Лютица
Шрифт:
— кто как ни я, воодушевит солдат на штурм и взятие второго приступа?
Балдуину не нравилась эта идея, а Дандоло понимал, что это хоть и рискованная идея, но может сыграть большую роль во взятии города. Это опустит мораль Византии и поднимет мораль крестоносцев.
— я согласен с вами Бонифаций. Это смелый поступок, который оценят крестоносцы. — ответил старик.
— вы вынуждаете меня, тоже вклинится в битву, пожилой товарищ! — недовольно сказал Балдуин.
— поберегите силы для штурма внутреннего города. Там будет самая важная часть атаки.
— неужели? Все прекрасно знают, что самое опасное это взятие стен! Вы что собрались всю славу себе забрать? — неистово ответил Балдуин.
— я просто делаю то, что должен. Я не могу сидеть сложа руки, пока мои воины из Монферрата будут гибнуть на втором штурме.
— а вы что действительно так благородны? Не подумал бы маркграф! — улыбнулся Балдуин.
— вот завтра и увидите. — ответил Бонифаций и вышел из шатра, чтобы выспаться перед опаснейшей затеей в его жизни.
Кровавое солнце, что несло утренний заморозок, предупреждало, каким будет наступающий день. Войско вновь было готово наступать и группы атаки были сформированы, среди которых был Бонифаций Монферратский, что не отличался от солдат внешним видом и был прикрыт тряпками, на тот случай, если будет облит смолой, чтобы их быстро сбросить. Защитники были больше подготовлены и защищались более отважно нежели в первый раз. История повторялась, и крестоносцы пораженные стрелами и мечами на верхушке лестниц падали вниз как камни. Смотря, на это безумие Бонифаций думал, как же скоротечна и никчёмна жизнь на войне. Вот ты был жив, а вот ты умер, и никто больше тебя не знает. Он видел, что потери крестоносцев растут и если что-то не поменять, то атака может захлебнуться. Он затянулся тряпьём обдумывая свои действия, если вдруг его обольют смолой, как это случилось с только что вывалившимся воином. Он орал как сумасшедший, сжигаемый изнутри кипящей жидкостью, пока не встретился с землёй и не умер моментально. От этой сцены страх овладел Бонифацием и руки задрожали. Жить хотелось, и храбрость сейчас была не настолько сильна как раньше. Управлять войском и участвовать в аду, разные вещи. Но, Бонифаций как истинный фанатик перекрестился и быстро прочёл молитву, после чего проверил меч, на то, как он вынимается из ножен. Воин готов был идти в атаку, возможно последний раз. Возле лестницы его за руку схватил какой-то солдат.
— не делайте этого граф. Вы погибнете. Посмотрите под стену, это все те, кто пытался взобраться, никто не выжил.
— кто вы такой? — обернувшись к мужчине, спросил Бонифаций.
— я Симон де Монфор, из армии Эда III и я вас прошу, не идите туда.
— а кто, по-вашему должен закончить это кровопролитие?
— вы просто человек. Вы умрёте ничем не лучше, за остальных.
— я знаю, именно поэтому я попытаюсь не умереть.
Бонифаций вырвал свою руку из стальной клешни Симона и полез на лестницу, читая молитву в голове. Пока он лез, то видел как обжаренные и простреленные солдаты продолжали падать со стен. Эта непрекращающаяся машина смерти и пугала и завораживала Бонифация, который будто терял рассудок, чем дальше взбирался на стену. И вот он почти у верхушки, видел, как солдат спереди его пытался выбраться на верх и только меч проткнул его шею и резко вернулся на позицию атаки. Кровь залила голову Бонифация и он окончательно потерял рассудок. От этой близкой смерти и чувства, что сейчас он будет следующим, его нервы обострились как никогда. Он крепко ухватился рукой за лестницу, а второй за рукоять меча. Солдат с проткнутой шеей упал вниз, а защитник с ведром смолы уже был готов вылить на голову Бонифация очередное ведро, но Бонифацию сам Бог помог. Солдат видать поскользнулся на разлитом масле у стены и вылил содержимое ведра мимо лица Бонифация, у которого глаза от страха чуть не вылезли с орбит, чувствуя жар и шипение смертоносной жидкости. После этого он обуздал себя и вытянув меч, резко начал возвышение. Вражеская рука с мечом уже летела в его сторону, но граф её ожидал и уклонился максимально вытянувшись назад, едва не рухнув с лестницы; потом со всей силы рубанул по ней в ответ, и кусок руки вместе с мечом полетели вниз на горы трупов крестоносцев. Солдат заорал и Бонифаций сделал финальный рывок, но не ожидал еще одного защитника, который был готов продырявить главу походу. В последнюю секунду Бонифаций уже готов был попрощаться с жизнью, но в глаз мечника влетела стрела, которую метко пустил Симон де Монфор, который уже раз десять подумал, что Бонифаций вот-вот погибнет. Тем не менее, эта стрела стала последней, перед тем как лидер взобрался на стену и быстро подал руку следующему рыцарю.
