Люди с рюкзаками

Котеас Юлия

Некоторые семьи новости заставали уже где-то далеко, за границей. И их осознание этой отрезанной пуповины, пошатнувшегося собственного положения – понятного ранее и столь смутного теперь, заставляло их так же, как и всех остальных, принимать необдуманные решения, которые меняли судьбы – хотя это, по большому счету, была даже не их битва. Они уже отказались как от привилегий, так и от последствий, но масштабность происходящего довлела и над ними. Они активно выбирали сторону. И не всегда она была правильной.

13

Все делились кейсами, которые ничего не значили, кроме просто проделанной работы, или были полны вранья

и искренних заблуждений. Все делились идеями о том, как построить новую жизнь – и большинство создателей этих идей действительно верили, что изобрели новую удаленную профессию, открыли новую нишу, вовремя ее захватили, нашли новые пути импорта или экспорта и вот-вот станут миллионерами. Что покорят тот город, в который они приехали. Даже если морально (по вине зачастую своей) и психологически (адекватно по чужой) находились где-то на его дне.

Они растрачивали бабушкины квартиры, собственные сбережения и автомобили, жили за счет своих родителей-пенсионеров (или пред-пенсионеров) и считали это совершенно нормальным. Вынужденным. А не логичным следствием принятых ими решений. Наглядным показателем качеств их характера.

Семейное состояние, что накапливалось десятилетиями упорного честного труда на заводах, в шахтах и цехах, они отдавали за несколько лет дорогостоящей аренды на морских курортах и на период адаптации к собственной самостоятельности, которая все никак не начиналась. Родители постоянно отсылали им деньги в том возрасте, когда они сами уже должны были помогать родителям. Но если кто-то из старших начинал с ними об этом разговор, они просто бросали трубку.

Они были женаты на студенческих подругах, к которым ничего на самом деле не чувствовали и понятия не имели, что такое настоящие страсть и любовь. Отчасти поэтому они не заводили детей. А еще потому, что были жадными до путешествий и гаджетов, а подгузники считали напрасной тратой денег.

Они никак не могли ощутить настоящей преданности, постоянства, кротости, лояльности любви – считали это фикцией и правда верили в то, что секс и страсть со временем имеют тенденцию без причины ослабевать. Многие в этом поколении в принципе не считали секс чем-то важным, но только потому, что на самом деле никогда не занимались им по любви.

ВЦИОМ провел опрос, который показал, что 87% молодых людей обоих полов в возрасте от 18 до 34 лет уверены в том, что родители обязаны частично оплатить им первую недвижимость. 56% считает, что родители должны оплатить им минимум 50% недвижимости. 31% считает, что достаточно всего лишь первоначального взноса по ипотеке.

И эти же дети, называющие старшее поколение погрязшим в неправильной идеологии, берут колоссальные суммы, чтобы жить в комфорте, паразитируя на былом величии собственного рода, а еще чаще – советской щедрости. И эти же дети считают себя взрослыми. И эти же дети считают, что борются за свободу. Свободу оставаться детьми в 30.

14

Города-убежища, наводненные тысячами мужчин, женщин и их маленьких детей, никогда не могли дать им то, что они навсегда потеряли. Маленькие студии сметались за 12 часов, хостелы, где всегда найдётся тот, кто просит у всех деньги взаймы, были переполнены, а зимняя аренда, воспринимаемая новоприбывшими как годовая, ловила в свои сети, обещая новый коллапс жизни в апреле-мае.

Апарты были оккупированы. Их дети играли прямо в коридорах, на пыльных улицах, в грязи, без возможности выйти во двор или парк, потому что урбанистичная застройка их нового дома отличалась от привычной. Все это было настолько ретро, что даже казалось по-своему нормальным. Но для здешних это было похоже на старый-добрый социально-экономический кризис. И не важно, что на этих детях были Nike, они явно жили неблагополучно. Их выдавала надменность и глаза. Глаза, не доверяющие никому.

Большие и маленькие города сбрасывали неликвидную или слишком дорогую аренду на ничего не подозревающих новичков. Эмигранты обращались к другому государству за убежищем, но мало кто из них считал, что кто-то им в чем-то помог. Каждую победу, заключенный контракт и вид на жительство они принимали на свой счет, а каждое их поражение всегда было виной внешних антигуманных или хаотичных сил.

Были и те, кто был настолько благодарен, насколько благодарна женщина, думающая, что потеряла двоих детей в автокатастрофе, получая в одеяле от спасателей младшего – розовощекого и живого. Открытому сердцу их не было предела. Они благословляли всех и каждого (клерка, адвоката, риелтора и дворника, что указал путь к миграционному офису) как близкого родственника, так как они точно знали, что здесь обретают новую семью. Многие из таких становились верующими. Или, как минимум, начинали по-настоящему, первый раз в жизни верить в человечность.

Море их встречало мягким приливом, горы – дивным сосновым воздухом, столовые манили вкусным жареным мясом с баклажанами и аппетитным гарнирами с подливами, рыночные лотки радовали дешевыми и супер-спелыми фруктами. Они плавали, гуляли, узнавали мир, радовались новому и постоянно чему-то учились. В их сердце не было горечи, они себя не жалели и никого не винили.

Бытовые шероховатости они воспринимали как статичную данность эмигрантской жизни, а само наличие работы считали настоящей удачей. Для таких людей мир, приобретший теперь черты настоящего тропического рая, всегда будет местом для созидания, куда бы они ни пошли дальше. Но именно эти никуда уже и не собирались.

Диаспоры тем временем активизировались, придумывая все новые и новые схемы предоставления услуг, которые многими здешними специалистами делались за куда меньшие деньги. Для тех, кто уповал на говорящих с ними на одном языке старожилов, было предусмотрено много как ловушек, так и приторно сладких угощений. Зависимые от чужих советов и мнений, некоторые останутся с этим на долгие годы.

Солнечные дни сменялись облачными, а Татьяны, Светланы, Галины, Регины – женщины сильные, волевые, знающие свое дело – продавали это и продавали то, советовали и причитали, как матушки, сворачивая весь мир новоприбывших мигрантов в нужное им русло – туда, где, якобы, дешевых квартир уже не осталось и за все нужно платить.

Некоторые из тех, кто жил тут 10 или 20 лет, делали все от чистого сердца, помогая, советуя, тратя время и силы на преодоление чужого кризиса. Но, как правило, потом жалели, получая в ответ совершенно не то добродушное отношение, на которое рассчитывали, и навсегда прекращали новые контакты. Большая часть буквально пугалась аморальности новых друзей, которые говорили о страшных вещах абсолютно будничным тоном. Например, смеясь, изучали подступы к здешним 18-летним девушкам. И ты сразу вспоминал прошлое. И ты сразу понимал, кто они такие на самом деле.