Лютица
Шрифт:
Иванов понял, в какую ловушку попал. Такое оскорбление на глазах своих воинов и союзников было верхом дозволенного. Он никак не мог отказаться. Все, абсолютно все бы перестали его уважать, и он бы долго не продержался на должности главнокомандующего. А если бы он дал приказ убить какого-то толстого мэра, что вызвал его на поединок, то ещё больше запятнал свою честь. И хотя было бы разумнее всё же дать приказ расстрелять его лучникам, он всё же хотел восстановить свою честь, которую ему подпортил Эмил своим советом при царе, по сносу города.
— я принимаю твой вызов.
Толпа солдат заревела, поддерживая это решение, и опасения Иванова подтвердились. Солдаты жаждали крови, и если они её проливали, то ждали того же и от главнокомандующего.
— я не бьюсь на копьях. — тыкнув пальцем на оружие мэра сказал Иванов, который искусно владел мечом.
— это твоя проблема антихрист! Я бросил вызов, и этим копьем проткну твоё жалкое сердце. А ты можешь позвать себе на помощь хоть самого дьявола!
Солдаты хоть и были болгарами, но пребывали в восторге от смелости мужика с пузом, который в большей степени по внешнему виду походил на них. Они жаждали битвы и уже нечали шептаться друг с другом о том, кто победит.
— подайте мне копье. — неуверенно попросил командира Тодора Петер, который понимал, что с мечом у него нет шансов.
Дукас поскакал в левую сторону, чтобы взять разгон для коня. В другой стороне стоял Иванов со своим тяжелым копьём, которым упражнялся не так хорошо. Иванов одел глухой шлем, и сейчас был монолитно стальным с небольшими щелями в руках и шее. Он стоял и ждал когда поскачет мэр Варны. Но, мер Варны сделал то, чего никто не ожидал. Он полностью сбросил бронь с груди, бросив её на землю. Сейчас он был только в хлопковой рубахе. Всем солдатам показалось его пузо, от чего те начали хохотать и тыкать пальцами, понимая что это будет забив поросёнка. Хотя некоторые наоборот его только поддержали криком, обезумев от его смелости и безрассудности.
— я понял с самого начала, что он чокнутый, но быть безумным до такой степени это слишком. — пролепетал командир Тодор своему товарищу.
— может у него есть план?
— какой? Напугать Иванова пузом? — возмутился Тодор.
Дукас закрыл глаза и прочитал молитву в последний раз в своей жизни. Перекрестившись, он ударил лошадь в бока. Мэр заложил копье за спину и держал его не штыком в сторону врага, а в сторону бесчисленной армии стоящей справа от него. Иванов тоже тронулся, направив копье прямо в направление торса почти голого противника. Всадники набирали скорость. До сближения оставалось секунд пять. Вся армия застыла в экстазе, что же случится дальше. Все ждали как кишки мера вспорятся и разнесутся по всему полю битвы. Мало кто верил в мэра Дукаса, потому что невозможно было проткнуть такую броню как у Иванова с первой попытки, а у Дукаса больше попыток и не было судя по его одежде. Тем не менее, Дукас сожмурив глаза в последние секунды перед столкновением, резко лёг спиной на коня, выставляя пузо Богу на обозрение. Он сделал круговой разворот копья как лопастью мельницы, это было сделано по той причине, что у копья на другом конце было сплошное лезвие как у меча, невидимо покрашенное в цвет древка. Делая эту рокировку рабочей части копья, он также придавал скорости круговому размаху, в который вложил всю свою небольшую силу, которой обладал. Диагональный удар после кругового вращения копья саданул снизу вверх по груди Иванова, и тот поскакал, не сделав удара, пролетев Дукаса как ни в чём, ни бывало. Дукас в свою очередь с горем пополам поднялся на коня из тяжелого положения лёжа. Его упитанное тело было негодно для таких манёвров, и именно поэтому он снял броню, чтобы провести этот трюк. Дукас остановил лошадь практически в том месте, откуда бросил вызов Иванову. Солдаты не поверили, что толстяк нанёс какой либо ущерб их главнокомандующему, который продолжал скакать, как ни в чём, ни бывало. Пока спустя пять секунд не съехал с лощади и не упал на землю замертво.
— лучники на изготовку! — закричал командир Тодор, и все готовы были убить Дукаса.
