Людовик IX Святой
Шрифт:
И все же Людовик IX упорно сохранял нейтралитет, называя Фридриха в посланиях «преданнейшим и дражайшим другом, вовеки августейшим императором, королем Сицилии и Иерусалима». В 1246 году он вновь попытался ходатайствовать за Фридриха перед Папой, но безуспешно; однако в 1247 году, узнав, что Фридрих вновь двинул значительное войско в поход на Лион, где неизменно пребывал Папа, король выслал свои военные силы на защиту понтифика. Фридрих II, уже дойдя до Альп, вернулся в Парму. В то же время, несмотря ни на что, отношения между императором и королем Франции оставались теплыми. Выручив Папу, Людовик, верный своей политике равновесия, с не меньшим пылом поддержал восстание французских светских сеньоров против духовенства и обратился к Папе с меморандумом, протестуя против действий Папской курии по отношению к французской Церкви и Французскому королевству, нарушавших их юрисдикцию и обременявших их незаконными поборами [241] .
241
Людовик направил к Папе одно за другим два посольства. В весьма подробном меморандуме с жалобами, который доставило второе посольство, уполномоченный короля заявлял: «Мой господин король уже давно с трудом терпит ущерб, причиняемый Церкви Франции, а следовательно, и ему, его королевству» (документ, опубликованный Мэтью Пэрисом в приложении к его хронике: Mathew Paris. Chronica majora… T. VI. P. 99–112). Cp.: Campbell G. J. The Protest of Saint Louis // Traditio. 1959. Vol. 15. P. 405–418.
Эта хитрая политическая игра тем не менее не отвлекала короля от его великого замысла. Он решил отправиться в крестовый поход, тем самым открывая новую страницу в истории отношений французской монархии и Средиземноморья [242] . Внутреннее море никогда до той поры не являло собой политического горизонта Галлии, а впоследствии — королевства западных франков, предков Франции. Завоеванный Меровингами, одержавшими победу над остготами в VI веке, Прованс беспрестанно восставал до тех пор, пока в 730–740 годах Карл Мартелл не применил жестокие меры подавления. Но в дальнейшем Каролинги сместили центр тяжести своей империи из Средиземноморья на север, и по Верденскому договору о разделе Прованс перешел в домен Лотарингии; средиземноморскому побережью между Роной и Альпами суждено было оставаться территорией империи до конца XV века. Зато Средиземноморье между Роной и Пиренеями теоретически принадлежало королевству западных франков и, значит, с 987 года — королевству Капетингов, но до ХIII века сеньоры Лангедока признавали сюзеренитет Капетингов лишь теоретически, и на территории от Руссильона до Монпелье было велико влияние Арагона. Только по окончании альбигойского крестового похода и с началом царствования Людовика IX Средиземноморье стало частью реальных территориальных владений и политического влияния французской монархии. В 1229 году Амори де Монфор уступил королю Франции все права на Юге, и королевский домен увеличился за счет сенешальств Бокера (город был куплен Людовиком VIII в 1226 году у коммуны Авиньона) и Каркассонна. Впервые домен французского короля вышел к Средиземному морю, и, так как Сен-Жиль, весьма оживленный в XII веке порт, уже не имел свободных вод, Людовик IX задумал построить порт Эг-Морт.
242
Richard J. La politique orientale de Saint Louis: La croisade de 1248 // Septieme centenaire… P. 197–207;
Le Goff J. Saint Louis and the Mediterranean // Mediterranean Historical Review. 1990. Vol. 5. P. 21–43. Принципиальные замечания П. Шоню см.: Chaunu P. L’Expansion europeenne du ХIIe au XVe siecle. P., 1969. P. 61–64.
Крестовые походы Людовика VII и Филиппа Августа вовсе не были связаны со средиземноморской политикой. Транспортировку войск короли осуществляли главным образом из Генуи и из Марселя. Впрочем, независимо от их действий, французское присутствие весьма ощущалось в Восточном Средиземноморье, и это, должно быть, конституировало один из компонентов той обстановки, в которой осуществлялся крестовый поход Людовика IX.
Французская аристократия и рыцарство играли ведущую роль в первых крестовых походах (особенно в первом) и в создании латинского Иерусалимского королевства и христианских княжеств в Святой земле. Об этом говорят названия хроник о взятии Иерусалима и завоевании Святой земли: «Gesta Francorum Jerusalem expugnantium» («Деяния франкских завоевателей Иерусалима»), написанные анонимным клириком, пусть даже ее герой — нормандец Боэмунд, и знаменитые «Gesta Dei per Francos» («Деяния Божии, совершенные через франков») аббата Гвиберта Ножанского. С самого начала присутствовала убежденность в «эсхатологическом избранничестве франков» в крестовых походах; [243] Людовик Святой воспримет эту убежденность и будет ею жить.
