Людовик IX Святой
Шрифт:
Архиепископ, воззвав к Святому Духу, благословил и окурил ладаном кольцо, которое затем передал королю, а король надел Маргарите кольцо сначала на большой палец правой руки (со словами: «In nomine Patris» — Во имя Отца), затем на указательный («et filii» — и Сына) и, наконец, на средний (закончив словами: «et Spiritus Sancti. Amen» — и Святого Духа. Аминь). После этого Людовик дал Маргарите 13 денье — трезен [192] (значение этого жеста неясно), а она, скорее всего, отдала их архиепископу вместе с брачной грамотой, свидетельствующей о заключении брака. В Средние века жест зачастую подкреплялся письменным документом. Этот первый этап заканчивался молитвами, произносимыми архиепископом, благословением и окуриванием супругов ладаном. Теперь молодые входили в церковь.
192
Трезен (фр. treizain — «тринадцать») — особая монета номиналом в 13 денье (1 су включает 12 денье), использовавшаяся в ритуальных целях.
Второй этап бракосочетания — главным образом месса. При этом читались или пелись многочисленные тексты,
Два обряда, совершаемых по ходу мессы, были значительны каждый по-своему. После слов благодарности супруги опускались на колени перед архиепископом, на «коленопреклоненных» Людовика и Маргариту накинули брачный покров (velatio nuptialis), а в это время архиепископ призывал благодать Божию на молодых. Этот обряд инициации или перехода (в данном случае от безбрачия в супружество) напоминал обряд рукоположения (посвящение мирянина в клирика, священника — в епископы) и миропомазания короля (когда король фактически становился королем освященным, то есть священным). После продолжительного молебна обряд закончился обетом супруги, что она будет любить мужа, как Рахиль, будет мудрой, как Ревекка, и верной, как Сара.
В момент инвокации: «Да пребудет мир Божий с вами» (Рах Domini sit semper vobiscum) — король восходил к алтарю, чтобы получить поцелуй мира от архиепископа, а потом передавал его своей супруге. Современник события, доминиканец Гийом Пейро, подчеркивает, что этот поцелуй имел большое значение (еще один вассальный обряд), ибо тем самым супруг обещал любовь и защиту своей жене: «Муж давал обет любить свою жену, когда во время мессы, в присутствии тела Господня, отдавал ей этот поцелуй, который во все времена является знаком любви и мира». Затем Людовик и Маргарита причастились.
После мессы должны были совершиться два обряда, которые совсем не упоминаются при бракосочетании Людовика и Маргариты, но которыми обычно завершался переход молодоженов в супружество. Хлеб и кубок с вином (замена причащения под двумя видами, которое совершал на мессе при своем миропомазании наподобие священников король — единственный из всех мирян) благословлялись священником и символически разделялись супругами. Наконец, благословение служителем культа опочивальни молодоженов, после чего супруги садились или ложились на постель — по всей видимости, это обряд плодородия, подчеркивающий основную цель брака и его оправдание — продолжение рода.
Из признания, сделанного королевой Маргаритой много лет спустя, нам известно, что молодой супруг не дотронулся до своей жены в первую брачную ночь, неукоснительно соблюдая, как все очень набожные женатые христиане, три «ночи Товии», предписываемые Церковью по примеру Товии из Ветхого Завета.
На следующий после свадьбы день, в воскресенье 28 мая 1234 года, молодая супруга была коронована. Инаугурация (если употребить английский термин, который во французском языке по отношению к людям, увы, неприменим) королев Франции шла в Средневековье по нисходящей. В ХIII веке они еще бывали миропомазаны (но не чудесным миром из святого сосуда [193] , которое предназначалось для короля) и коронованы во время коронации короля, если он при этом женился, или коронованы на особой церемонии вскоре после свадьбы, если их супруг уже был королем, но в XV веке на супруг королей уже не распространялся обряд миропомазания, а в XVI веке их коронация превратилась во второстепенную церемонию [194] . Обычное место индивидуальной коронации королевы — Сен-Дени и никогда Реймс, однако у Сен-Дени не было монополии на эту церемонию. Церковь Санса была достаточно влиятельной, чтобы ее собор стал местом церемонии, — коронация была осуществлена на другой день после свадьбы, и это можно расценивать как знак внимания Людовика IX к своей юной супруге.