— я Бонифаций Монферратский! Я веду этой войско и Бог на моей стороне, бегите же, если ваши жизни вам дороги! — закричал граф византийцам, вытягивая блестящий меч к небу, которым был готов уничтожать врагов.
Некоторые защитники, которые знали это имя бросились на утёк спасая свои жизни, а те кто не знал, оставили защиту лестниц и начали атаковать Бонифация. Это была их ошибка. Во-первых крестоносцы стали подыматься один за другим, а во вторых Бонифаций был не тем соперником, которого можно легко победить в узком проходе стены. Граф знал, как нужно действовать, чтобы это нападение быстрее завершилось. Рыцарь действовал хладнокровно и расчётливо, каждый удар нападавших, он парировал и наносил всего один в ответ, который сносил головы несчастным византийцам. Срубив четырёх защитников в ряд, остальные ужаснулись непобедимости графа и бросая мечи стали тоже убегать. Лестницы стали освобождаться, и крестоносцы хлынули на стены рекой. Вторая победа была гарантирована. Глупцы, которые защищали Византию до конца, падали замертво и через час потасовки ещё пять башен были взять под контроль крестоносцев. Очередная ночь и развесёлый Балдуин шагал по лагерю с вином, который был удивлён тем, что именно Бонифаций взял эти пять башен.
— многие сегодня погибли. — угрюмо сказала граф Монферрата, шагая вдоль палаток с покалеченными солдатами, которые были побиты в бою или каким-то чудом выжили после падения с лестницы.
— зато мы побеждаем и скоро Византийцы сами побегут! — не унывая заявил Балдуин.
— это неправильно граф. Почему христианские люди должны убивать друг друга? Разве золото стоит того?
— Бонифаций вы так унылы и праведны, что порой становится тошно от вашего благоразумия! Вы долго радоваться, что мы побеждаем, как вы не понимаете! За нами будущее. Мы построим новую империю!
— какую ещё империю? Что вы говорите такое Балдуин?
— а разве вы забыли, о чём мы говорили с Энрико? Или вы действительно подумали, что мы вернём власть в руки слепого Исаака и мирненько уплывём в закат?
Бонифаций с презрением смотрел на этого молодого правителя, у которого вместо сердца была бездонная яма золы. Он очень жалел, что ещё придётся сражаться с ним рука об руку. Но, выхода не было, дороги назад не было. Череда обманов и лжи привела его на эту тропу, с которой уже не свернуть.
— нет, не забыл… Хотя лучше бы мне отшибло память в ходе битвы… Жаль, что эти византийцы крайне слабы. Сразу видно, что среди них нет лидеров. Коррупция во власти и разложение общества поглотило Византию. А какая была империя… — с тоской в голосе сказал пожилой Бонифаций.
— давайте лучше поговорим о вашем подвиге маркграф! Вы заслуживаете высокого уважения! Вы знаете, что рыцари теперь о вас только и говорят? Они наверное, начнут слагать легенды, о том как вы взяли этот участок стен рубя головы направо и налево!
— это всё пустяки. Моя победа это заслуга лишь одного человека.
— и это вы Бонифаций! — сказал старик Энрико, который только что подошел к шагающим повелителям. — Если бы вы не послушались моего совета, то эта атака бы провалилась. Мы потеряли шестьсот воинов на этом приступе. Это очень много. Наши силы тают, а мы ещё не взяли даже все стены. А ведь впереди будет самое жестокое побоище. Потому что мы на стенах убьём максимум пять процентов воинов. Вся масса защитников будет на улицах города.
— это очень занимательная история Энрико. Но, мы взяли башни не по моей заслуге, а благодаря меткому выстрелу Симона де Монфора.
— как вы сказали? — переспросил Балдуин, зачёсывая волосы. — Монфор? Вы не шутите? Этот гад отказался штурмовать Зару, несчастный трус!
— нет, он не трус. Он спас меня от решающего удара, перед тем как я вылез на стену.
— очень странно! Я было подумал, что этот холуй отказался от нашей святой миссии и давно вернулся во Францию, после его слабины в Венеции. Я удивлён, что такой праведник всё ещё здесь, может он тоже решил деньжат подсобирать на руинах города? — засмеялся граф.
— как видите Балдуин, он не вернулся домой, и я обязан ему жизнью. — ответил Бонифаций.
— довольно о таких мелких сошках, вы слишком преувеличиваете его заслугу, этот недорыцарь не заслуживает, чтобы о нём вспоминали, когда будут вестись хроники взятия Константинополя. Вы Бонифаций ещё меня в бою не видели. Вы ещё увидите, на что я способен! Когда придёт время брать город, все увидят кто такой Балдуин Фландрский.
— я не сомневаюсь граф. — безразлично ответил Бонифаций. — Удачи вам в ваших будущих битвах. Надеюсь, следующий штурм будет не так кровопролитен и византийцы быстрее сдадутся. — устало сказал граф и свернул в сторону своей палатки для сна.