Люси Салливан выходит замуж
Шрифт:
Прибыв в город, я попыталась получить деньги в банкомате, но аппарат проглотил мою кредитку, а на экране высветилась надпись: «Вы превысили лимит задолженности, обратитесь в свой банк». Я подумала: «Вот еще. Пусть банк сам обращается ко мне. Им надо, вот пусть и ищут меня. Живой я им все равно не дамся».
Пришлось занять десятку у Меган.
Когда я после работы вернулась домой, под дверью меня ждало письмо из банка. Меня просили вернуть чековую книжку.
Ситуация выходила из-под контроля. Страх ледяными пальцами сдавил мне сердце. Чем все это может кончиться?
Я
Папа постарался. В прошлом он уже устраивал подобные погромы, но на этот раз он превзошел самого себя. Естественно, дома его не было.
Я бродила из кухни в гостиную и обратно, не в силах поверить масштабам нанесенного ущерба. Все, что можно было разбить, он разбил. Все, что можно было сломать, он сломал. Сколько я себя помнила, у нас в гостиной стоял сервант, заставленный пошлейшими фарфоровыми кошечками, мальчиками и колокольчиками, которые собирала моя мать. Теперь он зиял пустыми полками: папа все смел на пол. Он знал, что ранит маму сильнее всего. Острая жалость к матери пронзила меня.
Но я даже не заплакала. Я просто начала убираться.
Я сидела на коленях посреди гостиной, выбирая из ворса ковра осколки фарфорового пастушка, когда зазвонил телефон. Это была полиция с сообщением, что папа арестован. Меня сердечно пригласили зайти в участок и внести за него залог.
У меня не было ни денег, ни сил.
Вот тогда я решила, что можно заплакать. И еще я решила, что нужно позвонить Дэниелу.
По счастливейшему совпадению он оказался дома — я понятия не имела, что бы я делала, если бы он не снял трубку.
Из-за моих всхлипываний он поначалу вообще не мог понять, что я говорю.
— Па… па… — ревела я в трубку.
— Па — что?
— Мой па… па…
— Люси, так я ничего не пойму. Успокойся.
— Просто приезжай ко мне как можно скорее, а-а-а…
— Уже лечу.
— И возьми с собой побольше денег, — успела добавить я, прежде чем он положил трубку.
Спустя две фарфоровые собачки, один фарфоровый колокольчик и половину кофейного столика он уже звонил в дверь.
— Люси, я понял, о чем ты говорила по телефону, — сказал он, войдя в прихожую. — Что-то с твоим папой, да? Извини, связь была плохая. — Он нагнулся, чтобы обнять меня, но я увернулась. В состоянии, в котором я находилась, сексуальное влечение было абсолютно противопоказано. — Боже, что здесь случилось? Землетрясение?
— Нет, это…
— Вас обворовали! — закончил он за меня фразу. — Люси, главное — ничего здесь не трогай!
— Да никто нас не обворовывал! — снова заплакала я. — Это все наделал мой старый, глупый, пьяный отец!
— Я не верю тебе, Люси. — На лице Дэниела был написан искренний ужас, отчего мне стало еще
— Не знаю. Но это еще не все. Он задержан полицией.
— С каких это пор у нас стали сажать за решетку только за то, что человек разбил кое-что в своем собственном доме? Нет, так жить больше нельзя, эта страна превращается в полицейское государство. Скоро, наверное, преступлением будут считаться подгоревшие тосты и…
— Да замолчи же, либерал несчастный! — засмеялась я сквозь слезы. — Его арестовали не за погром в доме. Хотя я боюсь даже думать, что еще он натворил.
— Значит, за него надо внести залог?
— Угу.
— Понятно, Люси. Трахомобиль у ворот. Едем его выручать!
Папе предъявили обвинение по тысяче пунктам: нахождение в общественном месте в пьяном виде, хулиганство, нарушение общественного спокойствия, нанесение ущерба имуществу, попытка нанесения телесных повреждений, непристойное поведение и так далее, и тому подобное. Я была сломлена: никогда я не предполагала, что мне придется вносить залог за своего отца после того, как его арестуют.
Когда папу привели из камеры, он был смирен, как агнец, — весь его боевой задор куда-то пропал. Мы с Дэниелом отвезли его домой и уложили спать.
Потом я угостила Дэниела чаем.
— Так что же нам с ним делать, Люси? — спросил он.
— Кому это нам? — нахохлилась я.
— Тебе и мне.
— А ты тут при чем?
— Один раз, Люси, хотя бы один раз ты можешь не спорить со мной? Я ведь хочу помочь тебе!
— Мне не нужна твоя помощь.
— Еще как нужна, — возразил он. — Ты же сама мне позвонила. Тебе нечего стыдиться, — добавил он уже мягче. — И совсем не обязательно быть такой обидчивой.
— Посмотрела бы я на тебя, если бы твой отец был алкоголиком, — сказала я, и слезы в который уже раз за этот день полились у меня по щекам. — То есть он не алкоголик, просто…
— Он алкоголик. — Дэниел был непреклонен.
— Ну и ладно, называй его, как тебе будет угодно! — выкрикнула я. — А мне плевать, алкоголик он или нет! Все, что меня волнует, это то, что он напивается и разрушает мою жизнь!
Я рыдала, всхлипывала и сморкалась, вместе со слезами изливая тревоги и страхи, копившиеся в моей душе месяцами.
— А ты знал? — спросила я, чуть успокоившись. — Ты знал, что он алкоголик?
— Э-э… знал.
— Откуда?
— Мне сказал Крис.
— А почему мне никто не говорил?
— Говорили.
— Да? А тогда почему никто не объяснил мне?
— Пытались. Ты не хотела слушать.
— И что же мне теперь делать?
— Я бы на твоем месте уехал отсюда и нанял специального человека присматривать за отцом.
— Нет, я не могу, — сразу отказалась я от такого варианта.
— Ладно, раз ты не хочешь уезжать отсюда, то оставайся. Но не забывай, что тебе нужна помощь. Если твои братья не горят желанием ухаживать за отцом, то обратись в социальные службы. И еще существуют специальные фирмы по уходу за больными людьми. Так ты сможешь жить с ним, но тебе не придется все делать самой.