Лютица
Шрифт:
— на это тоже нужно иметь силу воли и смелость. Говорить правду, пускай и горькую тяжело, но вы со мной честны и я люблю вас за это ещё больше!
Радка обняла меня и чувственно поцеловала.
— а вдруг это был ваш отец?
— кто знает Любомир… Мне уже больно надеяться. Я так долго его ждала…
— что уже отказались от надежды?
— возможно… Может, где-то внутри себя я верю, что он жив, но если вернуться в реальность, то, как мы сможем, хоть когда-нибудь встретится? Это просто невозможно, потому что я надеюсь, мы никогда не вернёмся в Болгарию! Я так привыкла к нормальной жизни с вами рядом, что не хочу туда возвращаться!
— я тоже любимая. Знаете, я не верующий, но если Бог существует, он обязан вас свести когда-нибудь.
— Любко, не давите мою рану.
— ладно. Не буду. Давайте уже вылезать, а то мы растворимся уже в этой воде.
— и то правда — улыбнулась девушка.
***
Настала зима, холода пришли даже в наш регион. Снега не было, но одеваться теплее пришлось всем. Ходить в рубашках как осенью уже не получалось. Работы на полях закончились, и урожай был собран. Люди занимались приготовлениями на зиму и ухаживали за домашним скотом. Господин Дионисий мотался как чокнутый в разные города Болгарии Греции и Македонии, постоянно договариваясь о продаже товара. Такой торгаш как он трудился с максимальной отдачей и именно поэтому его дела росли вверх, и каждый сезон он позволял себе расширять территории плантаций и добавлять новых рабочих. Мы тоже занимались работой зимними вечерами, которая слегка отличалась от той, что была в поле. Близился новый 1201 год, а мы ночью с Радкой сидели в подвале поместья Дионисия, за невероятной занимательной процедурой.
— я ненавижу апельсины… Я ненавижу лимоны, и я ненавижу персики! Что за дьявол придумал сахар и варенье? Господь святейший я ненавижу варенье! — закричал я, перетирая толчанкой уже двадцатую бочку фруктов.
— господи! Любко! — засмеялась Радка. — Если вас так выводят из себя апельсины, то бросьте их! Ради Бога идите отдохните, я сама буду их толочь! На вас больно смотреть!
— любимая, вот объясните, как вы можете без эмоций уничтожать эти проклятые апельсины, превращая их в кашу и не злится? У вас самоконтроль как у демона!
— не правда! Почему сразу демон?
— ну, я не понимаю! Вы ни разу не пожаловалась на эту проклятую работу за две недели! Мы уже намесили варенья столько, что можно пол Греции накормить!
— вы не исправимы! Говорю вам, бросьте её и идите отдохните!
— не могу я его бросить, пока вы работаете! Просто объясните, как вы себя держите в руках? — изливаясь потом, спросил я.
— да никак, просто думаю, о своём и подпеваю песенки! — улыбнулась Радка.
— почему я не знаю столько песенок… Ай!
Один из лимонов брызнул мне в глаз и после этого я уже не мог сдержаться.
— чёртов Дионисий и чёртовы лимоны, я вас всех ненавижу!
Я бросил толчанку в каменную стену и выбежал наверх промыть глаз, который мало того что ничего не видел, так ещё и жег так будто в него кислоты залили. Хотя в принципе так и было…
— о мой Бог, Любко подождите, дайте я вас проведу наверх.
Радка взяла меня под руки и помогла выйти в кухню. Там наверху она промыла мне глаз водой. После чего мы сели за стол.
— наконец-то полегчало… Я так больше не могу… Я готов рвать эти проклятые плоды под пекущим солнцем или рубить солдат Калояна, но я не могу больше давить это проклятое варенье!
— я же говорила вам! Бросьте его и отдохните, но нет же, вы упёрлись как барашек! — вытирая глаз тряпкой, причитала девушка.
— не могу я вас оставить одну работать! Но, и победить вас не могу! Я не понимаю, откуда у вас столько выносливости и выдержки!
— Любко, это вы ещё не жили моей жизнью на ежедневных сменах между огородом и хозяйством…
— теперь ясно, где вы обрели силу титанов!
— никакая это не сила Любко. Я просто делаю то, что нужно сделать и всё. Думаете, мне оно не надоело? Ещё как! Но, это лучше чем… Лучше чем то, как мы жили. Поэтому смиритесь и работайте. Но, сегодня лучше не надо. Так и быть, я с вами отдохну!
— ну вот! Мне должно было полегчать, но стало ещё хуже! Теперь я чувствую себя слабаком, ради которого девушка делает перерыв!
— ох уже эти мужчины… Никак вам не угодишь!
Разговор нарушил грек. Сверху тяжело затопал Дионисий, спускаясь на шум.
— что там стряслось? Я слышал какой стук и крик! — вытаращив глаза, спросил пожилой грек.
— Любомир сегодня наработался, и получил производственную травму, лимон ему повредил глаз. — объяснила Радка.
— вы хоть видите нормально? Или сбегать за врачом? — спросил Дионисий, подходя, чтобы посмотреть мне в лицо.
— да всё хорошо. Не стоит так беспокоится. Просто, Дионисий, я ненавижу это чёртово варенье. У меня всё.
— но вы же сами сказали, что вы справитесь и не нужно нанимать других рабочих! — удивился грек.
— да я знаю! И мы справимся, просто дайте мне выговорится, мы уже две недели из дня в день мнём эти бесконечные фрукты! У меня руки от кислоты разъело так, что сейчас рапиру держать бы не смог!
— ну, слава Богу, молодой человек, что вам рапиру держать не нужно в этих краях!
— ага, вместо этого я держу цитрусы…
— так всё довольно! Завтра утром делаем перерыв и едем в отпуск!
— что это значит? — держась за глаз, спросил я грека.
— это значит, что мы все едем в Фесалонники. У меня там есть нерешенные вопросы по поводу доставки товара в порту. А вы молодняк, сможете погулять и увидеть настоящую цивилизацию. А то привыкли сидеть в этих деревнях и людей не видели.
— ладно вам Дионисий! Был я в Ивайловграде, чем вам не город?
— ХА! — крикнул сверх обычного грек. — Ивайловград это помойная яма по сравнению с Фесалонниками, скоро вы молодые в этом убедитесь. Так что берите самые приличные вещи и готовьтесь завтра ехать. Путь займёт целый день.
— ура! — крикнула Радка. — А там есть, где погулять?
— ох красавица, ваши глаза разбегутся кто куда от видов этого города. Там не только погулять можно, там всё, что хочешь можно! — глаза Дионисия коварно загорелись, и я понял, о чём он говорил. Старый козёл любил ездить по женщинам и, наверное, в Фесалонниках у него была не одна остановочная база.