можно было почувствовать – что жизнь, она вовсе не обязана быть такой серой и грязной, хлопотной, полной недовольства и критики. Что вот-вот и можно будет дотянуться рукой до чего-то другого, до иного мира, где работают другие законы, и можно будет просто жить.
Но все люди, практически все, игнорировали такие моменты, называли их бессонницей и опять садились за компьютер. И, отвергнув последний шанс вырваться из пузыря, они ставили новую судьбу на старые рельсы, хотя те уже давно проржавели и не могли увезти никуда ни один поезд.
Многие хотели вернуться. Они постоянно говорили об этом в пляжных барах, коворкингах и хостелах по всему миру. Они постоянно думали об этом. Хотя у них и были моменты прозрений, моменты упадка, моменты слабости и моменты силы, как правило, тяготы индивидуальной ответственности за свою жизнь были слишком тяжелы.