Люди средневековья
Шрифт:
Конечно, Марко Поло удалось увидеть гораздо больше, чем он сумел рассказать в своей книге. К сожалению, в большей ее части личность автора никак не проявляется, и это, конечно, очень обидно, поскольку нам хотелось бы побольше узнать о том, как он жил в Китае. По некоторым намекам мы можем судить, что он больше общался с монгольскими завоевателями, чем с самими китайцами, а китайский язык так и не выучил. Поло ничего не пишет о некоторых хорошо известных китайских обычаях, например, о том, как девочек заставляли носить тесную обувь, чтобы ступни у них на всю жизнь оставались маленькими, а также о том, как китайцы ловят рыбу с помощью бакланов (оба эти обычая были описаны Одориком из Порденона, который жил в Китае после Марко Поло). Марко много раз бывал в местах, где выращивают чай, но нигде не упоминает об обычае пить чай, не обмолвился он ни единым словом и о Великой Китайской стене. Несмотря на свой острый интерес ко всему новому, во многих случаях он остается типичным европейцем. «Это малодушные люди, мысли которых заняты одной лишь торговлей и производством товаров. К этому у них большой талант, и если бы они были столь же предприимчивы, храбры и воинственны, сколь и чистосердечны, то, благодаря своей
Тем не менее, несмотря на то что Марко Поло демонстрирует незнание ряда китайских обычаев и традиций (хотя в других случаях его описания отличаются необыкновенной точностью и обилием подробностей), он вполне мог поддерживать знакомство со многими обаятельными и высокообразованными людьми в Кинсае или Камбалуке или в том городе, где он служил губернатором. Среди прочих ему, вероятно, был известен великий художник Чао Менфу, создатель классических китайских пейзажей, которого китайцы называли «певцом сосен и снега». Он был прямым потомком основателя династии Сун и занимал пост чиновника, доставшийся ему по наследству. Когда династия Сун пала под натиском татаро-монголов, он и его друг Чьен Сюань, которого называли «художником нефритовых озер и потоков», удалились от дел в свои личные поместья. Но в 1286 году Чао Менфу был приглашен ко двору хана Кублая и, к возмущению своих друзей, вернулся на службу и стал секретарем военного совета, посвящая все свое рабочее время (можно представить, что думал о нем Марко Поло!) созданию своих великолепных пейзажей. Он был в большой чести у хана и всегда находился при дворе, и Марко Поло, должно быть, хорошо его знал и, возможно, даже наблюдал за тем, как он пишет пейзажи, которым нет равных, а также создает прославившие его полотна, изображающие лошадей и людей. Марко любил лошадей, любил и все виды спортивных занятий (при дворе хана можно было заниматься каким угодно спортом, а сам Кублай обожал охоту, особенно соколиную). Марко оставил нам описание белых породистых кобылиц, живших в Шангту, иллюстрацией к которому могла бы стать картина Чао Менфу «Восемь лошадей в парке хана Кублая», написанная кистью. Возможно, он был знаком и с женой Чао Менфу, госпожой Куань, которая создавала изысканные рисунки грациозных стеблей бамбука и цветов пиона, излюбленных объектов китайской живописи. О ней говорили, что «она любит наблюдать при свете луны движение теней на бумажных окнах и переносить их еле заметные очертания на бумагу несколькими мазками своей непревзойденной кисти, и даже малейшие кусочки ее работ помещались в альбомах, чтобы другие могли их копировать». Чао Менфу и госпожа Куань имели сына Чао Юна, который представляет для нас особый интерес, ибо он создал рисунок тан-гутского охотника, а Марко Поло дал описание всадников из провинции Тангут, где он увидел и описал мускусного оленя и яка.
Но давайте вернемся к жизни Поло в Китае. Время от времени Марко упоминает в своей книге об отце и дяде, которые разъезжали по всей империи и обогащались за счет торговли, скупая драгоценные камни, в которых они прекрасно разбирались. Однажды они даже помогли хану подавить восстание в одном городе, построив для него осадные машины по европейскому образцу. Ничего не скажешь, ловкие ребята, к любому делу пригодны. Вне всякого сомнения, они гордились Марко, который из любопытного юноши превратился в мудрого и наблюдательного человека и занял столь высокий пост при дворе хана. Итак, представители семейства Поло находились на службе у хана в Китае целых семнадцать лет.
