Люди Весны
Шрифт:
Она соскользнула с его рук и крепко поцеловала в губы, потом в шею.
— Иди купаться со мной, — сказала она весело, — только не забудь раздеться.
Арга пытался отдышаться и ничего не ответил.
Лакенай ушла к реке, смеясь и гордо покачивая бёдрами. Арга посмотрел через плечо, подавился хохотом и закашлялся так, что пришлось согнуться. На них с Лакенай собрались полюбоваться четверо. Всё выглядело так, словно вначале подошли Тинкай и Рега, а Гата с Эльсой чуть позже пристроились к ним сзади. Поматывая головой и пытаясь одолеть икоту, Арга ушёл к веранде и с облегчением вылез из одежды. Горячий ветер высушил кожу. Рот свело от жажды. Арга пошёл по веранде к распахнутым дверям «Кормилицы». Вина не хотелось, хотелось воды, и он нашёл бочку с чуть тёплым травяным настоем. Внутри таверны было темно и до странности тихо. «Кормилица» славилась своими зачарованными ширмами. Они останавливали звук, словно толстые стены. В обычное время многие заходили сюда, чтобы обсудить важные дела, побеседовать без свидетелей. Сейчас хозяева расставили ширмы и убрали столы, а скамьи и пол застелили коврами и набросали горы подушек. Арга долил в чашу настоя и сел на подушку рядом с бочкой. Стоны и вздохи доносились чуть слышно, точно из далёкой дали. За отворёнными дверьми бродили отзвуки весёлых напевов. «Искупаться? — спросил он себя. — Поесть? Выпить?» Но мимолётная усталость ещё не оставила его. Хотелось только сидеть здесь, в полутьме, и чувствовать, как всё хорошо. Лакенай будто испила от его сил жадным глотком. Арга был рад этому. Он знал, что вскоре силы вернутся сторицей.
Он глубоко вдохнул и прикрыл глаза — и тотчас дало знать о себе новое, обостренное чутьё. Океан Жизни бурлил и плескался вокруг. Воды его пылали светом: юная беззаботность, упоение ласковыми страстями. Народ Весны щедро отдавал силы, чтобы исполниться новых. Видеть это так, как умел теперь Арга, было странно и до странности радостно. Каждая любовная пара представала единым существом — светящимся обитателем живых вод. Вот алый свет острого вожделения, резкие обжигающие лучи; вот тихое серебро давней дружбы; неизъяснимо прекрасный золотой цветок — желание зачать ребёнка; радужные искры беспечного удовольствия; могучая тёмно–голубая волна преданности и преклонения и жемчужная нежность над ней… «А как выглядим мы с Лакенай? — задался вопросом Арга, и следующая мысль смутила его: — А с Марреном?..»
Знакомый голос вырвал его из задумчивости.
— Арга? — сказал Эрлиак. — Ты снова один?
Арга покосился на него и допил чашу, прежде чем ответить.
— Меня уже слегка укатали, — сказал он шутливо. — Я отполз отдышаться в тёмное логово.
Эрлиак весело сощурился.
Он стоял над Аргой полуобнажённый, в мерцании драгоценностей. Тяжёлое ожерелье из золотых пластин лежало на груди. Синий анаразанский шёлк окутывал бёдра и падал до браслетов на щиколотках. Татуированные бабочки на висках Эрлиака были подкрашены, а глаза — подведены. Белые и золотистые ленты, вплетённые в его косы, спускались до колен. «Раскрашенный коршун», — вспомнил Арга и усмехнулся: иннайта Гарак славился меткостью слова.
Эрлиак неверно истолковал его усмешку. Он сел рядом, подогнув ноги, собрал несколько подушек и удобно устроился на них, опираясь на локоть. Тонкие светлые косички рассыпались, точно колосья из снопа. Аргу укололо любопытство. В каком образе предстал бы ему Эрлиак там, в глубоких водах Океана Жизни?.. И Арга вновь обратился к чутью: закрыл глаза и присмотрелся сквозь сомкнутые веки.
…Эрлиак был великолепен. Арга не питал к нему тёплых чувств, но не мог спорить — в течениях божественных вод Эрлиак был ослепителен, точно само воплощение сил Весны. Его блеск отдавал металлом, а венец из острых лучей выглядел как оружие, но его воля и могущество восхищали. Было в нём и впрямь нечто хищное, нечто птичье, но не от коршуна — скорей от ястреба или орла. Улыбка Арги стала искренней. На миг он допустил мысль, что Святейший Эрлиак будет всё–таки на своём месте…
— Невероятно, — услышал он и открыл глаза. Эрлиак смотрел тревожно. Будто в заботе об Арге он подался ближе. — Что это, Арга? Что он сделал с тобой?!
— Кто?
— Ты знаешь, о ком я. И о чём я.
