Люфтваффельники
Шрифт:
Жека Ящиков, после принятия водных процедур, не вытирая капельки живительной воды со своего крепкого загорелого тела, спокойно улегся на удобном подоконнике. Ибо, по странностям общевоинских Уставов, ложиться на свою родную кровать посреди белого дня — это преступление более тяжкое и дерзкое, чем распластаться на подоконнике у открытого настежь окна. За лежание на кровати, почему-то, наказывали гораздо строже?!
Ящиков, не вставая с подоконника, вытащил из своей прикроватной тумбочки ножницы и начал подстригать ногти на руках, насвистывая какую-то мелодию.
Из его открытого окна раскрывался замечательный вид на буфет и кулинарию, где курсантская братия, отстояв в длинной очереди, получала возможность попить нормальный компот из свежих фруктов и съесть сладкий коржик или булочку, а еще — прикупить 200–300 грамм конфет. Благодать!
В это время, из дверей буфета вышли двое курсантов из 16-й роты, расположенной на третьем этаже нашего здания. Скор подходила их очередь в кассу, а бежать на третий этаж за деньгами не хотелось. Жарко, душно и высоко.
Ребята быстро подошли к стене здания и, задрав головы, начали дружно свистеть и вызывать своих сослуживцев. Сверху отозвались, после активных, но скоротечных переговоров с 3-го этажа сбросили вниз деньги и две сумки. Дополнительно, продиктовали обширный заказ на кефир и сдобную выпечку.
Получив наказ, гонцы скоропостижно скрылись в буфете. Женька неспеша и аккуратно подстриг ногти на одной руке и принялся за вторую. Вскоре, из буфета вернулись курсанты 16-й роты с объемными сумками, они опять подошли к стене и засвистели. Сверху им опять ответили.
— Ну что?! Все взяли?
— Ага, как заказывали и даже больше! Слушай, Боб, мы сейчас дойдем до КПП, моя Светка должна подойти с подругой. Хочу Стаса познакомить. Скинь веревку, а то пока сумки на третий этаж затащим, вспотеем и провоняем как кони. А это не эстетично, сам понимаешь!
— Лады! Слушай, а для меня у Светки подруги не найдется? Мне бы надо такую, чтобы картошечку жарила с хрустящей корочкой. А?! За жареную картошку с корочкой, я что угодно сделаю, даже родину продам. Внешность не самое важное, главное, чтобы готовила хорошо. Хотя, законченного крокодила тоже не надо! А то, картошка в рот не полезет. Спроси, ладно?!
— Спрошу. Бросай веревку.
Сверху спустилась веревка, типа бельевой. Ребята, стоящие на газоне, привязали к ее концу объемный груз и дали команду: «Вира!» Тяжелые сумки поползли наверх, медленно вращаясь на веревке и периодически цепляясь за стены. Двое курсантов остались стоять внизу на своем месте, затаив дыхание, наблюдая за подъемом продуктов. Путь веревки, поднимающей драгоценный груз, проходил как раз через окно, на подоконнике которого, возлежал курсант нашей 4-й роты, отличник боевой и политической подготовки «Ев Гений» Ящиков из города Воронежа.
Далее, события пошли развиваться строго по сценарию первой серии мультфильма «Ну, погоди!» Жека, подстригая ногти, временами бросал многозначительный взгляд вниз, как будто, что-то задумывая и прикидывая. И в тот момент, когда сумки с провизией почти поравнялись с его подоконником, Женька неуловимым движением обрезает веревку.
Из окон сверху высунулись разъяренные курсанты, не получившие заказанные вкусности. Снизу под окнами прыгали перепачканные гонцы. Шум, гам, крики, взаимные обвинения.
— Ты плохо привязал!
— Ты слабо тянул!
— Веревка порвалась!
— Не удержал, скотина!
— Узел не затянули!
— Сейчас, яйца тебе перетянем и хуль узлом завяжем!
— Себе завяжи, придурок!
— Наверно, веревка гнилая!
— Сам гнилой!
— Руки из жопы растут, говнюк!
— На ней мы тебя и повесим!
— Козлы и уроды! Себе хуль завяжите!
— Что мы есть будем?!
И т. д. и т. п. и много еще чего интересного и содержательного из армейского лексикона. Страсти кипели нешуточные. Продуктов пропало немеренно. По курсантским меркам — целое богатство. Все кричали, обвиняя друг друга, искали виноватых. И только Ящиков продолжал отрешенно и спокойно подстригать свои ногти. Все происходящее снизу и сверху, его как будто бы не интересовало.
Собрав сумки, остатки еды и обрывок веревки, гонцы поднялись в свою роту на третий этаж, чтобы умыться и переодеться, а так же — более досконально разобраться в случившемся. Их долгожданное свидание с девушками, явно, откладывалось.
Курсант Ящиков, закончив наводить маникюр, гаденько усмехнулся, отложил ножницы и сладко потянувшись, с чувством выполненного долга, разлегся на подоконнике принимать солнечные ванны. Его состояние было близко ко сну, на границе глубокого сладострастного обморока, местами переходящему в нирвану.
Лелик, который только что ополоснулся, и еще не успел обсохнуть, видел все происшедшее. Подойдя к окну и оперившись на подоконник, он обратился к Женьке.
— Ящик, зачем ребят обидел?
Не открывая своих бессовестных глаз и подставляя лицо под солнечные лучи а, также расплываясь в открытой пакостной улыбке, Женька Ящиков лениво ответил.
— Ты знаешь, Леля?! Чего-то вдруг, вспомнил мультик, где волк обрезает канат и ему на голову падает монтажная люлька с бегемотом! Ха-ха! Правда, смешно?! И к тому же, если честно, то — это банальный приступ зависти! Мы тут паримся, слюну глотаем, а они будут печенье за обе щеки точить и кефиром запивать?! Неправильно это. В жизни во всем должна быть гармония и справедливость. Всем все или никому ничего! Вот главное кредо в армии. Единообразие во всем, даже в безобразии. Парни решили выделиться, возвыситься над нами и получили законное возмездие. Это своего рода акт справедливости и…