Лжец, лжец
Шрифт:
Несмотря на то, что я знала маршрут наизусть, или, может быть, из-за этого, мое дыхание учащалось с каждым шагом, приближающим меня к автобусу. Даже несмотря на то, что этот визит был бы совсем не похож на прошлый, я не могла унять неприятную дрожь внутри себя.
Я добралась до станции, не теряя ни минуты, села в автобус и считала остановки, пока не прошло двенадцать. Считать — это первый способ, которым я научилась этому маршруту, когда мне было тринадцать и я путешествовала, не отрывая глаз от своих ног. Теперь я знала названия остановок, но, от старых привычек трудно избавиться. Выйдя, я села на другой автобус, направляющийся в Питтс — неофициальное название группы трущобных кварталов
Я натянула капюшон как можно глубже на лицо, беззвучно повторяя инструкции, которые мне дали на прошлой неделе, и следуя им слово в слово. Питтс слишком велик сам по себе. Я давным-давно усвоила, каких улиц и переулков следовало избегать, но эти инструкции почти всегда заводили меня на неизведанную территорию. По пути я обошла лужу блевотины. Я не скучала по прогорклой вони этого места. Это тот вид вони, который притуплял, но прилипал к коже. Неподвластный времени и классический.
Через два квартала, три переулка и два разрисованных граффити скелета я оказалась у дыры в стене, которая, как я предполагала, являлась клубом. Здесь нет ни окон, ни вывесок, но стальная дверь за спиной вышибалы лишь частично заглушала музыку, заставляя ее звучать под водой. Несколько мужчин прислонились к стене, курили и разговаривали, но в остальном на улице тихо.
— Удостоверение личности, — проворчал вышибала, когда я подошла, ловя мой пристальный взгляд, который быд на полфута выше моего роста 5 футов 5 дюймов.
Я прочистила горло, набираясь уверенности, которую оставила где-то в автобусе.
— Я здесь из-за Одетт.
Он смотрел на меня с подозрением, мерцающим в черных глазах, и я молила Бога, чтобы я только что не облажалась.
Кодовое название всегда одно и то же. Единственное, что менялось, — это местоположение и люди; люди из его небольшого, доверенного круга. Все, что выходило за рамки этого, было бы слишком рискованно для Алехандро, и я не хотела подвергать опасности ту малую свободу, которая была у моего кузена.
Если не считать моего никчемного отца, Алехандро — единственная настоящая семья, которая у меня была. Он также единственный человек, который заботился обо мне, настаивал, чтобы я время от времени писала ему о том, как у меня дела. Хранить секреты от него бесполезно. Я пыталась утаить от него свой последний табель успеваемости, когда мои оценки упали — он проник в мою комнату через окно и украл его из ящика моего стола. Ему нелегко прийти ко мне, так что мое последующее чувство вины было забавным. Я не знала, почему он так настаивал на том, чтобы я поступила в колледж, когда я понятия не имела, на чем могла бы специализироваться такая девушка, как я, но я также не могла притворяться, что ненавидела это. У него нет постоянного адреса, а даже если бы и был, он все равно не раскрыл бы его, так что, если мне пришлось бы снова навестить Питтов, чтобы передать ему свои письма, я так и сделала бы.
Спустя вечность вышибала сказал:
— Ты не такая, как я ожидал, — и я почти вздохнула с облегчением. Он протянул руку. — Я передам ему это к утру.
Вынимая конверт из кармана куртки, мои пальцы дрожали, но это не от страха. Это от благодарности.
— Спасибо тебе, — прошептала я.
Он кивнул, в его глазах мелькнула искорка тепла, и взял письмо.
— А теперь убирайся из этого места. Тебе здесь не место.
Я сухо рассмеялась. Когда-то здесь было мое место. Но я повторила его кивок, прежде чем развернулась и направилась обратно к автобусной остановке. Я опустила голову, не желая привлекать нежелательное внимание — или воспоминания.
Я прошла два переулка, когда большая рука схватила меня за руку,
Другая рука обвилась вокруг горла, удерживая меня на месте.
— Я так и думал, что это ты, принцесса.
Я не узнала этот хриплый голос, но при упоминании имени у меня по спине пробежала холодная дрожь.
Принцесса.
Так меня назвали на моей первой оплачиваемой работе, и это имя закрепилось за мной до конца моего года на улицах. В то время он сказал, что я была милой и застенчивой, как маленькая принцесса. Это напомнило мне слова, которыми другой мужчина — того, чья кровь испачкала оружие у меня на поясе, — описывал меня некоторое время назад: милая, изящная, послушная.
Закрывая глаза, я пыталась унять огонь, бушующий под моей кожей, прежде чем снова открыла их.
— Я больше так не работаю.
— Ты поработаешь, если я, блядь, тебе прикажу. Принцесса.
Я дернулась на него, пытаясь вырваться из его хватки.
— Я никакая не принцесса, придурок.
Его хватка сжалась вокруг моей шеи, заставляя меня задыхаться. Мои руки взлетели, чтобы вцепиться в его кожу, но он не двинулся с места.
— Это верно. Теперь ты женщина, — его грубая щека коснулась моей. — По крайней мере, достаточно женщина, чтобы предложить мне нечто большее, чем твои руки и рот.
У меня вырвался сдавленный стон, мои ногти впились в его плоть, но когда другой рукой он застегнул пуговицу на моих джинсах, гнев превратился в ледяную вспышку паники. Люди, которые раньше нанимали меня, были не совсем респектабельными, но они понимали, что я предлагала, и всегда отступали, когда я отказывалась от большего. У меня были жесткие ограничения; секс был одним из них.
Звук моей молнии рассек воздух, громче, чем стук в ушах. Это слишком знакомо. Слишком грубо. Его собственная молния последовала секундой позже. Я упиралась пяткой в его голень, хватая ртом воздух и одновременно борясь с хваткой, но ничто не замедляло движения сукиного сына. Дрожа, мои пальцы заскользили к осколку стекла, спрятанному в джинсах, холодные края спились в ладонь. Но я замерла. Я пользовалась этим оружием всего один раз, и это было четыре года назад.
Раздвинь ножки для своего нового папочки, малышка.
Нет, нет, нет.
Такая сладкая девственная киска, все для меня.
Я не могла дышать.
Скажи пожалуйста. Убеди меня, что ты того стоишь.
Белые пятна затуманили мне зрение.
Я услышала хруст, затем хрюканье. Мои ноги подкосились, и я упала на землю, резко вдыхая воздух. Мои руки взлетели к шее, где я все еще чувствовала хватку этого засранца, словно железный зажим, впивающийся в мое горло.
Мои глаза обшаривали темный переулок.
Еще одно ворчание, приглушенное проклятие, на этот раз прямо у меня за спиной. Тело упало на землю.
Все еще испытывая головокружение, я собиралась развернуться, когда пара сильных рук обзватила меня за талию и подняла на ноги.
Тяжело дыша, мой взгляд медленно сфокусировался на теплом виски.
Срань господня.
— Двигайся, — скомандовал Истон, дергая меня вперед за собой.
Я толкнула себя вперед, не задумываясь, каждый шаг казался туманным и сюрреалистичным, когда я пыталась поспевать за его темпом. Мы почти дошли до конца переулка, когда я оглянулась через плечо.