Людовик IX Святой
Шрифт:
Точно так же высадка в Дамьетте и взятие этого города 5 июня 1249 года лишь воспроизводили взятие его Иоанном Бриеннским в 1218 году [291] .
Но уже в июле пришлось столкнуться с первыми трудностями. Сначала войско Людовика Святого поразила эпидемия. Средиземноморье вообще, а Восточное особенно — это средоточие различных болезней: дизентерия, тиф, цинга; что касается чумы, то о ней в Средиземноморье не слышали с VIII до середины XIV века [292] .
291
О том, как повествует об этом крестовом походе Жуанвиль, ср.: Monfrin J. Joinville et la prise de Damiette, 1249 // Comptes rendus de l’Academie des inscriptions et belles-lettres. 1976. P. 268–285.
292
Biraben J.-N., Le Goff J. La peste du haut Moyen Age // Annales. E.S.C. 1969. P. 1484–1510.
Кроме того, в некоторых областях военного дела мусульмане превосходили христиан. Так, мощь военной техники христиан сводилась почти на нет греческим огнем [293] . Жуанвиль, который испытал это, изображает с присущей ему выразительностью бессилие Людовика и его
Однажды вечером, когда мы заступили на стражу ша-шато (chats-chattau) [294] , случилось так, что они подвели к нам механизм, называемый камнемет (pier-riure); такого еще не бывало, и они заложили греческий огонь в жерло механизма. Увидев это, бывший вместе с нами славный рыцарь монсеньер Готье д’Эюоре сказал: «Сеньоры, это самая грозная опасность для нашей жизни; ибо, если они подожгут наши оборонительные орудия, под защитой которых мы находимся, то мы погибнем в огне; если же мы оставим вверенные нам посты, то покроем себя позором; и посему один лишь Бог может защитить нас от этой опасности. И поэтому мне кажется и я вам советую всякий раз, как они будут метать огонь, прижиматься к земле и молиться Господу нашему, чтобы он оградил нас от этой опасности». И как только они нанесли первый удар, мы, по его совету, прижались к земле. И первый произведенный ими выстрел прошел между двумя нашими башнями.
293
Греческий огонь, секрет которого мусульмане узнали у византийцев, был изобретен во второй половине VII века; византийцы особенно успешно применяли его на море, по крайней мере до XI века, против мусульман и русских. Этот palladium Константинополя был возведен императором Константином VII (ум. в 959) в священный талисман империи. Немало написано о том, из чего его изготавливали и как использовали. В настоящее время мысль о применении селитры, неизвестной в Средневековье, отброшена и полагают, что это была смесь нефти (неочищенного горючего) и мела, с которым она вступала в реакцию, с водой; выделяемое мелом тепло приводило к выделению паров нефти, которые, смешиваясь с воздухом, по достижении определенной температуры взрывались. Преобразованные в некое подобие самовозгорающихся факелов, эта огненные шары выпускались из огнеметов или из примитивных пушек (здесь «камнеметы» или «штурмовые башни»). Греческий огонь — это секретное оружие — был предшественником баллистических ракет.
См.: Partington J. F. A History of Problem of Greek Fire // Byzantinische Zeitschrift. 1970. P. 91–99;
Ellis Davidson J. R. The Secret Weapon of Byzanticum // Ibid. 1973. P. 71–74;
Gabriel E. Griechisches Feuer // Lexicon des Mittelalters. 1989. Bd. IV/8. Col. 1711–1712.
294
Chat — это «подвижной военный механизм, имеющий форму крытой галереи, средство защиты для тех, кому предстояло подорвать стены крепости», a chat-chateau — «все тот же механизм, оснащенный штурмовой башней, в которой укрывались те, кто выполнял работу в галерее» (Greimas A.-J. Dictionnaire de l’ancien francais jusqu’au milieu du XIVe siecle. P, 1968. P. 108).
Итак, мусульманам удалось разрушить два механизма крестоносцев, а затем и третий, который король повелел соорудить после уничтожения первых двух из древесины судов, которые доставили кладь [295] .
Положение и тяготы Людовика и его войска усугублялись болезнями:
По причине такого несчастья и по причине вредоносности этой земли, где не выпадает ни капли дождя, все наше войско страдало от болезни, при которой ноги иссыхали, а кожа ног покрывалась черными пятнами землистого цвета и становилась похожа на кожу старых сапог; у тех, кто заболевал, начинали гнить десны; и ничто не спасало от этой болезни, заболевшие были обречены. Признаком же неминуемой смерти было кровотечение из носа.
