Люди среди людей
Шрифт:
– Доктор Исаев из Москвы, - представился приезжий.
– Меня направил к вам профессор Марциновский из Института тропических болезней. Вот мой мандат…
– Врач? Из Москвы?
– Фонштейн с усилием старался что-то припомнить.
– Но нам не нужен врач. Нужен хинин, слышите, только хинин! Без хинина врачам здесь нечего делать…
Короткая вспышка истощила силы постпреда. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Почти в полуобмороке прошептал:
– Простите, пожалуйста… Нервы… У меня с утра температура тридцать девять… К вечеру перевалит за сорок… Хинин кончился…
На месяц раньше, шестнадцатого июля, в Москву пришла необычного содержания телеграмма из Бухары. Сотрудники Восточного отдела Наркоминдела РСФСР ждали важных вестей с Туркестанского фронта. Но постпред Фонштейн не сообщил на этот раз ничего нового о налетах басмачей, не потребовал,
Положение представительства отчаянное зпт поголовно все больны малярией тяжелой форме тчк те кому угрожала смерть отправлены за пределы Бухары тчк остальные день работают два-три лежат тчк ни за одного работника нельзя ручаться зпт что он завтра явится на работу тчк для города Старая Бухара даже в мирное время нужен двойной штат зпт причем необходимо рассчитывать зпт что (дипломатический) сотрудник здесь не продержится более трех месяцев…1 [1 Цитирую по рукописи Л. М. Исаева «Малярия в Бухаре», 1928 г. (подлинник)].
В Москве созвали срочное совещание. Пригласили военных и ученых-медиков. Среди приглашенных был и директор Тропического института профессор Марциновский. От этого крупнейшего знатока тропических болезней дипломаты ждали главных рекомендаций. Положение было действительно трагическое. Кроме телеграммы Фонштейна, на столе председательствующего лежало перехваченное письмо руководителя басмачей. «Мы отступаем, - писал Энвер-паша своим друзьям в Берлин, - но, отступая, побеждаем. За нас бьет врага малярия». То была чистая правда. Незадолго перед тем председатель Совета назиров (наркомов) Бухарской республики Файзулла Ходжаев сообщил в Москву, что малярия скосила почти весь состав его правительства, многих работников ЦК партии, руководителей армии и хозяйства. Хинина мало, его почти нет.
До нас не дошел протокол заседания в Наркоминделе. Известно лишь, что профессор Марциновский произнес тогда фразу, которую запомнили многие: «В таком городе, как Бухара, хинин не решает всей малярийной проблемы. Действовать надо иначе». Через несколько дней тридцатишестилетний ассистент Московского тропического института Леонид Исаев погрузил в теплушку свой скромный багаж и отправился в Среднюю Азию. В его мандате, который три недели спустя он предъявил постпреду Фонштейну, значилось, что он командируется в Бухару в качестве «консультанта Бухарской группы войск для изучения малярийной эпидемии и руководства в противомалярийной борьбе».
Доктор Исаев не привез хинина. Малярия прокатилась по всей России, и лекарство против нее стало в Москве такой же драгоценностью, как в Бухаре. Может быть, постпред прав и без хинина врачу в Бухаре действительно нечего делать? Как и Марциновский, Исаев думал иначе. Он вез идеи, которые обернулись в конце концов оздоровлением края. Но, отправляясь в дорогу, он знал, что идеи его примут даже не все врачи, не говоря уже об администраторах. Идеи эти предстояло отстаивать, за них предстояло бороться. Доктор Исаев ехал бороться и -спорить.
Шериф-и-Бохара, благородная, стародавняя Бухара, так восхитившая врача при первой встрече, переживала в то лето не меньшую трагедию, чем семьсот лет назад, когда войска Тимура штурмовали ее стены. Теперь из-за стен, с ближних болот каждый вечер на горожан неслась лавина малярийных комаров. Жизнь города была почти парализована. Закрывались лавки, мастерские, пустовали государственные учреждения. Болезнь губила без разбора мужчин и женщин, детей и стариков, приезжих и коренных бухарцев. Жители многих кварталов остались без воды: болели машкобы, обычно разносившие по дворам в своих кожаных турсуках воду из городских хаузов. На ближней станции Каган надрывно кричали паровозы: пятьдесят тысяч служащих Среднеазиатской железной дороги тряслись в лихорадке, некому было встречать и провожать поезда.
