Люди Весны
Шрифт:
— Ты удивишься, — сказал он с улыбкой, — но кое–что я понял. Эта жизнь и впрямь… могущественней. А люди здесь бывают? Я хотел сказать, в человеческом облике.
— Нет. Те, кто может войти сюда человеком, отправляются в другие места.
— Куда?
— Я не знаю. Имена неизвестны. Это легенда: владеющий своими чувствами может опуститься на дно Океана, не потеряв себя. Но ему нечего там делать.
Арга наконец обернулся.
Маррен стоял позади. Порывы ветра шевелили и его шерсть, чёрную с рыжеватым отливом. Он не превратился в змею или ящера, как ожидал Арга, но выглядел странно. Арге не встречалось прежде подобное создание, вроде волка или лиса, но очень высокое и худое, с необыкновенно длинными лапами. Силуэтом тварь напоминала какое–то копытное животное, быстрого бегуна, но у неё была лисья узкая морда и длинный хвост.
— Что это за зверь? — полюбопытствовал Арга.
— Гуара, — Маррен подошёл ближе. — Это волк. Так выглядят волки в окрестностях Анаразаны. Но они рыжие.
— Что ж, — сказал Арга, — теперь показывай, что собирался.
…Это не было сном, но состоянием сродни ему — глубочайшей дремотой, которая сковывала тело, но оставляла мысль живой и подвижной. Сквозь яркость видения и мощь волшебного океана Арга чувствовал и сознавал, что лежит в постели, в жарко натопленной спальне у себя дома, нагой, а Маррен прижимается к нему, уронив голову на его левое плечо, как стало привычным в последние недели. Повинуясь приказам Арги, колдун несколько раз пытался объяснить, что значит «воля, потянувшаяся с Юга на Север», и, отчаявшись, попросил разрешения показать.
Видение оказалось чудесней, чем мог вообразить Арга. Он как своё ощущал могучее львиное тело. Сила текла сквозь него подобно воде, и точно вода, радужно искрилась на перекатах. Тянуло бегать и играть, будто гигантскому котёнку. Не сиделось на месте. Арга встал. Хвост его сам собой ходил из стороны в сторону. Погрузив когти в мягкую землю, Арга принюхался тщательнее. Он чуял лес, все тысячи его запахов, всю добычу в его чащобах и буреломах; чуял корни в земле, и норы меж этих корней, и жильцов в норах; чуял далёкую реку и идущую к ней грозу. Но ничего, похожего на разумную волю.
— Я сделал всё, что в моих силах, — сказал Маррен. — Я не могу заставить тебя увидеть.
В груди Арги зашевелился и стих недовольный рык. Нахмурив мохнатый лоб, Арга поразмыслил и сказал:
— Гроза тут ни при чём?
— Да. Это другая гроза.
Можно было и не спрашивать: запоздало Арга понял, что гроза движется с востока. Он обернулся к югу. Лес, лес и лес, на многие дни пути…
— Что могу сделать я? — потребовал он.
Маррен поколебался.
— Попробуй спуститься глубже. Войти в эту Жизнь как в действительность, а не как в видение.
— Просто сказать, трудно сделать.
— Я не знаю, что ещё посоветовать. Магам проще. Нужно только взять отсюда силу для заклинания.
— А! Так бы сразу и сказал.
На морде чёрного гуары выразилось удивление. Арга рассмеялся, обнажив клыки. Нехитрый секрет! Да ему с самого начала хотелось сделать это. «Взять здесь силу? — подумал он. — Она тут набрасывается на тебя, как хмельная на празднестве Фадарай. Проще взять, чем удержаться». Вся шкура на его теле дёрнулась. Грива поднялась дыбом. Жизнь окатила его золотой волной, блистающей и пенящейся, упоительной, как любовное содрогание.
— Догоняй! — рявкнул лев и гигантскими прыжками понёсся к реке.
