Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя)

Люй Бувэй

Как-то под вечер Чжун Цзыци услышал, как кто-то печально бьет в каменный гонг. Он подозвал того человека и осведомился: «Что это вы так печально бьете в гонг?» Тот отвечал: «Мой отец имел несчастье убить человека и заплатил за это жизнью. Моя мать осталась в живых, но теперь давит вино на общественных работах. Я вот тоже жив, но должен бить в гонг по долгу службы. Мать я не видал три года, а тут недавно встретил на рыночной площади. Хотел выкупить ее, но у меня ничего нет, да я и сам-то в собственности у людей. Посему я печален». Чжун Цзыци вздохнул и сказал: «Что печально, то печально!» Сердце не рука, рука не колотушка и не камень. Но когда печаль поселяется в сердце, и дерево, и камень откликаются на нее. Так и благородный муж — уверен в себе, а известно о том всем, чувства его в груди, а следствия их в людях; нужны ли ему еще и слова?!

В Чжоу жил человек по имени Шэнь Си. У него умерла мать. Как-то он услышал песенку нищего у своих ворот, до того печальную, что он даже изменился в лице и велел впустить побирушку. Поглядел на него и спросил, почему тот побирается. Тот сказал, что делает это ради матери.

У детей и родителей тело единое, только разделенное на две части, так же, как и единая ци, только дыхание разное. Это — как семена у трав и цветов, как корень и сердцевина у деревьев. Они могут быть на расстоянии, но всегда связаны. Они соединяются и в потаенных мыслях. От болезней и страданий выручают они друг друга; в тоске и печали друг друга они поддерживают. При жизни друг другу радуются, по смерти друг о друге печалятся. Это называется родством кости и плоти; оно столь крепко, что движение души одного тут же отзывается в сердце другого. Так обретают они цзин друг друга. К чему же им слова?

КНИГА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Первая луна зимы / Мэндун-цзи

В первую луну зимы солнце в Вэй. На закате восходит Вэй, на рассвете — Цисин. Дни этой луны — жэнь и гуй, ее ди — Чжуансюй, ее шэнь — Сюаньмин, твари — в панцирях, нота — юй, тональность — инчжун, число — шесть, вкус — соленый, запах — гнили, жертвы — входу, и первейшая — почки.

Воды начинают замерзать; землю сковывает холод. Фазан вступает в большую воду, оборачивается устрицей. Радуга прячется, ее не видно.

Сын неба поселяется в левых покоях Сюаньтана, выезжает на темной колеснице, правит железными скакунами. Водружает темное знамя, облачается в черное одеяние, убирается темной яшмой. Вкушает клейкое просо и кабанье мясо. Его утварь — <просторная и глубокая> (хун и янь).

В этой луне справляют лидун — становление зимы. За три дня до становления зимы тайши, явясь пред сыном неба, возвещает: «В такой-то день быть становлению зимы: жизнетворная сила шэндэ начинает проявляться в воде!» Тогда сын неба постится.

В день становления зимы сын неба самолично ведет трех гунов, девять цинов и дафу в Северное предместье для индун — встречи зимы. По возвращении жалует родню погибших на службе и привечает сирот и вдов.

В этой луне повелевает тайбу, вознеся молитвы, гадать на панцирях и бирках, разглядывать трещины и разбирать триграммы, дабы знать добрые и дурные предзнаменования. Затем проверяют, нет ли льстящих высшим или нарушающих законы, и повинных карают. Никто не должен избежать кары или скрыться от наказания.

В этой луне сын неба впервые надевает меха. Повелевает приказным, возглашая: «Ци неба воспаряет вверх, ци земли стремится вниз. Небо и земля более не сообщаются; они заперты, пришла зима». Повелевает всем приказным со тщанием укрывать и прятать; ведающим обучением отправиться в путь для надзора за сборами и припасами, дабы не было уклонившихся от сборов; следует также нарастить городские стены и валы, оберегать ворота городов и селений, исправлять замки и запоры, засовы и щеколды; укрепить также печатки и печати; подготовить к обороне рубежи и границы, привести в готовность крепости и форты, проверить заставы и мосты, перекрыть проходы и тропы; следует также проверить правила погребения, определить виды траурных одеяний, проследить за толщиной стенок внешних и внутренних саркофагов, измерить величину, высоту и ширину могил и курганов сообразно с рангами и званиями благородных и подлого люда.