Из-за ранений, которые я получил в день заговенья, эпидемия настигла и меня, и у меня заболели рот и ноги, был сильный жар и такой насморк, что просто лило из носа; и в четверг на третьей неделе Великого поста я слег от этой болезни, потому мой священник отправлял службу у моей постели в моей палатке; и он от меня заразился.
Состояние больных в лагере все ухудшалось, все больше было случаев, когда мясо на деснах наших людей отмирало, и брадобреям приходилось удалять это омертвевшее мясо, чтобы люди могли жевать и проглатывать пищу. Невыносимо было слышать раздававшиеся в лагере стоны тех, у кого отрезали омертвевшее мясо; они стенали словно роженицы.
295
По этой причине древесина изрядно подорожала.
Была сделана попытка уйти по суше или по морю:
Король, заболевший цингой и тяжелой формой дизентерии, будь на то его воля, вполне мог бы спастись на галерах; но он сказал, что, если так угодно Богу, он не оставит свой народ. Вечером он не раз терял сознание; а по причине тяжелой дизентерии ему пришлось отрезать низ портов, так часто ему приходилось ходить по нужде [296] .
Король-рыцарь и цвет французского рыцарства потерпели поражение. Однако ему предшествовал ряд подвигов. Победа при Мансуре 9 февраля 1250 года была апогеем Людовика Святого в качестве коро-ля-рыцаря, как о том рассказывает Жуанвиль:
296
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 118–115.
Появился король со всем своим отрядом под громкие крики и звуки труб и литавр и остановился на дороге. Никогда в жизни не видел я столь прекрасного рыцаря; ибо он возвышался над плечами всех своих людей с золоченым шлемом на голове и с немецким мечом в руке [297] .
Что касается самой битвы, то «это была самая прекрасная битва, ибо никто не стрелял из луков и арбалетов, но наносили удары палицами и мечами» [298] . Таков дух французского рыцарства, предвещающий великие потрясения Столетней войны [299] . Вот Роберт I Артуа, старший из братьев короля, ломая намеченный план действий, очертя голову бросается на отряд турок, увлекая за собой тамплиеров, и, забыв обо всем, преследует мусульман, попадает в западню и погибает под ударами их мечей [300] .
297
Ibid. Р. 125–126.
298
Ibid. Р. 124–127.
299
Имеются в виду битвы времен Столетней войны, когда французские рыцари дважды потерпели сокрушительное поражение от английской армии, в которой основную ударную силу составляли пехотинцы-лучники: битва при Креси (28 августа 1346 г.) и битва при Азенкуре (25 октября 1415 г.). Лук и арбалет в рыцарское Средневековье считались оружием простолюдинов, недостойным рыцарского сражения, где в единоборстве с противником все решали мужество, сила и ловкость.
300
Ibid. Р. 118–121. Если не считать дерзкой высадки, Людовик Святой, как свидетельствует Жуанвиль, всегда осмотрителен. Например: «В день святого Николая король повелел, чтобы готовились выступить верхом и запретил всякое дерзкое нападение на наступавших сарацин.» (Ibid. Р. 103).
Наконец войско, ослабленное своею же победой, изможденное эпидемией («болезнью войска» — как называет ее Жуанвиль), должно было отступить, поскольку Людовик Святой и крестоносцы забыли подстраховать свои тылы на Ниле, единственном пути, по которому они могли добраться до припасов. Тогда мусульмане отрезали их от этой великой реки. 6 апреля 1250 года отступающее войско крестоносцев было наголову разбито при Фарискуре. Король, доказавший, что он отважный рыцарь, но недальновидный стратег, и большая часть его войска попали в плен. Множество раненых и больных пали от мечей сарацин; вот так же в 1191 году Ричард Львиное Сердце перерезал две тысячи семьсот пленных мусульман в окрестностях Акры.
Нет худшей доли для короля, чем стать пленником. Это суждено было испытать Ричарду Львиное Сердце. Но нет большего несчастья для христианского короля, чем попасть в плен к неверным.
