Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя)
Шрифт:
В науке главное — стремиться к преуспеянию. Дабы в сердце не было смятения, надлежит все тщательно запоминать, прилежно и внимательно слушать. Когда видишь, что учитель в добром расположении духа, можно спросить его о смысле написанного. Глаза и уши должны следовать за обучающим и не противиться его намерениям. Оставаясь наедине с собой, следует обдумывать сказанное наставником, доискиваясь смысла. Следует также при случае вступать в спор, дабы научиться защищать истину. Спор следует вести не ради спора, но непременно себя помня. Тогда и при поражении не опозоришься, и при победе не станешь чваниться. И, что важнее всего, во всем следует доискиваться самого корня.
При жизни учителя надо усердно его ублажать. Дао усердного
Занимаются домом и садом, прудом и источником, сажают деревья, плетут сандалии, вяжут сети, плетут из камыша и тростника, отправляются в поля и на выпасы, занимаются пахотой, выращивают пять злаков, уходят в горы и леса, пускаются по рекам и озерам, ловят рыб и черепах, бьют птицу и зверя. Так проявляют почтение к наставнику.
Смотрят за конями и колесницами, осторожно управляются с поводьями при езде. Следят за платьем и бельем, летней и зимней одеждой. Следят за чистотой и опрятностью при еде и питье, умело подбирают блюда, следят за тем, чтобы было сладкое и жирное, стараясь всегда быть почтительным и уважительным, внешне умиротворенным, чутким к просьбам и поручениям, выполняемым всегда ревностно и усердно. Так проявляют почтение к наставнику.
При учении благородный муж, встречая необходимость судить о справедливости, всегда обращается к учителю за пояснением об истинном дао. Внимательно слушая, он не жалеет трудов на то, чтобы понять услышанное. Тот, кто, слушая, не прилагает всех сил, зовется отступником. И тот, кто, встречая необходимость судить о справедливости, не обращается к учителю, тот зовется изменником. Человека, повинного в отступничестве или измене, мудрый правитель не принимает ко двору, благородный муж не берет себе в друзья.
Ибо обучать означает быть великим в справедливости, обучаться означает стремиться к полноте познания. Велик в справедливости тот, кто приносит благо другим, а среди приносимых благ нет высшего, чем обучать. Нет также большей полноты познания, чем достижение полноты своих способностей, а полноты способностей не достичь иначе как через учение. Кто достиг всей полноты способностей, становится почтительным сыном без понукания, верным подданным без повеления, справедливым правителем без принуждения. Достигая высшей власти, он в состоянии установить в мире порядок.
Некогда Цзыгун спросил у Конфуция: «За что вас, учитель, будут вспоминать будущие поколения?» Конфуций отвечал: «Достоин ли, чтобы обо мне вспоминали? Ну разве за то, что я любил учиться, не зная пресыщения, любил обучать, не зная усталости. Вот разве что за это».
Когда сын неба приносит жертвы в храме предков прежним мудрецам, он следует рангу. Ибо кто был наставником царей, не считался простым подданным. Это было нужно, чтобы показать уважение к ученым и почтение к учителям.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Укоры ученикам / У ту
Наставление выдающегося учителя в том, чтобы его ученики обрели покой и радость, отдохновение и свободу, простоту и строгость нравов. Когда эти шесть вещей достигаются ученьем, пути распутства и лжи пресекаются, навыки правдивости и долга торжествуют. Если же эти шесть вещей ученьем не достигаются, тогда у правителей будут негодные подчиненные, у отцов — негодные сыновья, у наставников — негодные ученики.
Человек по природе неспособен радоваться тому, что причиняет ему беспокойство, и не может преуспеть в том, что не доставляет ему радости. Если ученье приносит радость, то даже тупой ученик, не говоря уже об умном, будет стараться. Если же ученье приносит страдание, то не то что тупица, а и самый способный ученик долго не выдержит. Посему, принимая во внимание природу всякого человека, следует искать то, что побуждает к учению.
Некогда Цзы Хуа-цзы сказал: «Царю свойственно радоваться тому, что делает его царем, но и погибающему также свойственно радоваться тому, что его губит». Если употреблять дичь только в виде жаркого, ее не переведешь; но если питать пристрастие исключительно к сушеному мясу — цель будет близка. То же и цари: царствующие имеют пристрастие к правде и справедливости, гибнущие также имеют пристрастие, только к мятежу и блуду. Пристрастия их различны, оттого им достается различный удел: одним — счастье, другим — горе.
У неспособного к наставничеству ци воли не в гармонии. Такой хватается за что-нибудь и тут же бросает, постоянно перескакивает с одного на другое. Ни на чем он не в состоянии утвердиться мыслью, весь как переменчивая погода, то в добром расположении, то во гневе. Слова и речи его что ни день меняются, он действует по настроению. Ошибаясь по собственной вине, никогда не признает своей неправоты, упорствует в заблуждении, считая правым лишь себя, не слушая никаких доводов.
Такой смотрит только на власть, связи и состояние, льнет к богатым и знатным и берется обучать их, не интересуясь ни способностями, ни поведением, заискивает и льстит, заботясь лишь об их благосклонности. Другие же ученики, кто не хвалится, совершенствуясь в нравственной чистоте, отличаются примерным поведением, незаурядными способностями, хватают на лету, относятся к учебе с усердием и прилежанием, такие перед окончанием учебы встречают с его стороны препятствия. Таким он чинит препоны, придерживая их при себе, так как завидует им и ненавидит их. Ученик не может уйти, так как сомневается в законченности своего образования, и не может остаться, так как это чревато неприятностями. Вернись он домой, его застыдят родные, отправься в мир, его станут хулить знакомые и земляки. Для учащегося это большое горе. Так ученик отчуждается от своего учителя, а поскольку людям несвойственно дружески относиться к тем, кто с ними враждует, и несвойственно превозносить тех, кто им ненавистен, ученью приходит конец, наставлению в дао кладется предел.
Не таков умелый наставник. Он относится к ученику, как к себе самому. Он исходит из искреннего желания обучить и так постигает природу обучения. То, чего он требует от других, он всегда в состоянии выполнить сам. В этом случае у учителя и ученика как бы общее тело. В природе человека восхвалять себе подобных, любить себе подобных, помогать себе подобным. Тогда ученье приходит к расцвету, наставления в дао к завершенности.
Неспособный к ученью следует за наставником без охоты, но при этом хочет, чтобы ученье было успешным. Следует за наставником, хватая лишь верхи, и при этом хочет стать глубоко ученым. Даже с травой и деревьями, курами и собаками, волами и лошадьми нельзя обращаться плохо. Если с ними обращаться плохо, они отплатят человеку тем же. Что уж говорить о подобном обращении с достойным наставником или словами наставления в дао!
Неспособный к ученью недобросовестен по отношению к наставнику. Он рассеян, не испытывает глубоких чувств к наставнику, а к делу относится без прилежания. В споре он неспособен отличить истинное от ложного, обучая других, не проявляет умения. Он ополчается на учителя, успокаивается на заурядном, погрязает душой в мирском. Радуется власти, стремится первенствовать. Посему погрязает в ловком умствовании, ищет мелких выгод, предается низменным страстям. Спросит ли о деле — перепутает концы и начала. Сочинит ли что — всюду придет к различным выводам, противореча во всех частях самому себе. Станет ли разбирать что, вновь не соберет концов, а примется собирать, свалит все без разбору; а попадется сложное дело, и вовсе концов не сыщет. Таковы пороки неспособного к ученью.