Лжепророк
Шрифт:
– Глупость, достойная восхищения, – заметил маг, обращаясь к себе самому. – Уж лучше бы первым делом хоть как-нибудь позаботился о собственной жизни… Идем, Терул! Здесь дело закончено.
Не отрывавший взгляда от трупа, великан чуть замешкался, но повиновался, подхватил с земли свой топор и вскинул его на плечо. Усевшись на коней, они вместе со стражниками направились дальше, в джунгли.
Но прежде чем пришпорить коня, Терул в последний раз оглянулся на тело злосчастного Дуррама.
Оглянулся… и на губах его мелькнула улыбка.
Глава
На следующий день Ульдиссиан гнал эдиремов вперед, мрачный, как туча. Причин этакой перемены в расположении духа он объяснить не удосужился, а спросить о том не отваживался никто, даже Мендельн. По всей вероятности, младшего брата снедали самые жуткие подозрения, однако Ульдиссиана сие ничуть не заботило. Сейчас ему казалось особенно важным поскорее достичь стольного града Кеджана и встретиться с кланами магов.
Вот только хватит ли их помощи в схватке со всей вражеской мощью? На взгляд Ульдиссиана, Инарий вполне себе убедительно показал, сколь мал, сколь ничтожен он, человек, в сравнении с ангелом. Рядом с Инарием сущей мелочью казалась даже Лилит. Однако в итоге Ульдиссиану неизбежно придется схватиться с врагом-небожителем… схватиться и, вероятно, принять скорую, постыдную смерть.
Однако в тот день эдиремы в пути не встретили никаких помех, кроме небольшого дождя. Поначалу дождику даже обрадовались, так как с его началом в джунглях стало немного прохладнее, но едва дождь кончился, влажность воздуха сделалась невыносимой. После этого партанцы идти с должной скоростью уже не могли, и даже местные, уроженцы джунглей, начали сдавать куда раньше, чем хотелось бы.
И все же на ночлег они расположились в уверенности, что назавтра – по крайней мере, с верхушек деревьев – сумеют разглядеть впереди далекие шпили башен великой столицы, Кеджана. От этого даже Ульдиссиан, пусть самую малость, но повеселел.
Спать он улегся, не сомневаясь в повторении ужасов прошлой ночи, но дело ограничилось всего-навсего какими-то туманными сновидениями. Проснулся Ульдиссиан в заметно лучшем настроении. Такова уж человеческая натура: с течением времени ночная встреча казалась ему все более пустяковой, однако обратиться с предложением к магам и прочим правителям города он был намерен, как только достигнет столицы.
На исходе утра путь эдиремам преградило нечто, немало обрадовавшее многих из них. Сквозь джунгли, деля их надвое, тянулась наезженная дорога, в которой Сарон и еще несколько человек немедля узнали тракт, ведущий прямиком к главным воротам Кеджана.
Причин не воспользоваться трактом Ульдиссиан не нашел. Эдиремы перестроились в колонну, а сам он с Серентией и Мендельном встал во главе.
– Теперь мы – совсем как наступающее войско, – с некоторым неодобрением заметил младший из братьев.
– Нам не оставили выбора.
– Верно, но все равно жаль.
Ульдиссиан пожал плечами, но тут же, сощурившись, устремил взгляд вперед. По дороге в их сторону двигался небольшой караван – три повозки под полукруглыми дощатыми крышами. Красовавшуюся на боку каждой эмблему Сарон узнал сразу.
– Это купец по имени Фахин, мастер Ульдиссиан. По крайней мере, повозки – его. Один из богатейших купцов всех нижних земель.
– Я о нем слыхала, – вмешалась в разговор Серентия. – Люди Фахина приезжали по торговым делам к отцу. Однажды, в детстве еще, я с ним даже встречалась.
Товары купца охраняли целых две дюжины конных стражников. При виде огромной толпы, движущейся каравану навстречу, один из них, очевидно, их капитан, немедля подал бойцам сигнал выдвинуться вперед. Повозки тем временем начали разворачиваться.
– Должно быть, он в самом деле богат, – заметил Мендельн, – если сумел отыскать столько народу, готового жертвовать собой ради его добра.
Всадники, не устремляясь в атаку, развернулись цепью и встали поперек дороги стеной. Цель их была очевидна: чтобы добраться до повозок, многим из тех, кого они, по всей вероятности, приняли за разбойников, придется расстаться с жизнью.
– Назад! – крикнул капитан, остроносый юноша со шрамом поперек подбородка. – Поверните назад, не то отведаете наших клинков!
– Мы вовсе не грабители, – откликнулся Ульдиссиан, разведя руками в знак дружелюбия.
– Это мы знаем, асцениец! Злодейства, учиненные тобою в Торадже и в прочих местах, хорошо известны повсюду! Но наш господин вам не достанется, пусть даже нам всем придется погибнуть!
Серентия тронула Ульдиссиана за плечо.
– Стало быть, Фахин там, в повозках? – сказала она. – Если мне удастся поговорить с ним, мы можем обзавестись союзником еще до того, как достигнем ворот. В Парте ведь получилось…
Идея казалась вполне стоящей, однако для разговора с купцом вначале следовало поладить с ретивым капитаном и его людьми.
– Мы не хотим кровопролития, – негромко сказал Ульдиссиан, взглянув в глаза капитана, взиравшего на него с осуждением.
С этими словами он еще шире развел в стороны руки. Кони стражников – особенно тех, кто находился в середине – неуверенно перебирая копытами, попятились к обочинам тракта. Движения их очень напоминали некий ужасный, причудливый танец. Кое-кто из стражей с руганью и криками принялся разворачивать скакунов назад, но все старания всадников оказались тщетны.
Первым понял, в чем дело, их капитан.
– Взять! Взять этого! – во все горло завопил он, указывая на Ульдиссиана.
Но как он и те, кто рядом, ни шпорили коней, кони упорно пятились к обочинам. Несмотря на все потуги раздосадованного капитана, посреди дороги в строю образовалась изрядной ширины брешь.
– Мендельн, ты с остальными жди здесь. Серентия, идем к этому мастеру Фахину.
Оба прошли мимо стражников, которые никак не могли до них дотянуться. Невидимые преграды, сотворенные Ульдиссианом, надежно удерживали конных на противоположных сторонах тракта.