Людовик IX Святой
Шрифт:
В мае 1243 года Иннокентий IV пожаловал привилегии будущей капелле. В январе 1246 года Людовик основал коллегию каноников для охраны реликвий и отправления богослужений. В 1246 и 1248 годах в королевских грамотах предусматривались средства на содержание церкви, в частности витражей. Торжественное освящение в присутствии короля состоялось 26 апреля 1248 года, за два месяца до выступления Людовика Святого в крестовый поход. Строительство капеллы вместе с витражами и, вероятно, скульптурами было закончено, таким образом, в рекордно короткий срок. Сент-Шапель, согласно протоколу процесса канонизации Людовика Святого, обошлась в 40 000 турских ливров, а ларец с реликвиями Страстей Господних — в 100 000. Имя главного архитектора и имена его помощников неизвестны [210] [211] .
210
Leniaud J.-M., Perrot F. La Sainte-Chapelle. P., 1991. См. ил. 1.
211
Некоторые историки искусств настаивают,
Уже во времена Людовика IX о Сент-Шапели говорят как о шедевре. Английский хронист Мэтью Пэрис называет ее «капеллой красоты неописуемой, достойной королевского сокровища» [212] . Но никому не удалось описать великолепие этой церкви лучше, чем А. Фосийону:
Пропорции Святой капеллы, гораздо более просторные, чем пропорции современных ей апсидальных капелл Амьена, придают самую странную и самую парадоксальную значимость той части, которая, как кажется, бросает вызов законам тяготения, по крайней мере, когда созерцаешь интерьер нефа. Громада стен, сведенных к минимуму, дабы уступить место витражам, вновь обретается в грандиозности контрфорсов, как будто боковые стены расступились, чтобы образовать перпендикулярную опору. Более того, архивольт окон в форме треугольника из камня получает новую нагрузку, препятствуя осадке; стрельчатый фронтон, который, не оказывая давления на полуарки, но собирая под замковым камнем всю высоту своих опор, играет роль, аналогичную пирамидальным верхушкам опор. Впрочем, все в этом сооружении выдает изысканность решений, начиная с системы равновесия, краткий анализ которой мы дали и которая скоординирована с интерьером, до свода нижней капеллы, служащего цоколем. В этом беспримерном изяществе есть своя строгость. Этот замысел очаровал свой век, шедевром которого он стал [213] .
212
Mathew Paris. Chronica majora… T. IV. P. 92.
213
Focillon H. Art d’Occident. P., 1938. T. II. Le Moyen Age gothique. P. 104.
Каковы бы ни были смелость и красота Святой капеллы и ее витражей, исследователи подчеркивают также, что в ней не было подлинного новаторства, но достигла кульминации архитектура традиционных готических апсидальных капелл, удлиненность высоких окон, искусство витражей классической готики; она также запечатлела те пределы, которыми были продиктованы ее функции: скромные пропорции, ибо это всего лишь дворцовая церковь, прерывистость линий и объемов, которой требует демонстрация реликвий. Именно для этих реликвий, образующих, по меткому выражению Ж. Ришара, palladium («священный щит») Французского королевства, и приспособлена верхняя часовня [214] . Витраж, носящий название «реликвии», можно определить как «ключ всей иконографической программы» [215] . В конце концов, не напоминает ли этот памятник, связанный с личностью Людовика Святого, с его задачами благочестия и власти, с памятью о нем, самого короля? Скромность вкупе с дерзостью и самолюбованием, наивысший взлет традиции, застывшей на пороге новации?
214
Девятнадцатого мая 1940 года была отправлена церковная служба в парижском соборе Нотр-Дам с целью уберечь Париж и Францию от сокрушительного удара немцев; тогда в присутствии членов французского правительства и дипломатического корпуса участники крестного хода несли терновый венец.
Ср.: Azema J.-P. 1939–1940: L’annee terrible. VI // Le Monde, 1989. 25 juillet. P. 2.
