Люди Солнца
Шрифт:
Да. Действительно, новый: ещё без названия на бортах.
Снова стукнула с пристани пушечка, и вновь расколол воздух над Бристолем тяжёлый корабельный ответ. «Сейчас сюда сбежится весь город…»
От переднего корабля отделилась шлюпка. Пошла к берегу. Дети на пристани визжали и прыгали. Над головами толпы взлетали завистливо-восторженные крики купцов: на палубах обоих кораблей желтели длинные стволы брёвен из северного леса.
Шлюпка пристала. Я помог Ярославу выйти. На виду у всех мы по-родственному обнялись.
– Как дошли?
– Отлично дошли! В шторм влезли лишь раз, возле дома, но такой, что потом пришлось паруса менять. А здесь погода ласковая, вот даже ждали хоть какого-то ветра.
Луис, шагнув, поприветствовал Ярослава, и толпа загудела: «сам командор!»
Давид, подойдя, обнял гостя. Спросил его:
– Не прикажете ли начинать?
– Давайте!
И, махнув рукой, Давид пустил в акваторию стаю азартных шлюпок, рванувшихся к кораблям, с которых уже сбрасывали в воду привезённые брёвна.
Луис подозвал команду таможенных работников, указал площадку, куда предстояло складывать лес.
– Какой красавец! – сказал я Ярославу, указывая на новый корабль.
– Всё, как ты просил, – ответил он. – Ни одного пушечного места. Всё пространство трюмов отведено под припасы и воду. В самом нижнем трюме, вдоль киля – длинная траверса тюремных клеток, из цельнополосного железа. Борта полностью из кедра – чтобы не возить с собой червей-древоедов. А весь рангоут внутри – только дуб. Самый крепкий, и никакого ореха или красного дерева. Дуб, только дуб, и стыкован наипрочнейше.
– Но как построили так быстро?!
– Но ведь сам делал! Пилорама, подаренная тобой, работала и днём и ночью. Дерево для остова брали исключительно свилеватое. И стволы пилили такие длинные, что сочленения редко где обнаружишь. Получилось корыто до того прочное, что никакой шторм не страшен. Не корабль – шкатулка волшебная! Знаешь, заложил уже на верфи и себе точно такой же.
– Тогда я закажу для него ещё один комплект «пушечного колеса».
Ярослав расплылся в улыбке:
– Об этом даже не осмеливался просить! Как таможня такой груз пропустит?
– Не волнуйте себя ненужным безпокойством, дорогой Ярослав, – негромко сказал, чуть наклонившись к нам, Луис. – Таможня – это я.
Ярослав благодарственно улыбнулся и, слегка поклонившись, проговорил:
– Теперь простите. Пойду здороваться.
И через миг был облеплен зелёными муравьями. О чём-то поговорил с мэтром Штоксом, Штокс что-то ответил. И ребятня, ликующе завизжав, принялась перемещаться в только что прибывшую шлюпку. Набившая их в себя, как горох в горшочек, шлюпка медленно и осторожно пошла к кораблю.
Я же, воспользовавшись моментом, подошёл к Алис. Обнял её. Взял на руки тяжёлого уже Томика.
– Как быстро растёт!
– Да, быстро. Правда, на Бэнсона очень похож?
– Похож, – подтвердил очевидное я. И спросил: – Как таверна?
– Всё чудесно. Видишь – кровля уже настелена. Внутри отделку закончили. Пока детишки путешествуют по русскому кораблю, можем подняться, сам всё увидишь.
Я взглядом позвал Эвелин, Давида, Симонию и Готлиба. По хорошо выложенной из камня новенькой лестнице мы медленно дошли до верха скалы. Перед входом в бывшую руину каменотёсы выбили в скале площадку ярдов пятнадцать на двадцать. Её покрывал солидный слой земли, на котором плотным ковром зеленела газонная трава. Этот газон перед входом в таверну мгновенно вызывал ощущение чистоты и простора.
По ровной как зеркало, набранной из плоских речных камней дорожке мы прошли мимо четырёх массивных, с выгнутыми спинками скамеек. Вошли в собственно таверну. Я ахнул! Огромный куб бывшей таможни сиял лаком дерева и охрой оштукатуренных стен. От широкого балкона, столов, стульев пахло свежей стружкой, лаком и скипидаром. Как вовремя, как изобильно пришло ко мне русское дерево! Пол набран из целиковых брусьев. Высоко над головой – строганные в квадрат балки, выкрашенные в красный цвет, и такого же цвета стропила. Шатёр кровли без потолка придавал огромному, массивному строению лёгкость и высоту. И всё это большое гулкое помещение заливал яркий солнечный свет.
– И что, кухня уже готова кормить? – спросил я Алис.
– Полностью всё готово. И мы с Томиком уже не уходим на ночь в дом с мебелью, а остаёмся здесь, в жилом бастионе.
Я осмотрел бастион. На верхнем этаже – две спальни, при них – две ванных комнаты. На нижнем – просторная гостиная-кабинет с блоком из камина и голландской отопительной печки. Две двери: выход в кухню и выход на скалу, к нехитрому сооружению, – колесо, труба, насос, – поднимающему из реки воду.
Вошли в кухню. Огромный камин, смотрящий округлым порталом прямо в столовый зал. За его спиной, в одном блоке с дымовыми трубами и вентиляцией – две варочные плиты. Длинные мощные полки со всевозможной посудой.
Поднялись на балкон. На одной половине – мягкие диваны и низкие столы для богатых посетителей и дворян. На противоположной – скамьи для оркестра. Ничего лишнего. Всё устроено легко и разумно.
– Тогда что же, – сказал я Алис. – Дожидаемся возвращенья «Дуката» – и торжественно открываем таверну.
– Томас, а можно надпись «Бэнсон иди домой» я напишу уже сейчас?
– Самой не нужно трудиться. Придут Готлиб и Робертсон, возьмут высокую лестницу и большими буквами сделают надпись.
В совершенно прекрасном настроении спустились на пристань. Большинство зевак толпились поодаль – возле несущих строгую вахту таможенников, где нанятые Давидом грузчики складывали мокрые после транспортировки к берегу брёвна.
– Детишки ползают по кораблю, – сказала Эвелин, – и, кажется, возвращаться пока не собираются. Так что давайте зайдём в любую таверну здесь, в гавани, и сравним её с нашей.
Так и сделали. Небольшой компанией заняли стол в ближайшей таверне, заказали что-то из закусок. Внимательно всё осмотрели.