Лютумвиль: Королевство огня и глины
Шрифт:
Люди искусства сходили с ума в попытках впечатлить королеву. Сколько их, глупцов, надеялось покорить ее равнодушное сердце очередной замысловатой картиной, скульптурой или поэмой… А что в итоге? Пламенеющие шедевры покрывались льдом от одного лишь безучастного взгляда ее высочества. Про себя она отмечала: «Какой, черт возьми, смысл в статичном образе, если настоящая магия оказывалась запертой в душных мастерских, доступ в которые имеют только сами художники? Почему никому и в голову не приходило просить королеву стать свидетелем рождения полотна, сделать ее причастной к самому таинственному процессу из всех возможных?
Плевать
Любое дело или искусство, над которым трудилась Регина, достигало пика. Каждая деталь имела значение. Турнир стал венцом ее умений и хитрости. Словно опытный гроссмейстер, Де Люта просчитывала каждый ход, знала наперед, что произойдет через минуту или через час, другими словами, полностью контролировала ситуацию. В таком безукоризненном порядке, замаскированном под женскую прихоть, уж точно не нашлось бы места недочету, пустующему креслу по левую руку от хозяйки торжества! В нем, как и во всем другом, что создала Регина, был смысл.
Владычица не сомневалась, что дорогой визитер появится с минуты на минуту. Это не исключало легкого волнения, слегка давившего на ребра. Вдруг именно в этот раз все пойдет иначе? В миг, когда тревога начала медленно струиться через край, как вино из переполненной чаши, подул легкий ветер. Регина тут же отметила то, что осталось без внимания толпы: стало прохладнее… Не слишком сильно, летнее солнце по-прежнему испепеляло трибуны, но температура упала на пару-тройку градусов. Де Люту выдохнула с облегчением и едва заметно улыбнулась. Главный ее гость прибыл и уже занял свое место рядом с ней.
Регина повернула голову налево и сдержанно кивнула, выражая почтение. Скрюченная старуха в обносках ответила тем же. Она вновь пришла вовремя. Смерть вообще не имела привычки опаздывать. О сроках и своевременности она знала больше, чем кто-либо.
Глава 7
По мере того, как раскалившееся добела солнце вело свой неспешный бег по небесным полям, число участников турнира неумолимо сокращалось. Бывшие друзья и соседи стремительно теряли человеческий облик, превращались в стадо разъяренных быков, готовых растоптать соперника. Их осатанелые взгляды метались из угла в угол, зубы скрипели от напряжения, а глаза вылезали из орбит. Одна лишь мысль о том, что заветное бессмертие достанется кому-то другому сводила их с ума. Все, как предполагала Регина, никаких открытий. Она знала все желание и поступки големов наперед. Де Люта видела их уродливую натуру. Да и как иначе? Она ведь собственноручно создала каждого из мутной воды и грязи…
***
Приходилось ли вам задуматься, в каком неописуемо страшном мире мы живем? Есть ли гарантия того, что милый и неизменно приветливый хозяин мясной лавки, вместо пожеланий хорошего дня и приятного аппетита, не вонзит вам в горло разделочный нож? Прогнав первичный ужас и отрицание, вы заставите себя признаться: «Таких гарантий нет…»
Копнув чуть глубже, вы поймете, что доброжелательность незнакомца – не признак хорошего воспитания. Это лишь часть игры. Негласной игры, правила которой нам до конца не известны, каноны которой то и дело нарушаются теми, кто израсходовал ресурс прочности и теперь готов броситься в бездну… Но что сдерживает нас в минуты отчаяния? Каким волшебным образом тот самый мясник, из разъяренного и облаянного сварливой женой страдальца, каждое утро становится тем самым обаятельным дедулей, стараниями которого на столах появляются говяжьи отбивные, медальоны из индейки и куриная грудка?
Человек религиозный не задумываясь, ответит, что смиряющей силой обладает вера в Бога – боязнь кары, страх утратить бессмертную душу и оказаться на добела раскаленной сковороде в подземельях ада… Атеисты, усмехнувшись, махнут рукой и в полголоса скажут, что единственный барьер – это ответственность, которую неотвратимо понесёт каждый, кому довелось преступить черту закона. И только тот, кому доступна суть вещей, тот, кто не очарован этой жизнью и не верит в бескорыстное добро, холодно отрежет: «Случайность»
Да, именно она спасает вашу жизнь каждый понедельник, когда вы перешагиваете порог старой-доброй мясной лавки. Она же, в любой момент, может перестать работать. Когда это случится и случится ли вообще – большой вопрос. Но должно держать в уме: никто из нас ни от чего не застрахован. Все, на что приходится рассчитывать – переменчивая удача! Однажды осознав это, вы никогда не станете прежним. Поймете, что страха нет. Осознаете, что получив должную мотивацию, каждый поступит так, как считает нужным, не устрашившись суда земного или небесного…
И что бы ни связывало вас с вышеупомянутым мясником, годы дружбы, или кровь, каким бы набожным человеком он ни был, если вместо пригоршни монет вы бросите на прилавок отрубленную голову его чада, он, не задумываясь, кинется на вас с топором. Этого будет достаточно, чтобы свести его с ума и заставить напрочь забыть о всепрощении и смирении: идеалах, которым он всю жизнь учил свое потомство.
Какие переживания терзают душу очередного прохожего – нам не дано знать наверняка. Остается лишь надеяться, что тот, кому в следующий раз «снесет башню», окажется достаточно далеко, а искры его гнева остынут в полете и не прожгут насквозь вашу тонкую кожу…
Когда-то очень давно подобные мысли терзали королеву, выедали ее изнутри понемногу, словно крошечный червь. Но со временем Регина выучила себя наслаждаться горечью правды. Теперь ей нравилось подводить людей к краю пропасти и наблюдать, как они добровольно делают шаг вперед без промедлений.
Турнир был той самой бездной, возможностью безнаказанно распахнуть свой личный «Ящик Пандоры», на котором обычно сидят увесистые и хорошо знакомые нам «страх», «мораль» и «здравый смысл». Наблюдать за тем, как рушатся судьбы и обрываются жизни на потеху публике – больно и приятно одновременно. Два чувства, словно два каната тянули душу ее величества в разные стороны, доводя внешне безразличную фигуру до внутреннего исступления. Это было странным, но действенным способом снова почувствовать себя живой, а также задобрить Смерть, единственное создание пред лицом которого Де Люта испытывала неконтролируемый внутренний трепет.