Люфтваффельники
Шрифт:
Для охраны «специфического контингента железоглотателей и членовредителей» выставлялся вооруженный пост, дабы эта деликатная публика не имела соблазна податься в бега, не контактировала с нормальными военнослужащими, не «навязывала» им свое общество или не натворила еще чего похуже. А на лечебные процедурки и планомерный осмотр доктора можно и под конвоем прогуляться, не так ли?!
Данный пост для личного состава караула был удобен и неудобен одновременно. На него заступали по два курсанта на долгие 4-ре часа, чтобы осуществить вывод больных и страждущих на прописанные медицинские процедуры и в то же время, обеспечить надежную охрану достаточно серьезной
Здесь были и дезертиры — кто бежал с оружием в руках и жестокие убийцы, расстрелявшие своих сослуживцев и насильники, и прочая мерзость, потерявшая человеческий облик, ожидающая решение суда, с последующей отправкой в обычные тюрьмы и лагеря строгого режима.
По тяжести совершенных преступлений и в зависимости от потенциальной опасности для общества, «сидельцы» были отсортированы на две камеры — «полный пипец» и «не очень полный, но тоже пипец». Поэтому на данный пост назначали, как правило, крепких ребят с приличной физической подготовкой и уравновешенной психикой.
Любое открытие дверей камеры и вывод «пациента» осуществлялся со всеми мерами предосторожности — оружие заряжено, металл в голосе, второй часовой страхует первого и все такое… Все медицинские процедуры и каждое открытие камер осуществлялось только с обязательным уведомлением по телефону начальника караула и в строгом соответствии с курсом лечения для конкретного арестанта.
А вот уже по коридорам госпиталя «пациента» следовало вести с разряженным оружием (дурной приказ коменданта, в плане отдельная история по данному вопросу), магазин с патронами отстыковывался от автомата и убирался в подсумок, разрешалось только примкнуть штык-нож. Идиотизм, а куда деваться?! Вся надежда свою силушку и «копье» в виде «пустого» автомата с примкнутым штык-ножом. Типа, эпизодически тыкай в задницу «беглого» или бегай с ним наперегонки, аки на олимпийских играх и попутно уговаривай «остановиться по-хорошему», а стрелять ни-ни! — комедия, блин! Но, об этом чуть позже, итак.
Заступаем на пост в госпиталь, часовые — я и Лелик Пономарев. Т. к. пост считается «геморройным», то на первую смену и «приемо-передачу» приезжает дежурный помощник коменданта — подполковник из училища РВСН (ракетные войска).
В маленьком закутке перед камерами откровенно тесно и подполковник дает команду открыть первую камеру, дабы лично проверить наличие всех «сидельцев».
Представители «старого» караула открыли камеру с контингентом «не очень полный, но тоже пипец». «Болящие» встали с коек и по очереди представились. Скрупулезно сверив личный состав, подполковник изъявил желание посетить камеру, где сидит категория «полный пипец».
Хочет?! Нет вопросов! Желание начальника — закон для подчиненного. Немного скривив морду лица, часовой из предыдущего состава караула открывает камеру № 2. Офицер-ракетчик смело заходит вовнутрь и сразу же на него бросается «придурок» с табуреткой в руках. Мы с Леликом не успели адекватно отреагировать, т. к. находились в «творческом ступоре», а парнишка из «старого» караула за минувшие сутки успел досконально разобраться «с кем именно» приходится иметь дело, и поэтому был начеку. Молниеносно ворвавшись в камеру, он ударом приклада АКМ по голове «вынес мозг» нападающему и отправил его в полет через койку в дальний угол камеры. Пока откровенно сбледнувший подполковник приходил в себя после скользящего удара табуреткой по фуражке, часовой еще успел пару раз приложиться сапогом по ребрам «бездыханного» тела, распластавшегося на полу.
Офицер, подобрав с пола фуражку с погнутой пружиной, растерянно промычал.
— И часто так?
Солдатик ВВ, не переставая пинать «напавшего», равнодушно ответил.
— А кто его знает? Вчера, мы так же заступали. Разве вас дежурный по комендатуре не успел предупредить? У него же правое запястье перебинтовано — успел рукой прикрыться от этого малахольного. А этот еще укусить пытался…
Убедившись, что «клиент» жив, мы приняли пост. Офицер и «старая» смена уехали. Мде… и с этой публикой битые сутки торчать… еще и кормить и водить в госпитальный корпус по врачам и на процедуры … а сегодня в ночь еще и помывка в бане запланирована — вообще, полный восторг. Наша воля, заварили бы клетки «намертво» и просовывали бы пищу сквозь решетку. «Душевные пацаны», ничего не скажешь.
Тем временем, «агрессивное чудо с табуреткой» благополучно очухалось и, посчитав за благо поменять свое текущее местоположение с пола на койку, встал на карачки и злобно загавкал. Понятно, еще и под «дурика» косит. Одуреть! Вот подарочек, твою мать! Ладно, к этому экземпляру особое внимание. А все-таки интересно, ему прививку от бешенства ставили, а то вдруг кусаться начнет?! И если он возомнил себя животным, то ему самое место в ветеринарной клиники на процедуре полной кастрации, не иначе. Вот, бля… попали!
Ох, как же время медленно тянется?! Звонок телефона резанул по нервам, позвонила медсестра.
— Михайлова из 1-й камеры на перевязку в 202-ю, это на втором этаже. Жду!
Кинули с Леликом на пальцах, вести мне. Уф, лучше на «свежем воздухе», чем с дебилами в подвале. Прости, Лелик, твоя очередь следующая.
Вывел Михалова — огромная 2-метровая гора мяса весом за центнер, ноги в бинтах, еле ходит, взгляд стеклянный. Бррр! Задушит и не вздрогнет!
— Вперед!
Тяжело переваливаясь с ноги на ногу, арестант Михайлов побрел на перевязку. Я потащился следом. Идя по коридору госпиталя, я обратил внимание, как непроизвольно замолкали солдатики, находящиеся на излечении, которые попадались нам навстречу. Улыбки сползали с их лиц. Ушастые ребята с плохо скрываемым страхом смотрели на гиганта, которого вели под конвоем.
202-я! Постучавшись в дверь, завел Михайлова. Врач, посмотрев на меня из под лицевой маски, попросил выйти за пределы перевязочной.
— Не положено! Выводной обязан постоянно контролировать…
— Парень выйди. Тебе же лучше. Во-первых, тут гнойная перевязочная, стафилококки всякие в воздухе летают, оно тебе надо? Во-вторых, лицезреть зрелище гниющего заживо человека даже мне — врачу с огромным опытом и то неприятно! Ты еще чего в обморок рухнешь, и возись тут с тобой! А ты при исполнении и с оружием… и куда он денется? Не Карлсон, в окно не улетит!
Я вышел за дверь и, коротая время, присел на подоконнике. Окно госпиталя выходило в мир — на живописную улицу, по которой неспешно дефилировали девушки… Ах, девушки, какие все же красивые девушки гуляли по улицам уральского городка…
Пока я исходил на слюну и тупо грезил наяву, «больной» Михайлов, выйдя из перевязочной, неожиданно шустро «дал деру». На мгновение вернувшись в «реальность», я краешком глаза заметил как мой подконтрольный «увалень», перекатываясь словно шарик, уже фактически скрылся в конце госпитального коридора. Под ложечкой противно ёкнуло, спинка мгновенно вспотела и, громыхая тяжеленными сапогами, я с истошными криками: «Стой!» припустил в погоню.