Лютый беспредел
Шрифт:
– Сегодня проверка, – сообщил он. – Сильва велел передать.
– Когда? – обрадовался Сергей.
– Ты дебил? Сказано же: сегодня.
– Я имею в виду во сколько?..
– Подгребай через полчасика в боксерский зал, там тебе объяснят, чего и как.
Сергей посмотрел на терпеливо дожидающуюся Нику.
– Сколько это может занять времени? – спросил он. – В смысле, когда я освобожусь?
– Это один господь знает, – отрезал Коля-Воля, никогда не отличавшийся набожностью. – Давай, не опаздывай.
Вот и весь разговор. Сергей развел руками:
– Извини, Ника. Обещать не могу. Если получится, обязательно приду.
– Позвони, когда освободишься, – сказала она и отвернулась.
Сергей проводил ее взглядом, задержавшись на упругой попке, и поспешил в раздевалку.
– Эй, куда? – остановили его у стойки. – У тебя же сегодня еще два заказа, Карачай.
– Запишите на кого-нибудь, – отмахнулся он. – Кто посвободнее.
Сергей не упустил бы свой шанс даже в том случае, если бы пришлось отказаться от всех клиентов. Он не овца! И сегодня докажет это товарищам. Не то чтобы по отдельности все они нравились ему, но вместе, сбитые в одну команду, это была сила, мозг и нерв, душа и воля, единое целое. Сергею обязательно нужно было стать частью этого целого. Не потому, что он был слаб или ему не хватало решимости самому по себе. Дело было в объединяющей идее. Вместе с командой обретался смысл. Без нее так и будешь тренировать никчемных теток, чтобы иметь деньги на то, чтобы сводить хорошую девушку в кафе и получить тем самым моральное право посмотреть, какого цвета у нее трусы.
Сергею нужно было больше. Для того чтобы почувствовать себя настоящим мужчиной, он хотел приобрести машину и квартиру – правильнее в другом порядке: квартира в первую очередь, а потом уже тачка. Сергей мечтал разъехаться с родителями. Он все еще любил их, но потерял к ним уважение, вот где крылась проблема.
В детстве отец был для него богом, потом полубогом, а где-то в старших классах Сергей понял, что глава их семейства – всего лишь человек, причем человек незначительный, маленький. Обычный мент в пузырящихся штанах. И никем другим уже не станет, потому что начисто лишен честолюбия.
Хорошо бы, если бы только это. А то ведь мамочка усердно наставляла папочке рога, а папочка только глазами хлопал и не догадывался, что происходит у него за спиной. Сергей узнал об этом, когда вернулся из армии. Хотелось ему сюрприз сделать родителям, и он явился домой без звонка, поднялся на свой этаж, поднес руку к звонку, а дверь возьми и отворись. И высунулся оттуда хрен в пальто, а за его спиной мама в тапочках. И кроме тапочек на ней ничего. То есть она даже не стала втирать Сергею про сотрудника, зашедшего по делу, а просто слезно попросила не говорить отцу. Он не сказал, после чего стал чувствовать себя подлым предателем и сообщником этих двоих. Так что тесно ему стало с родителями в одной квартире. Говоришь с отцом – глаза отводишь, говоришь с матерью – та же история. Так и окосеть недолго!
Это был один из важнейших стимулов, побуждавших Сергея отделиться от семьи и вести самостоятельную жизнь. Ему не просто хотелось уйти из родительского дома. Он намеревался доказать матери и отцу, что способен обойтись без них и совершенно не нуждается в их опеке. Такой была его месть за разрушенные ими иллюзии. Другой Сергей придумать не мог. Ведь родители, как ни крути, ему не враги.
Зал, арендованный командой Сильвы, находился в здании спортивного комплекса, но вход был сделан отдельный, чтобы никто не путался под ногами. Платили за все сообща, из общего котла. В расходах была и доля новичков, вроде Сергея. Это делалось, чтобы каждый ощущал свою ответственность. А еще существовала общая касса, куда принимались взносы только от своих. Сергей надеялся, что очень скоро это ограничение не будет его касаться.
Парни, занимавшиеся в разных углах зала, посматривали на него с веселым любопытством, одни – как бы ожидая, что он потерпит фиаско и сядет в лужу, другие – подбадривая Сергея взглядами, мол, не робей, у нас получилось, получится и у тебя.
Он приблизился к Сильве, который вытирался полотенцем после спарринга на ринге. У него было узкое лицо с тонким и острым, как нож, носом и черными блестящими глазами. Имей Сергей хотя бы смутные знания об античной скульптуре, он бы сказал, что Сильва сложен, как древнегреческий атлет. Лет ему было под сорок, но не было среди молодежи никого, кто превзошел бы вожака в бою. Он был не столько боксером или борцом, сколько непревзойденным мастером уличного боя, куда более жестокого и эффективного.
– Как жизнь? – спросил он, бросив влажное полотенце юноше, который, как и Сергей, ожидал своего посвящения.
– Нормально, – сдержанно ответил Сергей. – Мне сказали…
– Я знаю, что тебе сказали, – перебил Сильва и сделал знак юноше уйти. – Сегодня у тебя важный день, Серега. Не облажайся. Покажешь себя хорошо, будешь нашим. Нет – попрощаемся. Сейчас тебе все объяснят. Бывай. Увидимся еще или нет, от тебя зависит.
Он подозвал коротким взмахом Колю-Волю, а сам отправился в душевую, оставив Сергея одного. Железо больше не лязгало, в зале наступила тишина, если не считать смешков и приглушенных реплик, которыми обменивались спортсмены, придвинувшиеся со всех сторон.
– В общем, так, – начал Коля-Воля, гордый оказанным ему доверием. – Сейчас садимся в тачку и едем к воинской части на Буденовке. Знаешь?
Часть соседствовала с военным же училищем и размещалась за длиннющим кирпичным забором, тянувшимся через пустырь, вдоль дороги. Это был городской район, вечно кишевший парнями в военной форме и коротко стриженными типами по гражданке, сшибавшими у прохожих сигареты и мелочь на бутылку. Все они находились в самоволке, разумеется. Сергей, недавно вернувшийся из армии, вычислял подобную публику с первого взгляда.
– Да, – кивнул он. – Знаю.
– Вот там находишь компанию служивых и до…ваешься. Понял?
– И чтобы их не меньше пяти было, – вставил кто-то из массовки.
– Чем больше, тем лучше, – сказал Коля-Воля. – Короче, ты к ним до…ваешься и дерешься. Драпать нельзя. Стоишь до последнего.
– Я их всех должен завалить? – уточнил Сергей.
Вокруг засмеялись.
– Это вряд ли, – высказал общее мнение Коля-Воля. – Твоя задача простая. Продержаться как можно дольше и не дать себя убить. Справишься – молодец. Нет – инвалид или труп. Как получится.
Сергей подумал, что прикапываться лучше к молодым солдатам, которые вряд ли будут драться с особой жестокостью. Осознание собственной трусости обожгло его изнутри. Неужели это он? Как после этого людям в глаза смотреть?
– Поехали, – решительно произнес он.
Парни засмеялись – на этот раз одобрительно. Сергей с тремя другими парнями погрузился в машину. Вел Коля-Воля. По пути он размеренно двигал челюстями, перемалывая жвачку. Лицо его было совершенно равнодушным, но Сергей ощущал его взвинченность, и она передавалась ему. Они остановились в начале пустыря, через который были проложены самоходные тропы.