Тодор с другим командиром спешно поскакали к Иванову. Они слезли с лошадей, и уже увидели как под телом Иванова, образовывается лужа крови. Тодор перевернул его тело и снял шлем. То, что казалось никак не задело Петера, на самом деле практическо снесло ему голову, огромный диагональный разрез под челюстью их военачальника, наверное, не снёс голову только по той причине, что остриё врезалось в череп Иванова. Сидя на корточках над телом командира они решали, что делать дальше.
— господи ты мой… — перекрестился Тодор. — что же теперь делать? Кто будет управлять армией? И кто твою мать этот толстый чёрт?
— ты твою мать будешь управлять! — ответил Артемий, сплёвывая на землю, от такой нелепой смерти главаря.
— что будем делать с этим уродом? — спросил Артемий, покосившись на Дукаса, который уже начинал делать разворот.
— ничего, прикажем убить. И всех его ублюдков тоже.
Пока эти двое общались, Дукас уже давно понял его участь в этом бою, и поэтому хотел забрать с собой как можно больше врагов. Он резко ударил по бокам лошади, делая полукруг к направлению двух командиров. Те двое поняли, что происходит слишком поздно. И подрываясь с места резко завопили.
— огонь! Убить ублюдка! — заорал Тодор во всё горло, видя как упитанный божий воин с копьем несётся полукругом в их сторону.
— его свиту тоже убить! — заорал второй командир, указывая на солдат Византии.
Византийцы поняли, что представление закончилось, и начали убегать, бросив Дукаса одного. Половецкие скакуны бросились в погоню за немногочисленной конницей Византии, а Дукас охраняемый одним только Богом уклонялся от сотен стрел. Острые лезвия летели и никак не попадали в него, будто сам архангел его ограждал от смерти. Проскакав таким образом секунд десять, он занёс копьё для решающего броска. Он знал, что это последний жест его воли. Сблизится, чтобы проткнуть хотя бы одного командира ему не дадут, поэтому прося у Бога силы он совершил последний бросок по капитану, который бежал, пытаясь скрыться в сторону. Копье свистя в воздухе изгибалось как змея пока не влетело в затылок Тодора пригвоздив его к земле. Но пока копье летело, в противоположную сторону летели сотни очередных стрел и почти все они влетели в тело мера, который упал на землю вместе с верной лошадью. И он и лошадь умерли очень быстро, потому что они оба были похожи на мишень для тира, полностью усеяны стрелами. Дукас поблагодарил Бога за то, что дал ему сил отомстить за его людей и глядя в голубое небо закрыл глаза.
***
Царю доложили, что по прибытию в Варну, его встретят болгары, чем царь был весьма доволен. Он добрался до полуразрушенного города, как и предполагалось за трое суток. Пока царь ехал в захваченный город, армия уже прошерстила и выгребла всё, что можно было выгрести. Из-за действий Дукаса армия Калояна лишилась двух главных полководцев северного направления, а множество осведомлённых граждан Варны покинули город, в котором оставаться было хуже смерти. Вклад одного человека в этом несостоявшемся бою был поистине огромен. Пожар был потушен, после того как армия вошла в город. Заострять внимания на грабеже и вывозе золота, серебра и уцелевшего провианта мы не будем, это и так очевидно. Стоит лишь рассказать о том, как царь увидел результат своего решения, и что произошло после.
Заходя в ворота Варны царь был рад и счастлив скорой победе. Ведь ему уже доложили, что кроме полководцев практически никто не умер из солдат. Но, пройдя за ворота он ужаснулся от вида уничтоженной церкви и сгоревших до тла домов, в некоторых местах лежали огромные каменные глыбы чёрного цвета. Вместе с царем приехали Эмил и несколько политических советников низших сословий. Вместе они следовали в ратушу, чтобы осмотреть её на предмет того, как жила Византийская знать. Зайдя на второй этаж каменной ратуши, они уставились на результат взятия города. Результат был весьма плачевный.
— ну как царь, вы довольны результатом? — спросил Эмил.
— а почему мне быть не довольным? Моё войско цело. Два города взяты, и я готов уничтожить проклятого Имре. Единственное, чего я не могу понять, почему был убит Петер Иванов. Злые языки твердят, будто его убил мэр города, а он был никто иной, как обычный политик, целыми днями просиживающий штаны в ратуше с пером в руке!
— ну что же. Говорят правду, так и было. Вот только здесь может быть и загвоздка, может Иванов был не столь хорошим воином, каким его представляли все остальные. Это даже к лучшему. На его место можно поставить более сильного полководца.