Но проходили месяцы и годы, и наконец им снова захотелось увидеть свою Венецию и ее лагуны и перед смертью еще раз послушать мессу под величественными сводами собора Святого Марка. Более того, хан старел, а милости, которыми он всегда их осыпал, вызывали у его приближенных зависть, и Поло опасались, что их убьют, когда хан умрет. Но старый хан был глух ко всем их мольбам, готов был одарить их любыми богатствами и почестями, но уезжать не разрешал. Они могли бы умереть в Китае, и мы никогда бы не узнали ни о Марко Поло, ни о хане Кублае, если бы не счастливый случай, который помог им вернуться домой. В 1286 году у персидского хана Аргуна умерла любимая жена Болгана и, согласно ее предсмертной воле, хан отправил послов ко двору в Пекине с просьбой прислать ему невесту из того же монгольского племени, к которому принадлежала его жена. Но, когда посольство собралось в обратный путь, выяснилось, что сухопутная дорога опасна — там идет война, и послам предложили ехать морем. Как раз в этот момент Марко Поло вернулся из очередного путешествия, куда он был послан ханом, и уверенным голосом рассказал о том, с какой легкостью он совершил переход по морю. Его уверенность так понравилась послам, что они решили во что бы то ни стало заполучить себе в спутники трех венецианцев, которые так хорошо знают морское дело. Им удалось убедить великого хана, и он с большой неохотой отпустил Поло домой.
В начале 1292 года они вышли из крупного торгового порта Зейтун на четырнадцати больших китайских джонках (Марко Поло, рассказывая о судоходстве в индийских и китайских морях, оставил прекрасное описание этих судов). С ними ехали три посланца персидского хана, принцесса, красивая девушка семнадцати лет, «очень красивая дама в придачу», пишет Марко, который был большим специалистом по женской красоте, и огромная свита придворных. В одной версии книги говорится, что они взяли с собой дочь хана Манси, одну из тех принцесс династии Сун, которые в старые добрые времена гуляли по берегу озера в Гуанчжоу и, без сомнения, получили воспитание в Камбалуке, под присмотром любимой жены хана Кублая, госпожи Ямуи. Путешествие оказалось долгим и трудным — путникам пришлось надолго задержаться на Суматре, на Цейлоне и в Южной Индии. Марко во время этих остановок изучал морские карты прибрежных вод Индии, которые показали ему арабские лоцманы, чтобы пополнить свои знания этих регионов, где он уже когда-то бывал. Поэтому джонки добрались до Персии лишь через два с лишним года, и двое из трех посланников и большое число придворных из их свиты умерли по дороге. Когда же они, наконец, прибыли на место, то выяснилось, что Аргун, жених монгольской принцессы, к тому времени уже тоже умер, оставив трон регенту при своем малолетнем сыне. По его совету было найдено удачное решение — принцессу решили выдать замуж за сына персидского хана, и Марко с дядей отвезли девушку к жениху. Марко Поло отметил, что «женщины, по моему мнению, здесь самые красивые в мире». В этих местах стояло одинокое прославленное сухое дерево, и люди до сих пор рассказывали легенды об Александре Македонском и Дарии. Здесь они оставили свою принцессу, которая за долгое время пути полюбила их, как родных, как пишет Марко, и горько плакала при расставании. После этого они прожили в Персии девять месяцев и получили весть о смерти великого хана, которому так преданно служили много лет. Он умер восьмидесяти лет от роду, и с его смертью всю Центральную Азию охватила глубокая печаль. Она нависла над сияющими желтыми крышами Камбалука, над
Голыми степями Сериканы, где под парусами Китайцы ездят на своих повозках Из тростника, гонимых сильным ветром…Печаль повисла над минаретами Персии и юртами диких кипчаков, которые носились на своих лошадях по степям Прикаспия. Так велики были владения хана Кублая. Печалью наполнилось и сердце Марко Поло. Ему показалось, что за ним захлопнулась дверь, которая уже никогда не откроется. «Во время пути, — пишет он, — наши путешественники получили известие о том, что великий хан распростился с жизнью, и это положило конец всем нашим надеждам еще раз побывать в этих краях». Марко вместе с отцом и дядей отправились в Табриз, оттуда — в Трапе-зунд, Константинополь и Венецию. На исходе 1295 года их суда в конце концов достигли города лагун.