193
Завоеватель Галлии Хлодвиг принял христианство в 496 г. в Реймсе. Согласно преданию, когда архиепископ Реймсский святой Ремигий после обряда крещения должен был приступить к ритуалу миропомазания (имеется в виду обычное миропомазание христианина, а не помазание на царство), в небе появилась голубка — то ли посланница Святого Духа, то ли сам Святой Дух в образе голубки, — которая уронила к ногам святого архиепископа сосуд с миром. Именно этот сосуд в форме голубя и именовали сосудом со священным елеем, и именно из этого сосуда всегда бралось миро для помазания на царство французских королей. Насколько можно судить, история королевского миропомазания во Франции такова. Меровинги этот обряд не практиковали. Впервые помазан на царство был основатель династии Каролингов Пипин Короткий в 751 г. Сам обряд, восходящий к Писанию — помазание сначала Саула (I Цар. 10: 1), а потом Давида (I Цар. 16: 13), — был заимствован, скорее всего, из Испании, где он практиковался по меньшей мере с 672 г. Указанный обряд должен был подтвердить законность Пипина, бывшего, в сущности, узурпатором. Однако помазание Пипина и его преемников никогда не связывалось с сосудом со священным елеем. Впервые елей из священного сосуда использовался при помазании Карла II Лысого в 869 г., но он короновался тогда не французской и не императорской короной, а короной королевства Лотарингии, и обряд проходил в Меце, хотя сосуд был доставлен из Реймса. Легенда о крещении Хлодвига, приведенная выше, впервые встречается в написанном в 877 или 878 г. архиепископом Реймсским Хинкмаром «Житии святого Ремигия». Окончательно обычай коронации французских королей именно в Реймсе и с помазанием из священного сосуда утверждается с приходом к власти Гуго Капета в 987 г. и прочно связывается именно с Капетингами. XIII век — время расцвета легенды о сосуде со священным елеем: по одной версии, миро в нем никогда не убывает, по другой — после помазания он оказывается пустой, а затем чудесным образом наполняется, по третьей — уровень елея в ней то повышается, то понижается, и это сулит Французскому королевству удачи либо беды, соответственно.
194
До тех пор, пока Мария Медичи с большим трудом не добилась коронации in extremis*, ибо это произошло в 1610 году, как раз накануне покушения Равальяка, оборвавшего жизнь ее супруга Генриха IV.
*В последний момент (лат). — Примеч. пер.
Без сомнения, церемония проходила согласно ordo [195] , описание которого содержится в одной рукописи, датируемой около 1250 года. Анализ этих двух церемоний — миропомазания короля и коронации королевы — я проведу в третьей части этой книги. Запомним пока, что эта церемония сопровождалась большим пиром и что Людовик IX посвящал в рыцари и, возможно, возлагал руки на золотушных в силу своей чудотворной способности исцелять [196] . По случаю коронации королевы король, должно быть, повторил те обряды, которыми сопровождалась его коронация и которые из нее следовали. Но не думаю, хотя об этом иногда пишут, чтобы Людовик IX основал при этом в Сансе «новый рыцарский орден», Орден Генетты (Coste de Geneste) [197] . Этот орден заявил о себе лишь 150 лет спустя, при Карле VI, который тщетно пытался учредить его и который, весьма вероятно, сам же его создал. Чтобы придать ему больше блеска, он придумал легендарное начало, возведя его создание к Людовику Святому, «великому человеку» (и святому) династии. Этот рыцарский орден не соответствовал ни духу XIII века, ни характеру Людовика Святого, короля-рыцаря, каковым он являлся и каким хотел быть [198] .
195
Порядок (лат.). — Примеч. пер.
196
Пир и посвящение в рыцари устраивались за королевский счет. Возложение рук на золотушных — возможно, выдумка Тиллемона — он не ссылается на источники.
197
Генетта — мелкое хищное млекопитающее семейства виверровых (циветта, мангуст и т. д.).
