Лютица
Шрифт:
Солнца восход любви нашей свет,
Вечером судьбу свою застану,
когда пойду гулять к фонтану
Белая роза цветёт — берегись,
У белой розы шипы — не уколись!
Последняя ночь гуляла на фонтане,
тебя я встретила в златом кафтане,
Глаза черны твои, как цвет оливы,
и на коне сидел вороной гривы,
Слова ты говорил мне страстные,
в любви ты клялся мне ненастно!
Белая роза цветёт — берегись,
У белой розы шипы — не уколись!
Я давно уже девица взрослая и не сдамся так легко!
Будет ли зазорно, если я проверю суть его?
Я отважусь вам слукавить только раз,
я проверю парня с белой розой в волосах…
Радка замолчала, и маленькая слеза выступила на её глазу.
— красивая песня и поёте вы замечательно, вы прямо сокровище, которое раскрывает свой блеск, чем больше открывают сундук!
— ага… Наверное. — вытерла глаза девушка. — Я эту песню давно знаю, многие девочки мечтают выйти замуж и бесконечно любить своего любимого. Не даром её поют на свадьбе. Я тоже мечтала об этом многие годы. В этом году я даже потеряла надежду, что когда-то найду своего возлюбленного.
— не грустите, я рядом, и никуда не денусь! — взял я любимую за холодные плечи.
Я крепко обнял её хрупкое тело, и прижал к себе, целуя волосы.
— честно? Вы обещаете, что не бросите меня одну?
— обещаю! Мы будем вместе всегда. Прямо как вы говорили…
— unum sumus in aeternum, я вас так люблю Любомир!
— и я вас люблю, моя Радость.
Мы соединились крепким поцелуем, который освещала холодная сентябрьская луна. Сегодняшний день был одним из лучших в нашей жизни, который мы точно запомним навсегда, и для этого нам не нужна была даже серебряная корона.
***
— Любчик! Просыпайтесь, скорее! Нужно одеваться! — тормоша меня за плечо, говорила Радка.
— чего? Куда? Что? Я хочу спать, отстаньте…
— мы же договорились в церковь пойти, вы что забыли?
— я уже в церкви, вот я молюсь… Вот батюшка…
— Любко вставайте, это не смешно! — вновь тормоша за плечи, повысила голос Радка.
— Иисус Христос… Аминь… — засопел я.
Она нагнулась и поцеловала меня, наивно думая, что это поможет. Но, это не помогло. После вчерашних танцеваний, я ног не чувствовал и невероятно хотел спать. Не понимаю, откуда у неё столько энергии, что она уже была одета и готова идти в эту церковь? И зачем я соглашался? В помощь Радке зашла мать, которая удвоила силы сопротивления моего сна и начала с новыми угрозами меня будить:
— Любомир! Давайте, вставайте, а то Бог не простит вам ваших грехов! И самый первый грех это то, что вы пообещали пойти с нами в церковь и не хотите идти! Не заставляйте нас скидывать вас с кровати!
— а это точно требуется? — спросила Радка у мамы.
— в детстве я и не так боролась с его сном, этот любитель поспать по-другому не понимает! — угрожающе помахала пальцем мать.
— ладно, ладно! Встаю! Вы идите я вас сейчас догоню!
— нет! Дорогуша! Если вы сейчас же не встанете, я принесу ведёрце воды, и тогда вы пожалеете!
— мама это не честно!
— я предупредила!
— хорошо, встаю.
Я поднялся и побежал в летний душ, который в такое время принимать было не самым приятным решением. Холодная вода жгла как огонь, но давала необходимый эффект. Я проснулся с криками и проклятиями. Две женщины уже ждали меня во дворе, о чём-то разговаривая. Спешно одевшись в белую рубашку и чёрные штаны, я был готов идти молиться Богу, в первый раз, в церковь. Я подошел, и мама стала поправлять мою рубашку, будто мне было десять лет.
— А можно без этих процедур? Может, пойдём уже?
— на вас люди будут смотреть! Стойте смирно и не двигайтесь, пока я вас до ума доведу!
Мама поправила рубашку, а после этого расчесала мне волосы. Затем намазала их тонким слоем жира и снова уложила. Потом вновь вытянула какой-то флакон с более сильным запахом и мазнула мне пол шее.
— ух ты, Любомир теперь вы тоже пахнете! Только не так как я! Ваша мама должна работать парфюмером! Так ведь называются люди, что во Франции делают запахи?
— вроде бы так! — ответила мама. — Так всё готово, теперь идём.
Мама взяла нас под руки и повела в маленькую церковь, куда сама ходила по воскресным утрам. Когда мы дошли до церквушки, то туда входили не так много людей, внутри было тоже человек пятнадцать. Мы зашли и стали рядом с людьми. Потом мы в таком режиме в полной тишине стояли ещё минут двадцать.
— а сколько ещё так стоять? — прошептал я, чувствуя, как громко мой шепот раздаётся по залу церкви.
— скоро придёт святой отец, и с певчими будет читать молитвы.
— а долго это будет продолжаться?
— Любко не будьте скрягой. Вам понравится! — улыбнулась Радка.
— ох, любимая, что-то я сомневаюсь…
В отместку она ущипнула меня за руку и я стал дальше торчать как столб, сливаясь с небольшой толпой верующих. Самое странное в этой процессии было то, что каждый человек хаотично крестился. Кто-то что-то шептал себе под нос, кто-то, обратив взор к иконам, читал молитвы едва слышно; остальные зажигали маленькие тонкие свечи и ставили их в специальные слоты. Я пока не соображал для чего это всё здесь происходило, но наблюдать было как бы это сказать… Не совсем интересно, но скорее познавательно. Почему-то мне показалось, что люди, которые находились здесь и делали все эти процедуры, по-настоящему верили в Бога. Они без тени улыбки, смиренно молились и ждали батюшку. Который наконец-то появился. Вместе с ним появились двое молодых парней и девушек. Самое интересное, что батюшка никого не приветствовал, он просто стал за свой алтарь и сперва перекрестился, после чего все машинально повторили за ним, и он начал читать молитву. Через минуты три монотонного чтения, которое периодически меняло интонацию, к нему подключились четверо певцов. Сказать, что я удивился — ничего не сказать. Казалось бы, батюшка просто читал молитву, но когда певцы запели, это превратилось в какую-то особенную процедуру. Красивые голоса девушек и парней соединялись и дополняли друг друга сотворяя в церковном зале поистине уникальную атмосферу. Я почти ничего не понимал в их пении, но слушать было приятно. Так продолжалось минут двадцать. Потом батюшка снова, сам начал читать молитвы, а его подопечные молчали, только периодически крестясь. Через несколько кругов чтения и пения я уже повторял и часть слов молитв и крестился как остальные. Похоже, было на гипноз. Кто знает, как это влияло на остальных, но за собой я заметил, что это был контролируемый гипноз. Это стало ясно из того, что мне просто начало надоедать это всё. И как раз когда я хотел уже спросить снова у Радки, когда уже наступит конец этого всего, батюшка закончил чтение и подозвал всех присутствующих угощая крошечной бронзовой чашей с вином и раздавая божественные хлебцы, по своей твёрдости напоминающие горный алмаз. Закончив все процедуры, мы вышли с церкви, и я вдохнул воздух полной грудью.