243
Alphandery P., Dupront A. La Chretiente et l’idee de croisade… T. I. P. 133.
И действительно, захват и колонизацию средиземноморского побережья Ближнего Востока осуществляли в основном «франки» (в большинстве французы). В XII веке Сирию, переживающую массовую колонизацию сельских и городских районов и усеянную «новыми городами», которые напоминают французские городки, называют «новой Францией» — подобное происходило в XVII — ХVIII веках в Канаде и в XIX веке в Алжире [244] .
К преимуществам французов в Средиземноморье следует отнести и язык. В ХIII веке, когда народные языки решительно заявляли о себе не только в литературе, но и в записи правовых и административных документов, французский язык после латыни выступает новым живым международным языком христианского мира, в Средиземноморье все больше слышится французская речь. Несомненно, в Южной Италии и на Сицилии разговорный французский язык среди нормандцев выходил из употребления, но на Кипре, в 1191 году завоеванном Ричардом Львиное Сердце, где в 1192 году воцарилась династия Лузиньянов, правящий класс говорил по-французски, а большая часть населения — на lingua franco, — смеси французского, итальянского и греческого [245] . В заморских латинских государствах французский язык распространился преимущественно в то же время, что и французские моды и обычаи, и второе поколение «франков», родившихся в Леванте, жило в подлинно «заморской Франции» [246] . Оставаясь языком повседневного общения, французский стал и языком записей кутюм, самые ранние из которых, как и в христианской Европе в целом, относятся к ХIII веку: «Книга для короля» («Livre au Roi»), «Ассизы Суда горожан» («Assises de la Cour aux bourgeois»), «Книга Жана Ибелина» («Livre de Jean d’Ibelin») и т. д. [247]
244
Richard J. Le Royaume latin de Jerusalem. P., 1953. P. 120–121.
245
Furber Е. С. The Kingdom of Cyprus, 1191–1291 // Setton K. M. A History of the Crusades… Vol. II. P. 599–629.
246
Prauoer J. The World of the Crusaders. L.; Jerusalem, 1972. P. 83.
247
Idem. Histoire de royaume latin de Jerusalem: 2 vol. P., 1969–1970;
Richard J. Le Royaume latin de Jerusalem…
Средиземноморье, против которого готовился выступить Людовик IX, было в ХIII веке местом встреч, обмена и столкновений трех крупных культурно-политических образований: католического и грековизантийского мира и мира мусульманского, распространившегося по всему южному побережью (от Египта до Марокко) и занимавшего также юг Испании. На протяжении почти всего царствования Людовика IX Константинополь, европейская часть Византийской империи и северо-запад Анатолии находились под властью латинян, которые в 1204 году, во время Четвертого крестового похода, создали Латинскую империю в Константинополе, отвоеванную греками в 1261 году. В то же время в Испании набирала силу христианская Реконкиста против мусульман.
Средиземноморье — это прежде всего физическое пространство, которое необходимо было освоить как в технологическом, так и психологическом аспектах. В ХIII веке в Западной Европе наблюдался прогресс в мореплавании, но неизвестно, насколько он затронул средиземноморский ареал. Руль подвижного ахтерштевня сзади, по оси корабля, похоже, был позаимствован у мореплавателей северных морей и появился в Средиземноморье только в начале XIV века: венецианские и генуэзские корабли, зафрахтованные Людовиком Святым, использовали по старинке два боковых руля. Внедрение компаса, появившегося в Западной Европе около 1190 года, шло крайне медленно [248] . Тем не менее генуэзцы и венецианцы строили торговые корабли больших размеров, которые легко превращались в военные транспорты, вмещавшие на двух палубах большое число людей, а в трюмах — коней, съестные припасы и питьевую воду. Жуанвиль с нескрываемым восхищением следил в Марселе за погрузкой коней на эти своеобразные ковчеги.
248
Lane F. C. The Economie Meaning of the Invention of the Compass // American Historical Review. 1863. Vol. LXVI. P. 605–617.
В тот день, когда мы взошли на наши корабли, был открыт трюм и туда погрузили всех коней, которых мы должны были везти за море; потом трюм закрыли и хорошенько его законопатили, как «запечатывают» бочку, ибо, когда корабль выходит в открытое море, то весь его трюм погружен в воду [249] .