До нас дошла странная легенда о возвращении Марко Поло домой. «Когда они добрались туда, — пишет Рамусио, редактировавший книгу Марко в XV веке, — их постигла судьба Одиссея, который после двадцати лет странствий вернулся на родную Итаку, и никто его не узнал». Когда облаченные в непривычное для этих мест платье Поло постучали в дверь своего дома, Ка’Поло, их никто не узнал и им с большим трудом удалось доказать своим домашним и согражданам, что они действительно те самые Поло, которых считали давным-давно умершими. Легенда гласит, что они доказали это, пригласив всех своих земляков на большой пир, и с каждой переменой блюд появлялись во все более роскошных одеждах, а под конец трапезы принесли татарские тулупы из грубой шерсти и вспороли им швы и подкладку. И все увидели, как оттуда «посыпались драгоценные камни — рубины, сапфиры, карбункулы, алмазы и изумруды, которые были тщательно зашиты в эти тулупы, чтобы никто не догадался, где их надо искать… Вид столь бесконечного потока драгоценностей, которые закрыли собой весь стол, поверг всех присутствующих в такое сильное изумление, что они потеряли дар речи и сразу же признали в этих благородных господах владельцев Ка’Поло, в чем сначала сомневались, и приняли их с большими почестями и уважением».
Человеческая натура мало изменилась с тех пор. Рассказ о горе драгоценностей конечно же легенда, но нет никакого сомнения в том, что Поло привезли с собой большое количество драгоценных камней, ибо всегда занимались торговлей ими. В Китае у них было много возможностей вести торговлю, а великий хан приказал погрузить на их судно целые горы рубинов и других прекрасных камней. Конечно, для перевозки приобретенного в Китае богатства удобнее всего было использовать драгоценные камни. Но любознательный Марко привез и другие вещи, которые поразили воображение венецианцев. Время от времени он упоминает о них в своей книге — к примеру, он привез шелковистую шерсть тангут-ского яка, которая привела его сограждан в восхищение, высушенную голову и ногу мускусного оленя и семена растения, дающего краситель для тканей (скорее всего, это было индиго) с острова Суматра. Он посадил эти семена в Венеции, но они даже не взошли, поскольку климат здесь был совсем неподходящим для них. Марко привез подарки и для дожа. В описи вещей, которые находились во дворце Марино Фальеро, сделанной в 1351 году, упоминаются, среди прочих вещей, кольцо, подаренное ханом Кублаем, монгольский воротник, трехгранный меч, индийская парча, книга, «написанная рукой означенного Марко» под названием «Чудеса Татарии».
О том, как Марко прожил остаток своей жизни дома, рассказывать недолго. Если верить легенде, венецианские юноши любили приходить в дом Марко Поло, чтобы послушать его рассказы, ибо даже от иноземных моряков на пристанях, где когда-то бродил Марко, приставая к ним с расспросами о кочевниках, нельзя было услышать ничего подобного. А поскольку он всегда говорил о гигантских размерах владений хана Кублая, о миллионной дани, миллионах джонок, миллионах всадников, миллионах городов, то его в насмешку стали называть Марко Мильоне или Иль Мильоне, что означает «Миллион Марко», и это прозвище попало даже в документы республики — дворик при доме Марко стали называть Сойе МШопе (двор Мильоне).
Но вернемся от легенды к реальным событиям. За время отсутствия Марко старинное соперничество Венеции и Генуи еще больше усилилось, и Венеции не всегда удавалось взять в нем верх. Часто, когда ее корабли уходили далеко в море, как пишет поэт:
К Фамагусте, где садящееся солнце Мгновенно превращало черный Крит В пылающий костер… где закупали Коричневых рабов и апельсины, Вдруг Генуи пираты появлялись И били их, покуда вся вода Не наполнялась трупами, плодами И не окрашивалась кровью моряков.