Люди Солнца

Шервуд Том

Мы посмотрели в сторону дороги, куда убежал его округлый стремительный жест.

– Так и увели дорогу от меня на сто ярдов. А этот Лазарь остановил однажды здесь свой экипаж, вылез, цепким взглядом всё здесь окинул, и через месяц – на тебе! И кузня у него, и патент!

– Знаете, братцы, – задумчиво сообщил я, дожевав окорок. – Есть у охотников такой инструмент: волчья яма с кольями. Бежит волк как будто по ровному месту, и вдруг земля под лапами у него проваливается, и летит он брюхом на заточенные острия, и ужас на морде его, и смертельное

недоумение, и глаза выпучены. А здесь, как я вижу, по аналогии – паучья яма, и на неё этот законопослушный паук Лазарь ступил.

– Поясни, Томас.

– Вот он вложил изрядные деньги: в стоимость патента, землемерные работы, постройку, мастера, инструменты. И не подозревает, что это его предприятие очень легко разорить.

– Как?!! – привстал со скрипнувшего под ним бочонка Дамир.

– Как?! – поинтересовался и отставивший своё пиво Давид.

– По-еврейски действенно! – от души рассмеялся я. – По-еврейски!

– Томас, – строго сказал Давид. – Объясни мне, старому, опытному еврею, какую схему ты изобрёл?

– Братцы, – я наклонился к ним и понизил голос. – Это до такой степени явно, что просто смешно!

И, с довольной улыбкой откинувшись, объявил:

– Мы вернём дорогу на её старое место.

– О ка-ак… – задумался, уйдя в себя взглядом, Давид. – Посчитать, сколько денег уйдёт на наём телег и щебёнку?

– Посчитай, – хитро прищурился я на него.

Он на минуту сосредоточился, посчитал – и назвал цифру.

Кузнец охнул. Робертсон негромко присвистнул.

– Что такое? – деланно-наивным взглядом посмотрел я на них.

– Та-акие деньги, – покачал головой кузнец.

– Опять из твоего ведь кармана, – подняв палец, напомнил о самоокупаемости замка Давид.

– Не из моего, – поправил я его, точно так же подняв палец, – а в мой.

– Но… Как же это? – заморгал на меня глазами Давид.

– У северо-восточной стены в «Шервуде» несколько складов забиты гранитной брусчаткой. Так что, Давид, вычти из расходов стоимость щебёнки. Лошадей и телег у меня своих предовольно, так что вычти ещё стоимость извоза. А стоимость работ по укладке камня… Прибавь в сальдо.

– А… Кто же будет платить эту стоимость в твоё сальдо?!

– Ма-ги-страт.

– С ума сошёл? – быстро спросил, воздев брови, кузнец.

– Тихо-тихо-тихо-тихо… – замахал руками Давид. – Поднять десятилетние отчёты о расходах на неблагонадёжный участок дороги… Заинтересовать нужных чиновников…

– И получить магистратский подряд на дорожное покрытие. Оплаченный твёрдой монетой.

– Да-да-да-да! Не на щебёночные работы, которые необходимо поправлять каждые десять лет, а на практически вечную брусчатку… Неопровержимый аргумент!

– Сумеешь, Давид?

– Это элементарно, Томас!

– Кроме того, Дамир! Я дарю тебе волшебное заклинание, которое удвоит-утроит количество тех, кто поспешит остановиться здесь при виде его. Над своими воротами сделай ещё большую подкову, ярко-жёлтую, а на ней красными буквами выведи это самое заклинанье: «ДУКАТ».

– Что такое «Дукат»? – недоверчиво посмотрел на меня старый кузнец.

– Заговорённый корабль, который сегодня самая большая знаменитость в Бристольском порту, – заявил слегка уже опьяневший Робертсон.

– Именно так, – поддержал его Давид. – На сегодняшний день – это символ Британского морского превосходства над всеми пиратами мира.

– Так что ты, – предложил я учителю, – на вопрос – «какой это «Дукат»? – смело отвечай: «Бристольский, джентльмены, тот самый».

– Томас, – сказал расчувствовавшийся кузнец. – А ты знаешь, какая ценность для кузни, если дорога возле неё покрыта брусчаткой? Не знаешь? Я тебе доложу. Лопнувшая подкова не слышна на земляной, мягкой дороге. Но как только лошадь пошла по брусчатке – подкова начинает «звенеть». А тут – вот тебе кузня. Я твой вечный должник, Томас.

– И я тоже! – звонко воскликнула его дочь.

– Это так, – качнул бородою Дамир. – Кроме меня, её теперь кормить некому.

Вот, и ко всему этому нужно сказать, что за месяц человеческой жизни сделать можно весьма многое. Именно, дней тридцать прошло, а нанятые мною дорожные мастера выложили искомые двести ярдов отличной брусчаткой. Более того! Щебёнка всё-таки была привезена, и полотно новой дороги поднято – на будущее, на издержки старения. И вдоль всех этих двух сотен ярдов я навозил хорошей земли, и по обеим сторонам новенького пути посадил около сотни деревьев, чтобы их корни это поднятое полотно во время дождей надёжно держали. Через год-два, когда деревца вытянутся, кузня конкурента совершенно ими будет закрыта. А проезжающим по аллее экипажам останется видна только надёжная, проверенная кузня «Дукат».

Но и этого года ждать не пришлось! В очередную мою инспекторскую поездку рабочие, имеющие известия о смысле этой маленькой безмолвной войны, злорадно поведали мне, что еврей Лазарь закрыл свою новую кузню. Плату своему кузнецу снизил в восемь раз и оставил его временно сторожить строение, пока не найдутся покупатели на брёвна и камни.

На следующий же день у кузни конкурента остановились две кареты. Я вышел из первой и постучал в дверь. Толкнул, не дожидаясь ответа.

– А-а, – хрипло протянул Климент. – Порадоваться приехали. Это, наверное, любимое занятие у дворян – радоваться горю простых людей.

– Не вижу никакого горя, – спокойно ответил ему я. – Раздуй-ка горн и прими гостей.

– Каких ещё гостей? – возмутился было Климент, но тут же осёкся.

В кузню вошёл, сильно пригнувшись, долговязый фон Штокс, и с ним пробрались в совсем не успевшее закоптиться помещение пятеро наших мальчишек.

– Превеликий любимейц Божий тот, кто делайт честное ремесло! – бросил под низким потолком кузни громкий голос фон Штокс. – Мы и эти вот дейти ошень просим уфажаемый майстер показать нам как куйётся металл.