Люди
Шрифт:
— Но ведь для этого достаточно посмотреть, есть ли у него имплант-компаньон. Понтер говорил, что в его мире все носят такие.
— Ни в коей мере не хочу бросить тень на вашего друга, профессор Воган, но мы знаем об этом исключительно с его слов. В своём мире он с тем же успехом может оказаться условно освобождённым преступником, а эта штуковина — следящим устройством, которые носят лишь преступники.
— Понтер не преступник, — сказала Мэри.
— Тем не менее вы, несомненно понимаете, как полезно было бы иметь свои собственные, независимые методы для определения вида, к которому относится то или иное лицо, не полагаясь на сведения, известные нам лишь с чужих слов.
Мэри
— Но ведь нет оснований полагать, что портал когда-либо откроется снова? То есть, должны же быть какие-то основания так считать, разве нет? — Она была бы счастлива увидеть Понтера снова, но…
Кригер качнул головой.
— Нет. Но наша политика — быть готовыми ко всему. Буду с вами честен: я признаю, что внешность вашего мистера Боддета, скажем так, весьма характерна. Но можем ли мы быть уверены, что не существует неандертальцев с менее выраженными характерными особенностями, которые способны раствориться среди людей нашего вида?
Мэри улыбнулась.
— Вы говорили с Милфордом Уолпоффом.
— Говорил. И с Иэном Таттерсоллом, и практически с каждым специалистом по неандертальцам. Похоже, консенсуса насчёт того, насколько сильно неандертальцы отличаются от нас, не существует.
Мэри кивнула; это, несомненно, было правдой. Некоторые, как Уолпофф, считали, что неандертальцы — это лишь ещё одна разновидность Homo sapiens — в лучшем случае раса, если этот термин всё ещё имеет хоть какой-то смысл, и, несомненно, относятся к одному виду с нами. Другие, подобно Таттерсоллу, придерживались противоположной точки зрения: что неандертальцы — это отдельный биологический вид, Homo neanderthalensis. Пока что все генетические исследования свидетельствовали в пользу последней гипотезы, однако Уоллпофф и его последователи полагали, что немногие имеющиеся образцы неандертальской ДНК, включая 379 нуклеотидов, которые Мэри сама извлекла из типового экземпляра в Rheinisches Landesmuseum, либо были нехарактерными, либо неправильно интерпретировались.
— У нас по-прежнему лишь один полный образец неандертальской ДНК, — напомнила Мэри, — а именно ДНК Понтера Боддета. Выявить характерные признаки по единственному образцу может оказаться невозможно.
— Я это понимаю. Но мы этого никогда не узнаем, пока не попробуем.
Мэри оглядела лабораторию.
— У меня есть обязанности здесь, в Йоркском. Семинары. Аспиранты.
— Я понимаю и это, — сказал Кригер. — Однако я уверен, что об этом можно договориться. Я уже перемолвился парой слов с ректором.
— То есть речь идёт о проекте с полной занятостью?
— Да, мы, разумеется, оплатим вам весь учебный год.
— Где я буду работать? Здесь?
Кригер покачал головой.
— Нет, мы хотели бы, чтобы вы работали в нашем режимном учреждении.
— В Рочестере?
— В Рочестере, штат Нью-Йорк, да.
— Отсюда не очень далеко, не так ли?
— Я летел самолётом, — сказал Кригер, — и это практически вообще не заняло времени. На машине, как я понимаю, где-то три с половиной часа.
Мэри задумалась. Она по-прежнему сможет видеться с друзьями и с мамой. И она признавала, что сейчас ничто так её не интересует, как изучение ДНК Понтера; преподавание же ей будет только мешать.
— Какие… э-э… условия вы предлагаете?
— Мы предлагаем годовой контракт консультанта на сумму 150000 долларов и медстраховку с полным покрытием. — Он улыбнулся. — Я знаю, что для вас, канадцев, это ключевой пункт.
Мэри задумалась. Она уже более или менее смирилась с возвращением в Йоркский университет, в место, где её изнасиловали, но…
Но нет. Нет, это не так. Она думала, что сможет это пережить, но если сегодняшнее утро хоть сколько-нибудь показательно, то она до сих пор шарахается от собственной тени.
— У меня здесь квартира, — сказала Мэри. — Кондоминиум.
— Мы позаботимся об ипотечных платежах и квартплате на время вашего отсутствия; по окончании работы ваш дом будет вас ждать.
— В самом деле?
Кригер кивнул.
— Да. Ведь это величайшее событие, случившееся на нашей планете с… да с самого начала времён. Мы с вами, профессор Воган, собственными глазами наблюдаем конец кайнозойской и начало новой эры. Уже тридцать пять тысяч лет или около того на земле существует лишь одно человечество — наше, но если портал откроется, их снова станет два, и в этот раз мы позаботимся, чтобы всё пошло как надо.
— Ваше предложение весьма соблазнительно, доктор Кригер.
— Джок. Зовите меня Джок. — Пауза. — Видите ли, я раньше работал в корпорации RAND. Я математик; когда я окончил Принстон, семьдесят процентов выпускников математических специальностей подавали заявление в RAND. Это было место, где давали деньги и ресурсы на занятия чистой наукой. Тогда ходила шутка, что RAND расшифровывается как «Research And No Development» [4] — это был мозговой центр в чистейшем виде.
4
«Исследования, и никаких разработок».
— А как это расшифровывается на самом деле?
— Якобы просто «Research and Development». Но она финансировалась американскими ВВС и существовала с единственной целью: проработка сценариев ядерного конфликта. Я специалист по теории игр; это моя профессия, и из-за неё я туда и попал: чтобы строить модели балансирования на грани ядерной войны. — Он помолчал. — Вы видели «Доктор Стрейнджлав»?
Мэри кивнула.
— Давным-давно.
— Помните сцену в штабе, где Джордж К. Скотт сжимает в руках исследование корпорации «BLAND»? В следующий раз, когда будете смотреть, остановите DVD и приглядитесь. Исследование озаглавлено «Глобальные цели в мегатрупах [5] ». Мы примерно этим и занимались. Но Холодная война закончилась, профессор Воган, и теперь нас ждёт нечто невероятно позитивное. — Он замолк. — Знаете, несмотря на свои военные корни, корпорация «RAND» много занималась долгосрочным прогнозированием. Одно из исследований называлось «Планеты, на которых жить людям» и было посвящено вероятности обнаружения где-нибудь в галактике землеподобных планет. Его выполнил Стивен Доул в 1964, когда я только пришёл в «RAND». Но даже в те времена, когда космическая программа была в зените славы, очень немногие из нас всерьёз считали, что мы получим возможность попасть на другую землеподобную планету ещё при нашей жизни. Но если портал откроется снова, такая возможность появится. И поэтому мы хотим, чтобы контакт прошёл без сучка без задоринки. Когда откроется первое неандертальское посольство…
5
Megadeath — миллион погибших: единица измерения потерь при ядерном ударе.