Арга поморщился. Он не хотел говорить об этом с Эрлиаком, но увиливать и врать тоже не хотел.
— Не беспокойся.
— Не беспокоиться?.. Арга! Что ты ему позволил? — Эрлиак осёкся, в глазах его мелькнул страх. — Насколько далеко ты зашёл?
— Эрлиак, я знаю, что делаю. Я в здравом уме. Не беспокойся.
— Арга…
Священник умолк и провёл по лицу ладонью. Голова его склонилась.
— Я знал, что это может случиться, — тихо сказал он. — Но я так верил в твёрдость твоей воли, Арга!
Арга нахмурился.
— Я говорил тебе спрашивать разрешения, прежде чем читать в моём сердце, — сказал он. — А нынче велю ещё не лезть не в своё дело. Но прежде попрошу: не говори загадками. Это раздражает, а я не в духе. О чём ты?
Эрлиак вздохнул.
— Клятва поручителя создала связь между тобой и Марреном. Я рассчитывал, что эта связь станет залогом твоей власти над ним. Но он сумел втереться к тебе в доверие. Я вижу, ты принял от него какой–то магический дар. Тому, кто не родился магом, принимать такие дары опасно — даже от своих, от верных и надёжных, от магов нашего народа! А довериться слуге Железной Девы… — священник вскинул глаза. — Арга, как это могло произойти? Как?! Неужели он настолько хорош в постели?..
— Эрлиак, какое дело связывает тебя с Верангианом Изиром из Цании?
Арга перебил его так резко, словно ударил. Эрлиак замолчал. Глаза его расширились, в них было недоумение и неверие. На миг в нём поднялся гнев… и лишь потом он осознал, о чём спросил его Арга. Лицо его окаменело. Губы побелели.
— Смотри мне в глаза, — тихо приказал Арга — так же, как, случалось, приказывал Маррену.
И так же, как Маррен, Эрлиак подчинился.
«Полезный дар», — подумал Арга. Он понял, что стал намного тоньше разбираться в чувствах. Они будто расплетались под его взором, как расплетается на нити тугой канат. Пожалуй, сейчас он мог читать в сердцах не хуже, чем сам Эрлиак.
В сердце Эрлиака кровавым комком бился страх.
— Арга…
— Отвечай.
— Прошу, — выдавил Эрлиак, — выслушай меня.
— Именно это я собираюсь сделать.
Эрлиак тяжело перевёл дыхание.
— Арга, ты подпустил к себе ядовитую змею, — торопливо заговорил он. — Пока Закон Прощения ещё силён, Маррен вынужден травиться собственным ядом. Тебе кажется, что он привязался к тебе. Может быть, кажется, что он любит тебя? Но это лишь побочное действие Закона. Ты избавляешь его от страданий и ограждаешь от чужой ненависти, ты стал главным человеком в его жизни, и он пытается получить прощение — у тебя, потому что не может получить его от замученных мертвецов. Но это не продлится долго. Раньше или позже он вновь станет самим собой. Коварство и злоба вернутся. У него чёрное сердце. Ты никогда не сможешь перехитрить его. Ты не поймёшь, в какой момент его покорность станет притворной. И что случится тогда?..
— Эрлиак, что связывает тебя с Верангианом Изиром из Цании?
Эрлиак подавился словами. Некоторое время он молчал. Арга выждал немного, потом кивком приказал ему говорить дальше.
— Я скажу, — прошелестел Эрлиак. — Но… ты поверишь мне? Арга, клянусь, я на твоей стороне. Больше всего я хочу, чтобы и ты был — на моей.
— Сделай так, чтобы Верангиан Изир не стоял между нами.
Губы Эрлиака искривила усмешка.
— Между нами стоит другой человек.
— К этому вернёмся позже.
— Хорошо… Хорошо. — Эрлиак снова выдохнул и вдохнул. Его руки дрожали. Он плотно сцепил пальцы. Арга смотрел на него пытливо и спокойно, не отводя глаз.
— Я не верил, что она сделает это, — сознался Эрлиак. — Я не верил, что она может. У неё было пятеро детей, она не могла… Преподобный Судья хотел предупредить меня. По крайней мере, тогда я решил, что он хочет именно этого. Он сказал: «Цанийки нежны и хрупки. Они нуждаются в заботе. Если им приходится решать и приказывать о чём–то, кроме приготовления обеда, ничего хорошего из этого не выходит. Но когда слабое и робкое существо исстрадается до предела, оно может совершить ужасное деяние. Причиной тому станет не зло, а лишь отчаяние и безумие. В Цании случалось, что жёны убивали мужей. Но истинные трагедии происходили, когда женщины были магами по рождению. У нас считается, что женщины не способны учиться магии. Но одарёнными рождаются дети обоих полов. Миллеси, дочь Элоссиана, из таких».