Венецианский nave (корабль) «Роккафорте», зафрахтованный Людовиком Святым, имел длину 38,19 м при наибольшей ширине 14,22 м, а его высота составляла 9,35 м от середины до кок-мачты и 13,70 м — под корпусом. Тоннаж судна оценивался примерно в 600 тонн, а водоизмещение (т. е. масса воды, вытесняемая им) около 1200 тонн [250] . Главный недостаток этих больших кораблей — их изрядная девиация [251] . Что касается морской картографии, то она развивалась медленно, и самая ранняя из известных нам по упоминаниям навигационных карт Средневековья находилась на борту того судна, на котором в 1270 году приплыл в Тунис Людовик Святой; об этом свидетельствует хронист монастыря Сен-Дени Гийом из Нанжи [252] .
249
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 70–71.
250
Hocquet J.-C. Le Sel et la Fortune de Venise. Lille, 1959. Vol. 2. P. 10.
251
Кроме Ж.-К. Оке (предыдущая сноска) о средневековых судах см.:
Bastard de Pere R. Navires mediterraneens au temps de Saint Louis // Revue d’histoire economique et sociale. 1972. T. 50. P. 327–356;
Le Navire et l’economie maritime du Moyen Age au ХIIIе siecle, principalement en Mediterranee / Ed. M. Mollat. P., 1958. (Actes du 2e colloque international d’histoire maritime, 1957);
Byrne E. H. Genoese Shipping in the XIIth and XIIIth Centuries. Cambridge, Mass., 1930;
Tucci U. La navigazione veneziana nel Ducento e nel primo Trecento e la sua evoluzione tecnia // Venezia e il Levante: 2 vol. Firenze, 1973. (Actes du congres tenu a la Fondazione Cini, 1968.)
252
По мнению П. Готье-Дальше, специалиста по исторической географии Средневековья, едва ли она давала какую-то полезную информацию.
Людовику Святому пришлось пережить превратности морской стихии, шторм. Следовало дождаться благоприятной для отплытия погоды. Людовик Святой вышел из Эг-Морта 25 августа 1248 года и прибыл в порт Лимасол на Кипре в ночь с 17 на 18 сентября. Но, опасаясь плохой погоды, высадку в Египте решили отложить до весны следующего года. И все же в мае 1249 года, когда французский флот уже приближался к Египту, сильный ветер отнес многие суда далеко от королевского корабля, с королем из 2800 рыцарей осталось всего 700. Унесенные в море рыцари вернулись к Людовику очень не скоро.
На обратном пути, весной 1254 года, у берегов Кипра корабль короля сел в тумане на песчаную банку, затем флот попал в шторм, да такой силы, что королева обещала Жуанвилю пожертвовать церкви Сен-Никола-де-Варанжевиль (Сен-Никола-дю-Пор в Лотарингии) чудесный дар — серебряный корабль стоимостью пять марок [253] .
Безусловно, Средиземное море было опасным, и особенно для французов, привыкших передвигаться в основном по суше. Фридрих Барбаросса тоже боялся моря и потому, выступая в Третий крестовый поход, выбрал путь по суше, где его настигла смерть. Филипп Август в том же походе страдал от морской болезни и, возможно, стал с опаской относиться к морю. Из всего того, что свидетельствует о храбрости Людовика Святого, Жуанвиль главным считает бесстрашие, с каким король шел навстречу опасностям морского похода и не терял хладнокровия ни тогда, когда его корабль сел на мель, ни во время последовавшего за тем сражения [254] . В своих воспоминаниях Жуанвиль не скрывает восхищения тем, как отважно вел себя король на море:
253
Когда после смерти Людовика Святого близ Туниса французский флот в ночь с 15 на 16 ноября 1270 года вернулся на Сицилию, сильный шторм разбил почти все корабли. Это происшествие помешало быстрому возобновлению крестового похода, если намерение его организовать вообще еще существовало.
254
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 72–73.
Безрассудной храбростью обладает тот, кто осмеливается идти навстречу такой опасности, награбив чужое или имея тяжкий грех на душе, ибо, отходя вечером ко сну, он не ведает, не окажется ли поутру на дне морском [255] .
То, что Людовик Святой поборол страх перед морем, столь свойственный в ХIII веке кающимся паломникам, отправляющимся в крестовый поход, будет еще одним свидетельством его святости [256] .
255
Monfrin J. Joinville et la mer // Etudes offertes a Felix Lecoy. P., 1973. P. 445–468.
256
Delumeau J. La Peur en Occident (XIVe — XVIIIe siecles). P. 31 sq.