Лжедьявол
Шрифт:
Сидящая рядом блондинка не отвечает: она только закатывает глаза и возвращается к списку рекомендуемой литературы.
***
Мой телефон обычно пребывает в беззвучном режиме, и хорошо ещё, если он заряжен, потому как пользуюсь я им редко и обычно, как фотоаппаратом или плеером, входящие звонки же, особенно с незнакомых номеров я имею привычку сбрасывать. Моё одиночество осознанно, однако обыкновенно чужаки не понимают этого и упорно пытаются вызвонить меня с тем, чтобы вызволить из замка одиночества.
По этой причине родня холодно меня ненавидит. «Не дозвонишься!» Верно, не дозвонишься, зато у вас есть замечательная возможность подумать,
Однако каждый, конечно, волен жить так, как ему самому хочется и обижаться по своему усмотрению.
Свой телефон я откапываю из-под одеяльной груды и обнаруживаю сообщение от того, кто обижается на моё молчание чаще других: «Не хочешь погулять?» Вообще-то, не хочу, но он мой парень, и мы не виделись две недели. «Давай, – пишу. – В два возле памятника».
Он знает, что это за памятник такой – сама объясняла. Я, вообще-то, считаю, что я могу быть очень дотошной и занудной, объяснять любой материал доступно и не отступать, пока он не будет понят. Но так не считают окружающие, упрямо стоящие на своём и приводящие в качестве аргументов слухи, сплетни, домыслы и каких-то воображаемых людей, сказавших что-то воображаемое, однако невообразимо умное. Иногда бывает так, что я устаю от своего одиночества, выбираюсь из замка и выхожу в мир, чтобы с кем-нибудь поболтать – в эти редкие минуты меня посещает мысль, что я не хочу больше быть одиночкой – в мире я сталкиваюсь с этими каменными лбами, не готовыми слушать и понимать, и спешно ретируюсь. Каждый раз, как в первый, я удивляюсь своим неоправданным ожиданиям и обещаю себе больше так не делать. И делаю снова. Уж самой себе несдержанное слово я прощу!
Но вернёмся к памятнику. Он представляет собой крестьянина, покорившего целину, что, вообще-то, не совсем точно, потому как, хотя отрасль сельского хозяйства в нашем крае ведущая, все знают: первыми эту землю вспахивали сосланные писатели, политики и преступники. Все они были людьми образованными и лаптей не носили! А в обратном вас может убедить разве что просмотр «России-1», сама цель которого – убедить людей в обратном. Непонятно только, в обратном чему. Лично я считаю, что как раз нахожусь на обратной стороне монеты с этими людьми, и имя этой монете – глупость. Все мы идиоты, а кто убеждён в обратном – тот самый большой идиот. Когда-то, конечно, и на нашей земле жили люди умные, но все они были преступниками и давно умерли. Памятников им не поставили. Ну, по крайней мере не здесь. А этот вот бронзовый крестьянин стоит себе в самом центре площади, вокруг него стоят скамеечки, вокруг скамеечек носятся по кругу машины, по праздникам аграрии возлагают к ногам крестьянина цветы.
Несмотря на то, что бронзовый монумент торчит прямо в центре, и именно возле него обычно кучкуется молодёжь, мне понадобилось некоторое время, чтобы объяснить Коту, что именно этот пятачок со скамеечками и кружащими машинами подразумевается под «площадью». В первый же раз мы разминулись метров этак на двести-триста: я ждала его, сидя на скамеечке с каким-то незнакомым мужиком, который, по-видимому, тоже кого-то ждал, а Кот гулял сам с собой среди лип по аллейке, и, если бы чёрт не дёрнул меня спросить, где его носит, Кот бы, наверное, всласть нагулявшись в одиночестве, вернулся домой и всю оставшуюся жизнь считал бы меня динамой. Не то, чтобы я на такое обиделась бы, но я против наклеивания ярлыков томатов на лимоны – судите меня, если вам угодно, но только за то, что я на самом деле сделала.
Почти полностью уверенная в том, что Кот – большой мальчик, и как-нибудь не заблудится, решаю не язвить и не читать нотаций, а идти собираться. Прочие представители женского пола приходят в ужас, когда видят мои сборы, меня клеймят предательницей и предпочитают забыть о моём существовании, чтобы однажды не сболтнуть случайно при своём мужчине. Поверьте, если он узнает о моём существовании, это будет настоящая трагедия! А всё потому, что сборы мои занимают минут пятнадцать.
Вытряхнуть из сумки тетради, халат и фонендоскоп, расчесать волосы по необходимости, на десять минут зарыться в шкаф, периодически покрикивая: «Да где этот сраный лифчик?!» – готова! Сбегаю из дома, топаю на остановку.
Стразы на балетках задорно блестят на солнце, трамвай никак не приходит. Курящий рядом мужик выпускает клубы зловонного дыма, ветер относит их в мою сторону, мужик сплёвывает. Возле него переминается с ноги на ногу тётка – не женщина, а именно тётка – в обеих руках по пузатому пакету, под мышкой – стиральная доска. И нашла же она её где-то! Плечом тётка прижимает к уху телефон.
– Нина, я не могу! – гнусавит она. – В «Янтарном» распродажа тазов. Ну, Нина! Ну, обычные пластиковые тазы. Вот куплю таз и приеду!
Несложно, вообще-то ориентироваться в городе: достаточно слушать окружающих тебя людей. Они говорят о многом: о том, как меняется власть, о том, что собираются закрыть, и что откроют на его месте, где сокращают штат, а где – финансирование. Говорят о скидках, о фестивалях, о симпатичных официантках в суши-барах. Иногда и обо мне говорят… Главное – слушать.
Подходит трамвай, тройка. Он пойдёт в депо, поэтому я остаюсь на остановке. Тётка и мужик тоже не двигаются. Из трамвая выходит жирный чёрный кот и начинает тереться о мою ногу. Поднимаю его, прижимаю к груди: полиняет, конечно, но кошек я люблю больше, чем прилично выглядеть.
Третий трамвай со стоном закрывает двери и возобновляет движение. Девушка, сидящая возле окна, беспокойно озирается. Волосы как огонь, чёлка до бровей, бледная, худая, с глазами-изумрудами – ни дать, ни взять ведьма! Хотя уж больно молодая… Но может, ученица ведьмы? А может, умеет маскировать свой возраст. Наконец ведьма додумывается посмотреть в окно и видит, что кот её сидит у меня на руках.
– Вторюшка! – зовёт «ведьма», прижимаясь к стеклу. Грудь и нос её сплющиваются от этого жеста. Груди, кстати, это только на пользу.
Кот только протяжно и недовольно мяукает ей в ответ.
Вот так и заведи себе фамильяра! Чтобы потом незнакомка с окраины в час рассветный пожелала получить кошку, и он удрал от тебя. Некрасиво вышло. Надо бы вернуть Вторюшку хозяйке, вот только где и как её искать?
– И что мне теперь с тобой делать? – спрашиваю у кота. Если это действительно ведьмин фамильяр, он должен уметь говорить. Но Вторюшка только мурчит, разморенный солнцем и лаской. Обычный кот – что с него взять?! Вот только дядя и тётя ни за что не позволят оставить его.