215
Leniaud J. P., Perrot F. La Sainte-Chapelle…
Мы уже знаем, что событием мирового масштаба стало в ХIII веке образование Монгольской империи. С монголами Людовик IX будет поддерживать лишь опосредованные отношения через послов, с которыми передаются беспредметные предложения, тем более беспредметные, что, будучи в неведении друг о друге, стороны питают иллюзии. В тот момент, когда Русь и Украина уже разорены, а монголы вторгаются в Венгрию и южную часть Польши, в 1241 году доходят до Кракова и оказываются на подступах к Вене, король Франции, как и весь христианский мир, испытывает ужас. Вспомним главный эпизод, который буквально можно назвать апокалиптическим: Людовику было видение о высшем назначении его жизни, связанной с жизнью христианского мира и человечества. Это еще одно религиозное переживание огромной напряженности, испытанное Людовиком Святым в то время. Ведь не исключено, что эти орды — народы Гог и Магог, которые вырвались на волю из-за каменных стен — из мест их заточения на дальних восточных рубежах, — и теперь несли смерть и разорение, о чем в Апокалипсисе говорилось как о прелюдии к концу света. Охваченный тревогой, но не теряя присутствия духа, если верить словам Мэтью Пэриса, обливаясь слезами, как водится в минуты высочайшего эмоционального напряжения, будь то радость или страх, он говорит матери: «Да укрепит нас, матушка, Божественное утешение. Ибо если нападут на нас те, кого называем мы тартарами, то или мы низвергнем их в места тартарейские, откуда они вышли, или они сами всех нас вознесут на небо».
Перед молодым двадцатисемилетним королем открывались, переплетаясь друг с другом, две судьбы (возможно, два желания): эсхатологическая (последних времен) и судьба мученика.
Но королевству угрожала более реальная опасность.
В годы детства и юности Людовика IX английский король все так же оставался основным противником французской монархии, представляя собой главную угрозу для создания французского монархического государства.
В 1216 году Иоанна Безземельного сменил на престоле своего отца девятилетний Генрих III. По достижении совершеннолетия он не отказался от английских территорий во Франции, отвоеванных Филиппом Августом, и опротестовывал решение суда французских пэров, которое признавало законной конфискацию французским королем фьефов Иоанна Безземельного в Западной Франции. Но Генрих III долгое время мог предпринимать лишь робкие попытки отвоевания, поскольку его власть была ограничена английскими баронами, вырвавшими Великую хартию вольностей у его отца, и отдельными французскими баронами вроде графа Бретонского и графа де ла Марша, рассчитывавшими с его помощью выйти из-под власти короля Франции. Действия его советника Губерта де Бурга и вспыльчивость брата Ричарда Корнуэльского не улучшали положения дел. Поддержка, которую оказывали его требованиям сначала Гонорий III, а впоследствии Григорий IX, не имела значения ни для Бланки Кастильской, ни для юного Людовика, ни для королевских советников. Английская кампания 1231–1232 годов, как известно, закончилась перемирием, и в ноябре 1234 года главный союзник Генриха III во Франции, граф Бретонский Пьер Моклерк, стал соратником французского короля. В 1238 году Григорий IX, стремящийся угодить и тому и другому королевству, а главное, все более внимательный по отношению к французскому королю в пику императору, с которым уже назревал серьезный конфликт, заставил Генриха III и Людовика IX возобновить перемирие еще на пять лет.
Разногласия начались с того, что в 1238 году произошло столкновение одного из постоянных главных действующих лиц политического театра Западной Франции, Гуго X Лузиньяна (Гуго ле Брена), графа де ла Марша с новым действующим лицом, родным братом французского короля Альфонсом. Когда в 1227 году Бланке Кастильской и ее советникам удалось нейтрализовать Гуго де ла Марша, то по соглашению предусматривалось, что одна из дочерей Гуго X выйдет замуж за одного из братьев Людовика IX — Альфонса. В 1229 году Альфонс был помолвлен с Жанной, дочерью графа Тулузского, в рамках договора Mo — Париж, положившего конец крестовому походу против альбигойцев. В условиях возобновления соглашения в 1230 году между королем и графом де ла Маршем сестра короля Изабелла должна была выйти замуж за Гуго, старшего сына и наследника Гуго X. Но в 1238 году юный Гуго де ла Марш женился на Иоланде, дочери графа Бретонского Пьера Моклерка, а Альфонс между 1238 и 1241 годами (точная дата неизвестна) действительно женился на Жанне Тулузской. В 1241 году он, достигнув совершеннолетия, был посвящен в рыцари и получил согласно завещанию Людовика VIII от своего венценосного брата графство Пуатье и Овернь.
