Люди золота
Шрифт:
Он подписал смертный приговор своего отца.
XXIII.
След
Громадный Нью-Йорк разделен на двадцать два wards, или округа.
Среди этого-то бесконечного лабиринта улиц и аллей, перекрещивавшихся по всем направлениям, Роберт де-Керваль разыскивал пропавшую Джен. Он преследовал эти розыски со всем жаром влюбленного и упорством честного человека.
Два агента тайной полиции сопровождали его и помогали ему. Привыкшие к подобным занятиям, эти агенты имели необыкновенное чутье. Они знают каждый уголок этого многолюдного города, столь обильного мошенниками и преступниками всех сортов.
Они прежде всего осмотрели Четвертый wards. Там есть перекресток Пяти Углов — гнездо игроков, пьяниц, бродяг, матросов и эмигрантов всех наций, в особенности немцев и ирландцев, привозимых каждый день в Нью-Йорк тысячью кораблей.
Читатель видит, что место было выбрано удачно. Люди, которые имели интерес вырвать Джен из рук де-Кервалей, по всей вероятности, спрятали ее в одном из этих кварталов.
Роберт отказывался верить в возможность худшего.
Несчастная, будучи безумной, могла быть опасна для «Людей золота» только у де-Кервалей. Можно было поэтому предполагать, что ее просто отдали каким-нибудь негодяям. Таково было мнение полицейских.
Они расспрашивали одного, угрожали другому и пугали всех мошенников, слишком хорошо знавших их по причине частых, хотя и не особенно приятных сношений. Они даже кланялись полицейским с льстивым и униженным видом. Они отвечали на предлагаемые им агентами вопросы, но не менее хитрые, как и сами агенты, они умели избежать определенного ответа.
Роберт чувствовал, что сердце его страшно сжималось при мысли, что его возлюбленная Джен могла быть в этом ужасном месте.
Грязные, высокие дома, казалось, еле держались. В этих домах кишела громадная масса мужчин, женщин и детей. Грубые негры, китайцы, опьянелые от опиума, пьяные немцы — все это ссорилось, дралось и падало тут же в грязь. Среди всего этого шума с презрением проходил важный и серьезный полисмен.
Уже много дней продолжал Роберт свои поиски, но до сих пор они не имели никакого успеха. Ни малейшего признака существования разыскиваемой ими девушки не могли они найти. Каждый вечер Роберт с отчаянием возвращался домой.
Однажды, возвращаясь таким образом, они проходили по центральной части города.
Они шли по Валь-стриту, улице богатых финансистов, как вдруг какое-то сборище народа принудило их остановиться на несколько мгновений. Какой-то уличный проповедник разбирал Библию при свете газового рожка, окруженный многочисленными зрителями.
Глаза полицейских по привычке пристально рассматривали толпу. Вдруг один из них толкнул под руку своего товарища, чтобы привлечь его внимание.
— Посмотри-ка на этого News-boy, — сказал он. — Кажется, что это твой племянничек!..
Другой взглянул на указанного. Лицо его выразило гнев, но в тоже время и привязанность.
Затем он громко закричал:
— Джэк!.. Негодяй!.. Поди сюда сейчас, а не то береги свои уши!..
Тот, кого полицейский звал таким образом, был мальчик лет двенадцати. Он держал под мышкой громадный сверток с журналами. По причине этого свертка первый агент и назвал его News-boy.
В Нью-Йорке существует целое поколение брошенных детей. Статистика говорит, что количество этих несчастных в Нью-Йорке гораздо более чем в Лондоне, Ливерпуле и других городах старого света. Это птицы небесные американских городов. Они живут со дня на день крошками, падающими со стола богатых, и кроме того занимаются маленькими ремеслами. Одни из них зимою метут улицы перед домами и получают за это несколько центов. Летом они продают дешевые леденцы. Другие ходят по улицам со щеткой и ваксой, что далеко не лишнее, так как американская прислуга терпеть не может чистить сапоги. Наконец, существует важная категория так называемых News-boys. Буквально это значит дети журналов, или дети — продавцы журналов. Все газеты продаются им с небольшой уступкой. Как только номера выходят из типографии, эти News-boys бросаются с ними на улицы, входят в дома, в омнибусы и вагоны железных дорог, куда их свободно пропускают, они оглушают прохожих своими криками и в конце концов получают небольшой барыш.
Маленький Джэк, племянник одного из полицейских, принадлежал к категории этих News-boys. Услышав голос, произносивший его имя, он сейчас же узнал зовущего. Бросив вокруг себя поспешный взгляд, он узнал своего почтенного дядю и, надо сознаться, что его первым движением было бежать. Но второе было лучше, а главное дело — благоразумнее. Он сообразил расстояние, отделявшее его от полицейских, и нашел, что ему не успеть уйти от них. Тогда, сделав плачевную мину, он подошел к дяде.
— Здравствуйте, дядя Пибоди, — прошептал он с худо скрываемой боязнью.
— Здравствуй, негодяй! — отвечал дядя. — Вот до чего дошел сын моей сестры, что он принужден кричать по улицам газеты!.. Пусть я буду проклят, если когда-нибудь предполагал это!.. Скажи мне, наконец, зачем ты оставил родительский дом?.. Негодяй!.. Ну, отвечай! Маленький разбойник!..
И к строгости почтенного дяди против воли примешалось волнение, которого он не мог победить.
Умный мальчишка сейчас же понял, какую выгоду может он извлечь из этого волнения.
— Вы это очень хорошо знаете, — сказал он, приходя в себя.
— Нет, я этого не знаю!..
— Нет, знаете, дядя, вы знаете, что я хочу заниматься вашим благородным делом. «Я хочу быть тем же, что и дядя Пибоди, — говорил я каждый день моей матери, — я хочу быть так же, как и он, одним из наших лучших сыщиков!..»
Дядя Пибоди, видимо польщенный словами хитрого Джэка, не мог удержаться, чтобы не сказать вполголоса:
— Что же, если у него действительно настоящее призвание!..
Джэк поймал эту фразу на лету.
— Настоящее призвание? Разве вы можете сомневаться в этом, дядя? Сколько раз я почти против вашей воли следовал за вами в ваших розысках?.. Сколько раз умолял я вас взять меня к себе в помощники?
— Это правда! Это правда!.. — говорил Пибоди, качая головой.
— Но моя мать постоянно отказывала мне, тогда я и убежал. Будучи свободен в моих действиях, я подумал, что может быть я сам сумею выучиться. Потому что для того, чтобы выучиться этому искусству, им надо начать заниматься смолоду. Вы сами говорили это при мне! И в мои годы вы уже успели отличиться, не правда ли, дядя Пибоди?
— Это правда! Это правда! — вскричал против воли Пибоди.
— Значит, вы видите, что я прав? — вскричал Джэк, считая себя уже уверенным в победе.