Лжесвидетельствующий попугай
Шрифт:
– Интересная тема для размышлений. Если отводка к телефонной линии Сейбина была проложена полицией, то сержант Холкомб должен был бы об этом знать. И у полиции должны быть записи разговоров, которые велись по этому телефону. Пол, самое первое, что тебе надо сделать утром, это проверить историю с разводом.
– Хорошо, – ответил Дрейк. – В Рино у меня двое парней. Они проверят протоколы и записи судебных заседаний, как только доберутся до них.
Следующие несколько миль они ехали молча, погрузившись каждый в свои мысли, пока на дороге не показалась надпись, обозначающая границу Сан-Молинаса.
– Хочешь прямиком ехать к дому Элен Монтейт? – спросил Дрейк.
– Проверь, нет ли хвоста, – попросил Мейсон. – Поворачивай таким образом, чтобы иметь возможность смотреть в заднее стекло.
– Я все время слежу за этим, – улыбнулся Дрейк.
– Для полной уверенности опиши восьмерку.
Пол Дрейк выполнил маневр.
– Хорошо, Пол, – удовлетворенно кивнул Мейсон. – Поезжай прямо к бунгало.
– Меня беспокоит ее любопытная соседка, – озабоченно заметил Дрейк, так что пару кварталов я проеду без света. Не остановиться ли за несколько домов?
– Нет. Все нужно сделать, как можно быстрее. Ты можешь для проверки объехать квартал, а я разведаю обстановку. Потом выключай огни и подъезжай как можно ближе к навесу. Надеюсь, проклятый попугай не начнет вопить, когда я его заберу?
– Я считал, что попугаи спят по ночам, – заметил Дрейк.
– Спят, – согласился Мейсон. – Но когда их возят по ночам в машине, они нервничают. Казанова тоже способен поднять крик.
– Послушай, Перри, – сказал Дрейк. – Надо же быть благоразумным. Обещай, что если что-то произойдет не так, не упрямься и откажись от своей затеи. Я буду наготове, чтобы сразу умчаться прочь. Бросай попугая и беги со вех ног к машине.
– Я думаю, что все пройдет благополучно, – улыбнулся Мейсон и добавил: – Если только за домом не установлена слежка. А это мы сразу выясним, как только объедем вокруг квартала.
– Это будет известно через минуту, – сказал Дрейк, поворачивая налево. – До бунгало осталось совсем недалеко.
Вскоре перед ними появились неясные очертания бунгало. Мейсон внимательно всматривался в сад.
– Дом совершенно темный, – сказал он. – В соседнем доме горит свет. И напротив тоже. До навеса добраться просто.
– Надеюсь, – сказал Дрейк, – ты не думаешь, что я почувствую облегчение, пока все не будет уже позади?
Они объехали квартал. Пол Дрейк выключил огни и заглушил мотор.
Мейсон выскользнул наружу, держа в руках клетку с попугаем и скрылся в тени. Попасть на балкон, где находилась клетка с Казановой, оказалось не слишком сложно. Попугай, по всей вероятности, спал. Он лишь слегка затрепетал крыльями, когда Мейсон снял клетку с крючка.
Он повесил на крючок такую же клетку с купленным попугаем, взял Казанову и вернулся в машину.
– Все в порядке, Пол, поехали! – сказал он.
Пол Дрейк мгновенно среагировал на сигнал. Он тронул автомобиль с места как раз в тот момент, когда отворилась дверь соседнего дома и на пороге показалась дородная фигура миссис Винтерс.
Дрейк быстро и ловко завернул за угол. Из клетки раздался сонный голос попугая:
– Боже мой, ты меня застрелила!
8
Мейсон открыл ключом дверь своего личного кабинета и застыл на пороге, увидев за столом Деллу Стрит.
– Ты! – воскликнул адвокат.
– Никто другой, – кивнула она, смахивая с ресниц слезы. – Я предполагаю, что тебе придется завести новую секретаршу, шеф.
– Что случилось, Делла? – спросил Мейсон, подходя к ней.
Она перестала плакать. Он обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.
– Что случилось? – снова спросил он.
– Меня о-о-о-обманула эта маленькая ч-ч-ч-чертовка, – ответила она.
– Кто?
– Библиотекарша... Элен Монтейт.
– Что произошло, Делла?
– Она удрала от меня.
– Садись рядом со мной и расскажи все подробно, – потребовал Мейсон.
– О, шеф, ты не представляешь, как я п-п-п-переживаю, что подвела тебя!
– Почему подвела, Делла? Возможно, как раз обратное!
– Ты же велел мне отвезти ее в такое место, где бы ее никто не мог отыскать...
– Что же случилось? – настаивал Мейсон. – Они ее нашли, или она сбежала?
– Она с-с-с-с-сбежала.
– Хорошо, как это случилось?
Делла вытерла глаза кружевным платочком.
– Ох, шеф, противно быть такой п-п-п-плаксой, – сказала она. – Хочешь верь, хочешь нет, но это едва ли не первые мои слезы в жизни... Такой цыпленок, я могла бы запросто свернуть ей шею... Но она рассказала историю, которая перевернула мне душу.
– Что за историю? – спросил Мейсон.
– Историю ее романа, – ответила Делла. – Она говорила... Наверное надо быть женщиной, чтобы ей поверить и чтобы понять. Про ее жизнь. Молоденькой девчонкой она была полна романтических иллюзий. Затем школа. Детская влюбленность, которая с ее стороны была весьма серьезной. Но для юноши все оказалось лишь забавой. В моем изложении все это теряет остроту, потому что я ведь ничего подобного не переживала, но для нее... Мальчик был само очарование, она сумела мне показать его именно таким, каким сама видала – чистенький, симпатичный, воспитанный юноша, любитель музыки и поэзии. То есть в нем было все то, что женщины ищут в мужчинах. Так что это был настоящий роман. Потом он уехал, чтобы подзаработать и жениться на ней, и она не помнила себя от счастья и гордости. А затем, через несколько месяцев, он вернулся назад и...
– ...И был влюблен в другую? – спросил Мейсон, видя ее нерешительность.
– Нет, не это, – ответила Делла. – В нем появилась развязность, нахальство. Он смотрел на нее с видом победителя, и уже не торопился с женитьбой. Завел себе дружков-приятелей, которые считали, что иметь идеалы не модно. У них во всем сквозил цинизм и... Мне не забыть, как она это охарактеризовала. Она сказала: «Кислота их цинизма разъела золото его натуры, внутри остался только голый металл».
– Что же случилось потом? – спросил Мейсон.