Люси Салливан выходит замуж
Шрифт:
— Но, Гас, у меня на счету нет денег, банк уже прислал мне предупреждение.
Не знаю почему, но мне было неловко разочаровывать его.
— Ой, какая ерунда, — не сдавался Гас. — Ведь это всего лишь банк, что они с тобой могут сделать? Собственность — это воровство, ты же знаешь. Ну же, Люси, не иди на поводу у системы!
— Прости, Гас. — Я смотрела на него извиняющимся взглядом. — Я не могу.
— Что ж, тем хуже для тебя. С тем же успехом я посижу и дома, — надулся Гас. — Пока, приятно было повидаться.
— Подожди… Хорошо,
«Гас прав, ведь деньги — это всего лишь деньги», — убеждала я себя. Но не могла избавиться от ощущения, что я все время должна была давать, давать, давать. Для разнообразия мог бы кто-нибудь и мне что-нибудь дать.
Я выписала чек, и Гас отправился с ним к бармену. Судя по тому, как долго велись переговоры, обналичивание моего чека обернулось не таким уж простым мероприятием.
В конце концов Гас вернулся, нагруженный пивом и виски.
— Миссия выполнена, — ухмылялся он, распихивая по карманам купюры. Я заметила, что молния его брюк была прихвачена булавкой.
— Сдачу, Гас, — сказала я, стараясь скрыть нарастающее недовольство.
— Что с тобой, Люси? — проворчал он. — Чего ты цепляешься ко мне весь вечер?
— Цепляюсь? — От гнева у меня закружилась голова. — А кто покупал тебе пиво и виски?
— Ну, знаешь ли, — вознегодовал Гас. — Раз речь зашла об этом, то ты скажи, сколько я тебе должен. И я все тебе верну. Когда смогу.
— Отлично, — бросила я. — Так и сделаем.
— Вот твоя сдача. — Гас швырнул на стол деньги.
В этот момент стало очевидно: вечер был испорчен бесповоротно. То есть он и с самого начала складывался не самым удачным образом, но у меня хотя бы тлела надежда, что все еще может наладиться.
Отлично осознавая, что мои действия оскорбительны, я собрала со стола деньги и пересчитала их. Чек был выписан на пятьдесят фунтов, а я насчитала около тридцати. Порция выпивки на двоих (даже если одним из этих двоих был Гас) не могла стоить двадцать фунтов.
— Где остальное? — спросила я.
— Ах, это? — Гас был раздосадован, но пока держал себя в руках. — Я подумал, что ты не будешь против. Я купил Винни — бармену — стаканчик за то, что он выручил нас. Это ведь справедливо, как ты считаешь?
— Так, а остальное?
— Ну, пока я там был, подошел Кит Кеннеди, и я подумал, что его тоже нельзя обижать.
— Обижать?
— Да. И купил ему стаканчик тоже, он всегда был очень добр ко мне, Люси.
— И все равно это еще не все, — сказала я, восхищаясь своим упорством.
Гас засмеялся, но смех получился ненатуральным.
— Я… э-э… должен был ему десятку, — наконец признался он.
— Ты был должен ему десятку и отдал ее из моих денег? — спокойно уточнила я.
— Ну да. Ты ведь не возражаешь? Ты, как я, Люси, — свободная душа. Ты не держишься за деньги.
И он долго еще продолжал в том же духе, а потом запел одну из песен
В прошлом я была бы тронута и очарована его пением. Я бы улыбнулась, назвала бы его ужасным человеком и простила бы его. Но не в этот раз.
Я ничего не сказала. Просто не могла. И я уже не сердилась на него. Мне было слишком стыдно за свою глупость, чтобы сердиться. Я не имела права сердиться.
Весь вечер был упражнением по игре в прятки: я прятала от себя собственные чувства И вдруг они вырвались на свет — больше невозможно было скрывать от себя, что я не удовлетворена происходящим.
У меня возникло ощущение, что со мной это уже было. Я быстро окинула свою жизнь мысленным взглядом и поняла: да, со мной это уже было. Со мной это случалось почти каждый день с моим отцом. Я давала ему деньги, ввергая себя в пучину финансового краха. Неудивительно, что вся сцена показалась такой знакомой.
Гас тоже постоянно обращался ко мне за деньгами. И до сегодняшнего дня еще не отдал мне ни пенни. Поначалу я была даже рада ссудить ему десятку-другую, считая, что тем самым я помогаю ему, что я нужна ему.
Осознание всего этого навалилось на меня невыносимой тяжестью. Я была дурой, полной идиоткой. Все знали это, кроме меня самой. Я была мягкотелой. Старая добрая Люси, она так нуждается в любви и добром слове, что готова заплатить за них. Она отдаст тебе все до последнего, потому что себя она ни в грош не ставит С Люси ты никогда не будешь голодным, даже если она сама будет недоедать. Ну и пусть! Кому до нее дело?
Гас был не единственным моим бойфрендом, которого я поддерживала финансово. Большинство моих парней были безработными. А те, которые работали, все же умудрялись постоянно сидеть на мели.
Остаток вечера я провела, как бы со стороны наблюдая за собой и Гасом.
Он напился до полубессознательного состояния. Мне следовало встать и уйти, но я не могла. Завороженная, потрясенная, я смотрела на происходящее, но отвести взгляд была не в силах.
Гас обжег меня сигаретой и даже не заметил этого. Он опрокинул на меня свою кружку с пивом и тоже не обратил на это внимания. Он нес всякую чепуху, начинал какую-нибудь историю и забывал закончить ее, что было, в общем-то не важно, поскольку разобрать, что он бормотал, было почти невозможно. Он завел беседу с парой, сидящей за соседним столиком, и не оставил их в покое, даже когда стало очевидно, что его приставания раздражали их. Потом он вынул из кармана пятифунтовую банкноту (хотя раньше утверждал, что у него денег нет) и крикнул несчастной паре: «Идите сюда! Я покажу вам фотографию моей девушки! Ей тогда исполнился двадцать один год. Красавица, а?» Совсем недавно подобная выходка вызвала бы у меня гомерический хохот. Теперь же мне было стыдно за него и, в конце концов, просто скучно.