198
Весьма вероятно, ошибка проистекает из неверного толкования выражения in nova militia sua в королевских счетах церемоний в Сансе в связи с Готье де Линем и pro factione robarum et fratrum et novarum militium (возможно, неправильное прочтение вместо novorum militum), «и на изготовление одежды короля, его братьев и новых рыцарей». Речь идет о только что посвященных рыцарях, получивших в связи с этим вознаграждение. В первой половине XIII века выражение nova militia могло иметь лишь два значения:
1) посвящение в рыцари;
2) метафору, употребленную святым Бернаром в ХII веке в известном трактате для обозначения новых рыцарских орденов (тамплиеры, госпитальеры и т. д.).
А в таком случае было бы militiarum.
Мы располагаем счетами расходов короля по случаю бракосочетания в Сансе, что позволяет вникнуть в материальные, экономические и символические аспекты этого события [199] .
Празднества в Сансе, похоже, обошлись королевской казне в 2 526 ливров. В основном деньги пошли на транспортировку королевского кортежа и на доставку клади в повозках или на судах, на конскую сбрую и ковры, на деревянные подмостки и на ложе из листьев, покрытое шелком, на котором восседал Людовик во время церемонии перед церковью, на драгоценности и подарки, среди которых был золотой кубок для кравчего, на скатерти и салфетки для пира и особенно на одежду, которой было много, причем роскошной, и на ее изготовление ушло много сукна, шелка и мехов [200] . В этом вся роскошь одежды Средневековья. Для короля и его свиты были изготовлены «фетровые шляпы на подкладке цвета павлина или украшенные павлиньими перьями и хлопком», для молодой королевы выбрали шляпу «из меха горностая и соболя». На Маргарите было платье цвета чайной розы, а ее золотая корона стоила 58 ливров. «Племянник, монсеньер Альфонс Португальский», был облачен в пурпур. Расходы на хлеб составили 98 ливров, на вино — 307 ливров, на яства — 667 ливров, на воск — 50 ливров. Маргарита привезла с собой шесть трубачей и менестреля графа Прованса. Прибыли и другие менестрели, которые должны были затевать игры и танцы.
199
Эти счета опубликованы в изд.: Recueil des historiens des Gaules et de la France. 1855. T. XXI. P. 226–251. Им дал анализ и комментарий Р. Перну: Pemoud R. La Reine Blanche. P, 1972.
200
О мехах в Средние века см.: Delort R. Le Commerce des fourrures en Occident a la fin du Moyen Age (vers 1300 — vers 1450): 2 vol. Roma, 1978. Эта солидная монография также содержит сведения, относящиеся к более раннему периоду.
Словом, свадьба Людовика Святого, сыгранная с блеском, была достойна королевских свадеб того времени. Молодой король, который всегда заботился о том, чтобы соответствовать своему высокому положению, но который в дальнейшем будет все больше отказываться от внешних проявлений богатства и власти, был еще тесно связан с традицией королевской роскоши.
Восьмого июня Людовик и Маргарита вступили в Париж и снова оказались в атмосфере праздника [201] .
201
Обычай королевских «радостных въездов»* утвердился лишь в XVI веке.
*«Радостный въезд» (или «радостное вступление») (фр. joyeuse entree) — утвердившийся с начала XIV в. (первое описание дошло до нас от 1340 г.) обычай: торжественно отмечаемое первое посещение того или иного города французским монархом после его коронации. Этот обряд осмыслялся как брак государя с тем или иным верноподданным городом (напомним: фр. la ville — женского рода).
Эти празднества мы вновь наблюдаем во время трех королевских церемоний, завершившихся созданием высокого союза четверых «сыновей короля», то есть Людовика IX и троих его братьев. Речь идет о посвящении в рыцари («chevalerie») братьев, что послужило поводом к торжествам. Для юношей это было тройным вступлением во все права, которые несет с собой совершеннолетие, в данном случае двадцатилетие: они вступали в высшее общество мирян, становились рыцарями и приступали к управлению унаследованными владениями. Все было устроено согласно завещанию Людовика VIII, но представало как решение самого Людовика IX.