Ветер ударил его в грудь. Он влетел в тень и вновь оказался на солнце. Густая трава пружинила под лапами. Чудилось, будто самой земле так же сладко и весело выталкивать его к небу, как ему сладко бежать и ускорять бег. Лев обернулся через плечо. Гуара с трудом поспевал за ним. Лапы у него были длиннее, он мчался так, что задние скрещивались с передними, и всё же не мог нагнать тяжёлого льва. Язык вывалился у него из пасти, уши стояли торчком, глаза были вытаращены. Оскалившись в звериной улыбке, лев тараном снёс полог лиан. Несколько побегов успели зацепиться за его гриву. Тропа сужалась, с обеих сторон подступали древние стволы, поросшие мхом и грибами, но тропа оставалась ясной и утоптанной — вела к водопою.
Последним прыжком, самым высоким и длинным, лев взвился над водой и рухнул в неё, подняв тучи брызг. Он успел развернуться и податься в сторону, когда рядом свалился задыхающийся гуара. Было неглубоко, но узкие гуарьи лапы оскользнулись на гладких камнях, и он снова погрузился в воду вместе с ушами. Лев аккуратно взял его зубами за холку и потащил вон из реки. Гуара кашлял и барахтался.
Мокрый, он стал ещё чернее и костлявей. Лапы казались невозможно длинными. Так он больше напоминал свой человеческий образ — и лев очнулся, подумав о собственном. Насторожившись, он напряг волю. Но вернуться оказалось проще, чем он думал: вокруг был океан, а не болото, ничто не спутывало Аргу и никуда не тянуло.
Гроза добралась до реки и обрушила на неё ледяные потоки. Тощего гуару затрясло под ними, невольно он прижался к львиному боку. Небо над ними вспыхнуло призрачным светом. Почти сразу загрохотал гром. Арга поозирался. Невдалеке к воде опускало ветви огромное искривленное дерево. Под его корнями было чьё–то пустое логово, запах хозяина едва чувствовался. Арга поднял Маррена и повёл туда. В тёмной пещерке лев свернулся по–кошачьи, а гуара упал к нему на бок — на левый, в точности как там, за пределами грёзы. Лев обнял гуару передними лапами. Узкая морда зарылась ему в гриву. Лев не удержался и лизнул острое холодное ухо.
— Получилось? — хрипло спросил Маррен.
Арга задумался.
Плотный дождь прибил все запахи. Теперь он чуял не так далеко. Но пробудилось иное чутьё. Оно воспринимало пространство, весь бескрайний простор, окрашенный в недоступные глазу цвета. Цвета двигались и смешивались. Затихнув, Арга наблюдал за ними и на лету учился различать течения Предначальной Жизни, быстрые и медленные, могучие и едва заметные, ведущие на все шесть сторон света… Мысль его устремилась на Юг. Течения там свивались и сливались. Где–то в неведомой дали рождался смерч или водоворот. Но он не был сутью и целью: суть крылась в сердце смерча. В нём росло и наливалось чернотой стремительно вращающееся ядро. Потоки впадали в него — и пропадали. Сосредоточившись, Арга понял, что вращается только оболочка, а в центре ядра есть лишь убийственная тяжесть, исчезновение и ничто…
Внезапно жуткое видение рассеялось, сменившись безмятежным и простым до нелепости.
Посреди зелёного пастбища, до брюха скрытый метёлками спелых злаков, дремал исполинский чёрный буйвол.
Мысль Арги припала к земле, как лев перед прыжком. Лишь вначале ему показалось, что зверь перед ним — грозная и опасная, но всё–таки жертва. Нет, буйвол был слишком велик, неестественно велик, вчетверо выше обыкновенного. В рывке с земли Арга не добрался бы до его глотки. Если затаиться на возвышенности и прыгнуть на спину… Даже львиным челюстям не достало бы сил перекусить такой позвоночник. Сдерживая досаду, Арга тихо пополз назад.