В этой луне надзирающий за мастеровыми приступает к сравнению достижений; расставляются по порядку жертвенные сосуды в соответствии с мерой и законом; никто не должен чрезмерной вычурностью смущать сердца высших; превыше же всего прилежание и стремление к благу. Имя мастера должно стоять на изделии, дабы можно было установить меру его усердия, а в случае, если в работе изыщется недолжное, и покарать, дабы ограничить произвол в ремесле.

В этой луне устраивают большое питье и едят приготовленное на пару. Затем сын неба возносит моление естественным основам жизни о благоприятном новом годе. Свершают большое заклание с молитвами на алтаре земли и у ворот городов и селений; приносят жертвы родоначальнику, возносят пять молитв; в этом обретают земледельцы отдохновение от трудов.

В этой луне сын неба повелевает тысяцким и сотникам обучать воинским наукам: стрельбе, управлению колесницей и борьбе.

В этой луне повелевает также начальнику вод и смотрителю рыбного приказа собирать налог с рек, источников, прудов и озер. Никто не должен смущать покой или обирать простой народ, бедный люд, дабы не навлечь на сына неба гнев низов. Если же объявятся супостаты, их следует карать без пощады.

Если в первую луну зимы ввести весенние указы — мороз схватит непрочно, ци земли просочится, народ будет уходить и скитаться. Если ввести летние указы — начнутся бури и ураганы, зима не будет холодной, спящие твари вновь проснутся. Если ввести осенние указы — снег и иней выпадут не ко времени; пойдут мелкие военные стычки, часть страны отойдет к врагу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Скромное погребение / Цзе сан

Понимать, что есть жизнь, — основа основ для мудреца, понимать, что есть смерть, — высшее его стремление. Познание жизни заключено в отказе от нанесения ей зла; это и есть вскармливание жизни. Но знание смерти заключено в отказе от нанесения ей зла; это и есть оставление в мире усопших. Понимание этих двух вещей доступно одному лишь мудрецу.

Каждому живущему между небом и землею предстоит смерть: избегнуть этого нельзя. Для почтительного сына самое дорогое — это его родители. Для любящих родителей самое дорогое — их дети. Скорбь о родной плоти и кости в природе человека, для него невыносимо, чтобы тело умершего, самого дорогого и любимого, было брошено в канаву. Оттого и появился обычай погребать умерших.

Хоронить означает укрывать, и в этом почтительные сыновья и любящие родители осмотрительны. Тот же, кто осмотрителен, принимает во внимание ход мыслей людей живущих. Принять же во внимание ход мыслей людей живущих означает прежде всего подумать о том, как бы не потревожили, не разрыли могилы. Не потревожат же и не разроют могилы тогда, когда не увидят в этом никакой выгоды. Запора сильнее не бывает.

В старину хоронили на широких пустошах, во глубине гор и были вполне спокойны за могилы. Дело было не в жемчуге и яшме, или великих сокровищах, — о могиле не могли не заботиться по другой причине. Если ее сделали бы недостаточно глубокой, ее могли бы раскопать лисы, а если бы сделали излишне глубокой, ее могли бы залить подземные воды. Потому при захоронениях предпочитали вершины холмов, дабы избежать напасти от лис и бед от подземных вод. В этом должно быть умельцами; но при этом тем более не следует забывать об опасностях от воров, разбойников и бедах от смутьянов! Ведь иначе уподобишься тому слепому, который, осторожно огибая столб, все же спотыкается о малый колышек! А беды от лис, подземных вод, воров, разбойников и смутьянов и есть самый большой из всех этих колышков. Почтительные сыновья и любящие родители, избегнувшие этой напасти, можно сказать, познали истинную природу погребения.