Владения нового графа взяли, словно в клещи, графство Марш и, более того, Гуго X должен был принести оммаж вассала уже не самому высокопоставленному сеньору, королю Франции, а Альфонсу де Пуатье, сеньору, имеющему более скромное положение. И вот после празднества в Сомюре Гуго X принес оммаж Альфонсу де Пуатье. Еще больше такое положение не устраивало его жену Изабеллу Ангулемскую, вдову Иоанна Безземельного, которая, сочетаясь вторым браком с графом де ла Маршем, надеялась тем не менее сохранить свой королевский титул. А поводом к ссоре послужило следующее: в 1230 году Людовик IX по случаю помолвки своей сестры Изабеллы и молодого Гуго де ла Марша отдал Гуго X в держание Они и Сен-Жан-д’Анжели; теперь же, когда Альфонс вступил во владение графством Пуату, где находились эти места, король Франции, аргументируя свои действия расторжением помолвки (неизвестно, чья в том была вина), потребовал возвращения Они и Сен-Жан-д’Анжели Альфонсу де Пуатье.
Решившись на разрыв, Гуго X в знак этого разрушил свой дом в Пуатье, куда должен был прибыть для принесения оммажа своему сеньору, и в 1241 году на Рождество во время торжественного собрания вассалов графа Пуату в Пуатье публично отрекся от своего оммажа. После тщетных попыток заставить графа изменить свое решение король передал его дело в суд пэров Франции, и суд вынес решение о конфискации фьефов мятежника.
Граф де ла Марш создал лигу против короля Франции. В нее вошли почти все бароны Пуату, сенешал Гиени, города Бордо, Байонна, Ла Реоль и Сент-Эмильон, граф Тулузский Раймунд VII и подавляющее большинство баронов Лангедока. Так возник мощный союз, объединивший многие сеньории и города к югу от Луары. Английский король сразу же проявил интерес к этой коалиции, но поначалу его сдерживали обязательства, взятые во время мирных переговоров 1238 года, и нерешительность английских баронов. Некоторые современники подозревали, что поддержку союзникам, вошедшим в коалицию, оказывал император Фридрих II; его также подозревали и в сближении со своим шурином королем Англии Генрихом III [216] . Однако император, к которому продолжал благоволить Людовик IX, был более осмотрителен. В том же, 1241 году Григорий IX, который в 1239 году снова отлучил Фридриха II, предложил Людовику IX корону короля римского для его брата Роберта I Артуа. Это означало, что последний, получив королевскую власть в Германии, сможет со временем рассчитывать на корону императора. Король Франции, не желая ввязываться в эту авантюру и надеясь сохранить добрые отношения с императором, не прекращая при этом время от времени вмешиваться в дела Арелатского королевства, отклонил это предложение, позволил некоторым своим вассалам поступить на службу к Фридриху II и отказался присоединиться к коалиции, которую Папа Римский пытался организовать против Фридриха.
216
Изабелла, сестра Генриха III и супруга Фридриха II, умерла в декабре 1241 года.
Поддерживая императора, Людовик в то же время унижал его. Послы французского короля прямо заявили Фридриху II:
Сеньор желает, чтобы мы и помыслить не могли напасть на христианина без веской на то причины. Не стремление к власти движет нами. Мы воистину полагаем, что наш сир король Франции, который как отпрыск королевской крови поставлен править Французским королевством, превыше всех императоров, которые выдвигаются лишь благодаря произвольному выбору. Хватит и того, что граф Роберт — брат столь великого короля [217] .
217
Mathew Paris. Chronica majora… T. III. P. 626–627.