Однако даже столь трагическая ситуация оказалась во благо Людовику Святому. Сначала королева Маргарита, возглавив ту часть войска крестоносцев, которая оставалась на кораблях в море, в короткий срок собрала 400 000 безантов (200 000 ливров), что составило необходимый взнос выкупа, и 6 мая король был уже на свободе, пробыв в плену всего месяц. Он сохранял чувство собственного достоинства и не пал духом, как свидетельствует его капеллан Гийом Шартрский, не оставивший его во время этого испытания. Король думал прежде всего о других пленных крестоносцах, отказывался от каких-либо заявлений, которые противоречили бы христианской вере, и, стало быть, шел на мучения и смерть. Он разгневался, узнав, что его доверенные лица, выплачивая выкуп, обсчитали мусульман на 20 000 ливров, поскольку полагал, что должен держать слово, пусть и данное неверным. Этот поступок, о котором будет свидетельствовать Жуанвиль во время канонизации, отнесут к числу величайших добродетелей, совершая которые Людовик IX показал свою святость; о нем напомнит и священник Жан де Семуа во время торжественного выноса мощей Людовика Святого в Сен-Дени после канонизации [301] . В спорах со своими мусульманскими оппонентами Людовик Святой, сохраняя прежнее неприятие к их псевдорелигии, осознал, что диалог с ними возможен. Один эмир сказал ему, что только глупец мог рискнуть, как это сделал он, выйти в море (мусульмане в то время тоже не были моряками) при том страхе, который испытывали христиане перед Средиземным морем; Людовик, смеясь, подтвердил это. Но, главное, он был способен отдать должное библиотеке султана, состоящей из религиозных сочинений, хотя книги эти были мерзостными и греховными. И он стал первым французским королем, который в свою очередь основал библиотеку в Святой капелле, состоящую из рукописей религиозных сочинений, разумеется, христианских.
301
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 408–409.
В отличие от других христианских монархов, которые, как правило, оставались в Святой земле не более чем на два года, независимо от того, принес ли им крестовый поход победу или поражение, Людовик Святой решил задержаться здесь на неопределенный срок. В совершенно новом по характеру [302] послании, адресованном французской общественности (существование которой, безусловно, еще только на начальном этапе, вновь подтверждается тем, что король счел необходимым проинформировать ее), он сообщал это печальное известие своему народу. Послание было написано в Акре в августе 1250 года и доставлено во Францию братьями короля Альфонсом де Пуатье и Карлом Анжуйским. В нем без прикрас говорилось об успехах и трудностях Египетского похода, о гибели брата, о пленении короля, об условиях десятилетнего мирного договора, заключенного с султаном. Король утверждал, что после освобождения из плена решил вернуться во Францию, но затем отказался от этого намерения, увидев, что мусульмане сразу же нарушили заключенный договор. Поэтому, посоветовавшись с баронами Франции и Иерусалимского королевства, а также с членами рыцарских орденов, он принял решение остаться в Святой земле. Он надеялся, что наступит
302
Правда, в 1198 году, после победы, одержанной над Филиппом Августом в Жизоре, Ричард Львиное Сердце тоже отправил послание своим подданным (цитируется Ж. Дюби в: Histoire de France… T. I. P. 260).
некоторое улучшение, пленные будут освобождены, мы сохраним замки и крепости Иерусалимского королевства и прочие блага для христианского мира, тем более что возникла распря между султаном Алеппо и правителями Каира.
Наконец, он призывал своих подданных взять крест и присоединиться к нему в Святой земле [303] . Разумеется, Французское королевство не в первый раз ощущало себя сиротой в отсутствие короля, выступившего в крестовый поход. Но до Людовика это отсутствие никогда еще не было столь продолжительным — почти шесть лет (с августа 1248 года по июль 1254 года).
303
Оригинальный латинский текст послания см.: Duchesne. Historiae Francorum Scriptores. P., 1649. T. V. P. 428 sq.; перевод на французский язык см.: O’Connel D. Les Propos de Saint Louis. P., 1974. P. 163–172. Это новая инициатива для королей Франции.
Правда, регентша Бланка Кастильская, кроме своего статуса и компетенции, имела и прочие, необходимые для правления составляющие: сын предоставил ей широкие, оговоренные до мелочей полномочия, сведущих в делах советников как из числа духовенства, так и из мирян, а также оставил достаточные финансовые средства. Решив в 1250 году задержаться в Святой земле, Людовик особенно подчеркивал это обстоятельство: «Я предусмотрел, чтобы мое отсутствие не создало никакой угрозы моему королевству, ибо у госпожи королевы достаточно людей для его защиты» [304] . Впрочем, он отправил во Францию в помощь матери уцелевших братьев — Альфонса де Пуатье, который только что стал наследником своего тестя, графа Тулузского Раймунда VII, скончавшегося в 1249 году, и Карла Анжуйского, который в общем-то будет преследовать свои личные интересы и порой вызывать раздражение у своего венценосного брата. Зато Альфонс станет исправно выполнять свой долг и даже председательствовать иногда в Королевском совете в Париже.
304
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 239.