Лютый: чужая Моя
Шрифт:
Идиоткой стою, не дышу… не шевелюсь… в ужасе! В ожидании не пойми чего, но чего-то страшного и болезненного.
Но Лютый вновь касается… в этот раз большим пальцем скользит по нижней губе к уголку. Суживает глаза, всматриваясь в рану, которая немного затянулась, по-прежнему щиплет.
Я на грани обморока.
Сердце лихорадочно бьётся: сильно, громко, как очумелое, и я почти глохну. Почти слепну от волнения и страха.
– Нужно помазать, – охрипло роняет Лютый, и теперь его глаза уже почти черные… И всё такие же нереально красивые… в обрамлении веера бархатно смоляных ресниц.
Лютый
Он завораживает! Особенно его дивные, чуть раскосые, зелёные… скорее травянистые, глаза, которые в момент задумчивости или, вот, как сейчас, темнеющие до непроглядной черноты.
Высокий, мощный… Я бы его назвала гигантом и качком. Особенно в сравнении со мной, с пяти лет стоящей возле балетного станка. Но больше всего меня в нём восхищала и пугала его энергетика – энергетика сильного, властного, смертельно опасного человека, способного свернуть противнику шею или голыми руками снести стену.
На этом мысль ускользает – Лютый со сдавленным выдохом, словно и в нём что-то ломается, переступает черту, которую себе разграничила для него. Но делает это без порывов и грубости. Тяжело дышит, пилит меня помутневшим взглядом, словно прося разрешения, а потом целует. Осторожно в этот самый уголок рта, который зудит и щиплет.
Продолжаю стоять, как вкопанная – хорошо, хоть стену подпираю, а так бы рухнула от волнения: голова кругом, перед глазами свето-карусель.
Цепляюсь в широченные плечи, когда Лютый углубляет поцелуй. С урчанием, пыхтением, с жадностью, напирает решительней. Ручищами пленяет за талию, вдавливая и в стену, и в себя, и отрезая любую возможность на побег. Размазывает меня стене скромного коридорчика, качается бедрами, имитируя акт. Целует смелее, голодней, без пошлых лапаний «чего бы успеть» и вульгарных вторжений языком «всажу так, что задохнёшься», без мерзких чмоканий и чавканий, но так, что теряю связь с реальностью. Так откровенно желая, что его жаркое дыхание, жадные поцелуи и хозяйские, умелые ласки пьянят. Я плыву…
Отвечаю на его порыв! Плохо контролируя себя – отвечаю! Хотя я вообще-то не слабая на передок девушка, но от его поцелуев и жара… со мной что-то не так…
Наверное, страх – вот и дрожу!
Не знаю как ему противостоять – вот и не отбиваюсь!
Он меня подавляет – вот и подчиняюсь!
Он меня сжирает – вот и не кричу.
Да и как брыкаться и орать, когда тело подводит?
Сердечко суматошно бьётся.
В ногах слабость.
В голове – бах!
В животе что-то непонятное, но томительное разливается.
Чёрт! Чёрт!
Я возбудилась! Впервые в своей жизни… во мне бурлит желание! Да какое там! Во мне всё пульсирует… И я, не отдавая себе отчёта, обвиваю его за шею, льну похотливой кошкой, с мурчанием отвечая на убийственный поцелуй.
Лютый бархатно рычит… и это рык довольного зверя.
Его руки перекочёвывают на моё лицо, крепко удерживая для себя, чтобы не смела прервать поцелуй. Да я и не собираюсь!
Уж не знаю, чтобы ещё позволила, но меня спасает мелодия на мобильном Лютого. Он не бросается отвечать. Сопит жадно, надсадно, носом уткнувшись в мой висок. Одной рукой упираясь в стену, другой удерживая меня за ягодицы. И я на нём вишу… напуганная своим порывом и похотью. Жутко сбитая с толку…
– Не уходи… – ставит меня на пол. – Я… не обижу, – зачем-то опять повторяет Лютый, и с явной неохотой отвечает на входящий: – Уже еду! – с неудовольствием бросает в трубу, даже не глянув, кто ему так настойчиво звонит. – И кстати, меня Сергеем зовут, – а это мне… вместо прощания. Ещё раз мажет по мне взглядом, полный досады, что пришлось прерваться. И только за ним захлопывается дверь, я, точно подкошенная, сползаю на пол.
Глава 6
Нельзя оставаться!
Нельзя!
Я его боюсь!
И себя…
Только куда мне податься?
Звонить Эве?
Мне стыдно перед ней.
Из клуба я сбежала, потому что выносить сальные взгляды, похабные шуточки и приставания клиентов была не в силах. И прямолинейный Лютый со своим убийственным: «Сколько ты стоишь?» – уже казался самым милым и порядочным из всех посетителей элитного клуба.
Видимо, родители и Виктор правы. Я не приспособлена к жизни, тяжелому труду.
Привыкла порхать, не зная бед, и только балетом дышать. Всегда под крылом у любящих родителей.
Родители…
Хм, странно, что трубку не срывают.
Сижу на прохладном полу, и только сейчас меня осеняет – и правда, а почему мне никто не звонит?
Соскребаю себя с пола. Плетусь в комнату очень скромной однушки. Простенькой с дизайном… можно бы назвать минималистический стиль, но скорее аскетичный.
Только диван, кресло, стол, шкаф…
Словно человек только-только приехал и ничего толком не успел обставить – в комнате лишь самое необходимое.
Сумочка на столике. На вид не тронута.
А вот телефон нахожу не сразу – приходится содержимое на постель вывалить.
Ну понятно!
Кисло закусываю губу, с расстройством глядя на чёрный безжизнен экран. Мобильный разряжен!
Чёрт!
Даже не позвонить. Следом другая, ещё более неутешительная мысль поспевает – а зарядку-то я не взяла! Так торопилась удрать, что о такой мелочи не подумала!
Шарю глазами по комнатке в поиске чуда-провода, и наудачу нахожу зарядное устройство на кухне. К моему счастью, у Лютого, как и у меня, айфон.
Пока заряжается, наливаю себе чаю.
Но только стоит включить устройство, помещение тотчас наполняется пиликанием рингтона – мама на проводе.
– Да, – нехотя отзываюсь.
– Боже! Варюшка! Доченька. Ты где? Почему не отвечала? Почему потом вообще пропала? С тобой всё отлично? И почему такой голос? – заваливает вопросами мама.
– Всё отлично, – сглатываю волнение.
Я люблю родителей, и никогда до вчерашнего дня с ними крупно не ссорилась. И они ни разу не попрекали. Не ругали. Я – единственный ребёнок. Желанный, любимый… Избалованный, но благодарный!