Исаев сделал попытку выяснить, сколько больных в армии. Он отправился в госпитали и санчасти и пришел в ужас. Даже Энвер-паша, собравший под зеленое знамя пророка всех врагов революции, очевидно, не представлял до конца, какого победоносного союзника приобрели басмачи в лице малярии. В июле 1922 года, когда в Москве читали его перехваченное письмо, в госпиталях Бухары лежала почти треть красных войск. За недостатком хинина Военно-санитарное ведомство рекомендовало лечить малярийных больных метиленовой синькой, мышьяком, йодом и даже рвотным камнем. Впрочем, авторы официального приказа тут же откровенно комментировали свои рецепты: «Результаты получаются сомнительные». Один из полков, прибывший из России для поддержки бухарской армии, малярия, или, как ее здесь называли, киздырма, разгромила наголову раньше, чем бойцы успели почуять запах пороха. Уже через месяц после прибытия полк сдал в госпиталь половину своего состава. В следующие недели заболело еще сорок процентов. Вскоре полк получил пополнение, но и оно, не дойдя до поля боя, полегло… в лазареты. Два месяца спустя на ногах осталось всего 53 человека - меньше десяти процентов прибывших. В декабре, когда полк уезжал из Бухары, оказалось, что от малярии он потерял 360 человек, а в боях - четверых.
Первый научный съезд врачей Туркестана (он состоялся в том же 1922 году) без обиняков заявил в своей резолюции: «…Малярию следует признать народным бедствием такого грозного значения и масштаба, как голод и сыпной тиф, опустошившие Россию за последние годы» [1 Труды Первого научного съезда врачей Туркестанской республики. Ташкент, 23 - 28 октября 1922 г.].
Доктор Исаев поселился в постпредстве, но сотрудники почти не видели его дома. Он уходил на рассвете и добирался до своей койки глубокой ночью. Целыми днями ходил он из казармы в казарму, из школы в госпиталь, а оттуда перекочевывал в Арк - величественную крепость посреди города, где прежде находилась резиденция эмира, а ныне заседало правительство Бухарской республики. Он брал кровь у школьников и солдат, наркомов (назиров) и медиков ближнего госпиталя. Всего только капля крови нужна была ему, чтобы, нанеся ее на стеклышко, определить, в каком состоянии находится обследуемый, есть ли в его теле возбудитель болезни и какие неприятности можно ожидать от незримого убийцы в будущем. Исаев не только сам обследовал больных, но вовлек в работу группу местных врачей и одного студента. Сомнительно, чтобы за свой труд они получали от него какое бы то ни было вознаграждение. Скорее всего, он разыскал в помощь таких же энтузиастов, как сам.
К осени, пересмотрев под микроскопом много тысяч стеклышек, группа Исаева установила, что малярией в Бухарском ва-лайете (округе) заражено от 88 до 100 процентов населения. Умирает, как правило, три-четыре, а порой и до девятнадцати процентов больных. Тридцать - сорок процентов остаются носителями заразного начала и таким образом гарантируют повторение эпидемии в следующем году. Чтобы дознаться, откуда взялась эпидемия малярии 1922 года, сумасшедший доктор, который только по чистой случайности сам не свалился от укуса, малярийного комара, облазил все болота вокруг Бухары, благо для этого не надо было далеко ходить: заросшие камышом болота подступали к самым стенам города. И тем не менее исаев-ский энтузиазм даже в постпредстве долгое время вызывал лишь иронические улыбки. Чего можно добиться подсчетами, когда лихорадка валит людей направо и налево? Чудак! Считает убытки, стоя среди пожарища, и твердит, что дело не в хинине, а в болотах. Это и без него каждый ребенок знает: комары пьют кровь больных и передают возбудителя малярии здоровым людям. Общеизвестно и то, что комар плодится в болоте. Вокруг города не менее четырех квадратных верст стоячей воды, где между маем и сентябрем чуть ли не каждый дюйм нафарширован малярийными личинками… Убивать комаров? Не полезнее ли заняться пересчетом песчинок в Кызылкумах?
Исаева не понимали не только далекие от медицины дипломатические работники, но даже медики бухарского гарнизона. Когда один военный врач, наслушавшись разговоров московского коллеги, попробовал заявить в своем санитарном управлении, что надо бороться с комарами, а не сидеть над канцелярским учетом хинина, «еретика» подвергли двухнедельному аресту. Осушение болот, борьба с комаром всем представлялось делом абсолютно несбыточным. Против «завиральных идей» доктора Исаева высказался даже научный съезд туркестанских врачей. «Борьба с самым грозным общественным бедствием - малярией может быть проведена в жизнь лишь в государственном масштабе, ибо лишь при затрате громадных средств может вестись рациональная борьба с комарами (дренаж почвы и т. д.)», - заявили делегаты съезда в своей резолюции. Считая, что у разоренной войнами страны на сегодня таких средств нет, съезд отнес борьбу с переносчиками болезни на далекое будущее. «Пока же, - постановили врачи, - необходимо озаботиться по крайней мере немедленным снабжением лечебных пунктов на местах достаточным количеством хинина…» [1 Труды Первого научного съезда врачей Туркестанской республики. Ташкент, 23 - 28 октября 1922 г.].